Миры Бесконечности

– А я нет, – говорит Анника. – Особенно после того, как узнала, что это за место. Мне хочется думать, что моя малышка оказалась там, где ее не сможет достать королева Офелия.

Мне бы хотелось утешать себя тем же в отношении Мэй, вот только сестра уже не ребенок. Возможно, в мире живых ее еще считают ребенком, но, думаю, в Бесконечности действуют другие возрастные ограничения.

Шура явно умерла до того, как научилась водить машину, а она здесь, с нами.

А значит, и Мэй однажды окажется здесь.

Я отвлекаю себя от мыслей, делая еще один глоток.

– Мы остановим ее, – уверенно говорит Анника.

Я поднимаю взгляд и вижу, что ее глаза стали цвета темной бронзы. Глаза бойца.

Надеюсь, она права. Меньше всего мне хочется, чтобы пострадал кто-то из жителей Поселения. Если бы не они, меня бы, наверное, отправили в герцогство Войны.

Они спасли меня, и я должна им нечто большее, чем благодарность. Но мне бы хотелось отыскать способ помочь им, не предавая собственные убеждения.

– Не посчитаешь ли ты наглым вопрос, как ты умерла? – Я опускаю кружку обратно на колени. – Шура сказала, что вы встретились в герцогстве Голода.

Анника кивает и перекидывает косы через плечо:

– Меня погубил рак, но, если честно, я умерла задолго до этого. Мой мир перевернулся, когда умерла дочь. Казалось… будто кто-то высосал весь воздух из комнаты и лишил меня возможности дышать. Все оставшееся время я просто притворялась живой. Но сердце… сердце давно перестало биться.

– Не представляю, насколько это тяжело.

– У всех свои испытания, – говорит она. – А Голод… Голод возродил все мрачные мысли. Все, что я когда-либо думала о себе, в чем винила себя, даже если в этом не было моей вины, поглотило меня. Если в Войне хотят сломить физически, то в Голоде воздействуют на разум. Но затем я встретила Шуру. Знаю, мы должны выживать ради самих себя, но возможность вновь стать матерью… Это дало мне цель, которой у меня давно не было. Дало мне стимул бороться дальше. И теперь я сражаюсь за детей, которые заслуживают лучшего. Сражаюсь за загробную жизнь, которую им обещали. Сражаюсь за их мир.

Ее голос звучит так уверенно, словно Анника при желании могла бы свернуть горы. Она родилась, чтобы вести за собой людей.

А я даже не представляю, в чем мое предназначение, но не думаю, что мне уготована роль предводителя армии. Я даже не уверена, что мне суждено попасть в армию.

– Как продвигается твое обучение с Гилом? – спрашивает она, вырывая меня из мыслей.

– Прекрасно, – отвечаю я, но при этом невольно кривлюсь так, будто съела что-то горькое.

Она смеется:

– К Гилу нужно привыкнуть.

– Он ненавидит меня, – уточняю я.

Ее улыбка исчезает.

– Война изменила его. Полагаю, она меняет всех нас. Но то герцогство… – Она подносит кружку к губам. – После него нельзя полностью исцелиться. Я его не оправдываю… просто констатирую факт.

– Сейчас это не важно. Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать Гила.

– Я так и думала, – отвечает она, опуская кружку на металлический столик. – Тогда, может, расскажешь, зачем именно ты пришла?

– То, о чем ты меня просишь… стать шпионом… – Я опускаю взгляд на свои руки. – Я не готова к этому.

– Ты выглядишь вполне подходящей на эту роль, – замечает она. – Но ты не ощущаешь ее значимости.

– Тебе нужна информация. Но у меня ее нет. – Эмоции обжигают горло. – Как я могу притвориться Колонисткой, если ничего о них не знаю?

Как я могу согласиться помочь уничтожить что-то, не удостоверившись, что другого способа нет?

– Я предполагала, что ты придешь ко мне… узнать про Бесконечность. Вот только это может шокировать тебя, – говорит она, и в ее голосе звучит предупреждение. – Ты уверена, что готова к этому?

– Ты просишь меня принять участие в войне, но я не могу делать это с закрытыми глазами. Мне нужно знать все, – уверенно отвечаю я, чувствуя, как в сердце возрождается надежда. – Мне нужно понять этот мир.

Анника кивает.

– Дай мне свои руки, – ласково просит она.

Я колеблюсь с мгновение, а затем ставлю кружку на стол и протягиваю руки ей. Анника тут же обхватывает их своими ладонями.

– Сначала это может чувствоваться даже немного забавным, но это самый быстрый способ поделиться знаниями, – говорит она. – Мы называем это Обмен.

Я хмурюсь:

– Ахмет говорил, что голограмма работает как компьютер. Что я могу найти с помощью ее все, что захочу.


– Да, но для начала нужно узнать, что искать. – Анника кивает на наши соединенные руки. – Позволь мне показать тебе.

И прежде чем я успеваю сказать хоть слово, ее глаза вспыхивают белым светом, заполняя комнату.

Я моргаю и вдруг осознаю, что я уже не в домике Анники. А посреди серого поля, окутанного туманом, который скрыл окружающий пейзаж. Здесь нет ничего живого – только камни, пепел и смерть.

Мои шаги ощущаются странно, словно я не контролирую свое тело. А когда опускаю взгляд на свои руки, то понимаю, что это из-за того, что я… теперь Анника в ее воспоминаниях.

Пронзительный крик, словно зов банши, пронзает воздух. Я изо всех сил вглядываюсь в туман, пытаясь разглядеть хоть что-то. Нет, отыскать кого-то.

А затем вижу ее. Съежившуюся темную фигуру, которую поначалу приняла за тень. Это девушка.

Шура.

Я поднимаю руку и окликаю ее. А когда она поворачивается ко мне, то вижу, что ее лицо смертельно бледно и она совсем не похожа на озорного подростка, которого я знаю. Ее волосы слиплись от засохшей грязи, руки и платье покрыты пятнами, словно она ползала несколько часов. А может, и дней.

– Ты одна? – шепчет Анника.

Шура в ужасе отползает от меня. С пепельными светлыми волосами и серыми глазами, в которых не осталось ни капли жизни, она поднимает дрожащие руки, стараясь защитить себя.

– Пожалуйста, остановите это. Я больше не могу это терпеть.

– Все в порядке, – успокаивающе говорит Анника. – Теперь я с тобой. Все будет хорошо.

Я делаю еще один шаг вперед, и что-то хрустит под моими ногами. А когда опускаю глаза, то вижу раздробленный человеческий череп.

И понимаю, что у меня под ногами целое море костей.

Мир вновь размывается, но через мгновение я вижу женщину с гладкими волосами цвета воронова крыла, высокими скулами и оливковой кожей. Ее голову прикрывает желтый шарф, лицо покрыто пеплом, а руки обнимают Шуру.

– Держись! – Слова поддержки вырываются из моего рта, хотя мы, кажется, оказались в эпицентре торнадо. – Мы почти на месте!

– Мы не успеем, – кричит женщина, перекрывая гул ветра.

– Если они найдут нас, то отправят в Войну, – кричу я в ответ. – Мы должны спрятаться.

Неподалеку от нас земля и кости взлетают в воздух, наполняя его пылью. Шура закрывает уши руками и утыкается лицом в тело женщины с маленькими глазами.

Женщина борется со слезами, но на ее лице появляется нежная улыбка:

– Бери Шуру и бегите к границе.

– Я не оставлю тебя, – возражаю я, но она уже толкает Шуру ко мне.

– Знаю, – говорит женщина и кладет руку мне на щеку. – И люблю тебя за это.

Она целует меня, не обращая внимания на грохот вокруг, а затем отступает на шаг.

– Элиза! – надрывный крик вырывается из моего горла.

Упав на колени, она раскидывает руки в стороны, а ее желтый шарф соскальзывает на землю. И через мгновение с кончиков ее пальцев срываются молнии. Искры опутывают небо, а Элиза поднимается на ноги и устремляется вперед, выжигая все на своем пути.

Но тут что-то острое прорывается сквозь туман. Это копье с металлическим наконечником.

Я не вижу, как оно пронзает Элизу, но слышу ее крик. А затем с облаков, словно ангелы смерти, спускаются Колонисты. Я сжимаю руку Шуры, подхватываю шарф с земли и бегу.

Сцена меняется снова, но теперь это не воспоминания Анники… а ее мысли. Я вижу все так, словно смотрю на мир сверху. Словно я птица, которая парит в небе. Вижу постоянно изменяющийся Лабиринт, а затем петляющие улицы Победы. Вижу фестивали, бальные залы и здания, которые откуда-то помню. Вижу Поселение, которое только начинает строиться. Вижу, каких усилий это потребовало.

Вижу Сопротивление, их сражения и отчаяние. Вижу, как люди падают в бою, и их тут же подхватывают серебристые летуны, в мгновение ока взмывающие в небо.

И вижу город, который никогда раньше не видела, но отчего-то знаю, что это Столица.

Процессия ландо. Лица четырех принцев.

И хотя я их раньше никогда не видела, но знаю, кто из них кто. Знаю их имена и какими герцогствами они правят. Кажется, в этот момент я знаю о них все.

Принц Эттор, герцог Войны. Его черные волосы растрепаны и напоминают языки пламени, взмывающие в воздух. Его одежда темно-красного цвета, поверх нее надеты бордовые доспехи, а на черных перчатках сияют огромные рубины. На его бедрах закреплены два кинжала, объятые вечным огнем, который виднеется даже сквозь ножны. На его голове корона из костей с заостренными гранями и кроваво-красных бриллиантов. Его тело тощее и длинное, а улыбка такая же злая, как и репутация его двора.

Принц Деймон, герцог Голода. У него глаза неестественного фиолетового цвета и длинные, заплетенные в косу волосы цвета темного моря. С полуприкрытыми глазами и зеленоватым лицом он, кажется, еле стоит в своем ландо, напоминая призрак на картине. С молчаливой гордостью он демонстрирует цвета своего герцогства: на нем черная туника с высоким воротником, плотно прилегающая к телу и позволяющая незаметно передвигаться в темноте, и тонкий черный плащ с обстрочкой золотой нитью. Корона из черных кораллов обхватывает его голову, а на лице слева виднеется татуировка черными чернилами.

Принц Лисандр, герцог Смерти. Тот, из чьего герцогства не вернулся ни один человек. У него смуглая кожа, широкие плечи и коротко стриженные волосы. На его голове самая изысканная корона, сделанная из золотых лезвий, которые пронзают воздух, словно рога. А в самом центре сияет огромный изумруд в окружении кристаллов всех оттенков зеленого. Свободное одеяние без рукавов в желто-зеленых цветах его двора бросается в глаза. Его голые бицепсы обхватывают золотые кольца, которые кажутся слишком простыми по сравнению с короной. Талию стягивает пояс с шипами, а слои желто-зеленого шелка свисают до самых пят.

И, конечно же, принц Келан, герцог Победы. Его юные черты резко выделяют его на фоне братьев, а волосы такие же белоснежные, как я запомнила. На лице сияют серебристые глаза, на голове корона из ветвей, а плечи прикрывают меха, под которыми виднеются белая военная форма и жилет, украшенный серебристыми пуговицами. И хотя я хорошо запомнила его улыбку, ее на его лице нет.

Мир вновь размывается, и я оказываюсь в тронном зале, выполненном из обсидиана и гранита. Все поверхности вокруг гладкие и натерты до зеркального блеска, отчего кажется, будто на стенах изображено звездное небо. Огромная лестница ведет к трону – высокому, узкому, но при этом слишком большому для одного человека. И на нем сидит женщина с бритой головой. Корона в виде простого обода обхватывает ее лоб, а подол платья стекает на пол, словно чернила. При каждом ее движении материал переливается множеством оттенков – от индиго до золота.