Мировой Ворон

Саймон закутал плечи Гвен в одеяло и попытался разжать кулаки, судорожно сжатые на рукоятях доккальфарских мечей. Он осторожно вытащил оружие и вернул в ножны.

– Ну скажите хоть что-нибудь, – взмолился сержант. – Хоть одно слово.

Гвен открыла рот и попыталась заговорить, но у нее не получилось издать ни звука. С того времени, как солнце исчезло за горизонтом, это была уже не первая ее попытка. Все, что она могла сказать, перекрывал снова и снова возникающий у нее перед глазами образ Ксандера, разорванного на части. Он даже не успел замахнуться мечом. Поражение само по себе подавляло, но настолько сокрушительная неудача высосала из воинов все остатки энергии, уверенности и даже надежды. Гвен испытывала то же, только во много раз хуже. Столько людей уже погибло. Неужели ее потерю можно хотя бы сравнить с бесчисленными смертями? Но она все равно не могла произнести ни слова.

– Прошу вас, миледи! – произнес Саймон, слезы бежали у него по щекам. Он еще раз заботливо подоткнул ей одеяло. – Нам нужно… Я не знаю, что нам нужно.

– Все в порядке, парень, – произнес Даганэй, плюхаясь на траву рядом с их небольшим костром. – Я с ней поговорю. А ты пока сходи за едой и проверь, как там дела на юге. Нам все еще нужно выставить часовых. Позаботься об этом.

– Слушаюсь, брат. Спасибо, брат, – ответил Саймон и торопливо ушел во тьму.

Даганэй подался к костру, протягивая к нему ладони.

– Тебе не нужно ничего говорить, Гвен. Бреннан взял в свои руки командование. Преследования нет – южное направление свободно. И мы увидим заранее, если там кто-то покажется. – Священник хрипло раскашлялся и похлопал себя по широкой груди. – Прости, я, похоже, уже старею. – Он несколько раз глубоко вдохнул, и при каждом вдохе в груди у него пересыпались хрипы. – Как я уже говорил, ты можешь молчать, сколько тебе потребуется. Я никуда не уйду. Вообще говоря… – Даганэй оглядел поросшие лесом склоны холмов, окружившие долину, где они оказались, – может, я просто останусь здесь. Домик построю. Разведу кур. Найму работников, чтобы они отгоняли от фермы Горланских пауков. Хорошая будет жизнь.

В его описании такая жизнь и правда казалась хорошей. Простая ферма. Простая жизнь. Даже, возможно, мирная и спокойная. Местность тут неплохая: плодородная бурая почва, толстые стволы деревьев, которые, наверное, простояли здесь не одну сотню лет. Ну то есть тут было хорошо, пока Мертвый Бог не пошел на них войной. А теперь от Козза до ворот Вейра простиралось сплошное кладбище. Поле боя, отмеченное победами, поражениями, битвами, перестрелками, но прежде всего – смертью.

– Если мы решим покинуть армию, – продолжил Даганэй, – вы пойдете с нами, ваше величество?

Она не ответила. Ей хотелось ответить, но сцена гибели мужа все еще стояла у нее перед глазами. Она сдавливала ей горло, отнимая у нее роскошь человеческого общения.

– Все в порядке, – сказал Синий священник. – Ты можешь сама решить, когда мы уйдем. Я уверен, ты здесь не единственная, кто сейчас не может ни о чем думать.

С севера взлетела сигнальная стрела – кто-то приближался. Священник и королева посмотрели на небо.

– Вот дерьмо, – выругался Даганэй. – Оставайся здесь, я схожу узнаю, что там. И не волнуйся, вряд ли это Псы и их чудовища – сигнал не с той стороны.

Женщина скептически посмотрела на него – паника была не свойственна ее натуре, и неважно, умер у нее муж или нет.

– Очень хорошо, – заметил священник. – Я ненадолго.

Он встал, тяжело вздохнул, размял спину и через мгновение уже исчез в темноте, присоединившись к другим людям, которые нашли в себе силы подняться от костров и направиться на сигнал. Что-то происходило на севере. Долина сужалась в поросший лесом овраг между холмов Нарланда, и оттуда, из-за деревьев, в небо взмывало все больше пылающих арбалетных болтов. Затем раздались крики: испуганные – от ее солдат и успокаивающие – от тех, кто к ним пришел.

К костру подбежал Саймон с мечом наготове.

– К нам приближаются люди, – доложил он. – Из-за деревьев.

Гвен слышала его, но ничего не ответила. Затем появился Даганэй. Костер осветил его осунувшееся лицо.

– Ваше величество, пройдемте со мной.

Она помедлила, но ступор, в котором находился ее разум, не повлиял на ноги, и она поднялась от костра и пошла за священником. Ей пришлось опереться на руку Саймона, иначе идти прямо не получалось – движения были вялыми и нерешительными. Она шла по лагерю и видела смертельно бледные лица, провожающие ее взглядами. Похоже, очень многие не могли справиться с пережитым ужасом, но от осознания чужих страданий ей лучше не стало. Кто-то из солдат плакал, кого-то безостановочно трясло, другой яростно точил оружие, не прерываясь ни на секунду. Еще один солдат бесцельно бродил по лагерю и бормотал себе под нос.

– Ваше величество, – обратился к ней майор Бреннан. – С вами все хорошо?

Она все еще не могла ответить, но Даганэй кивнул за нее и потянул их дальше.

Сквозь пространство, наполненное перепуганными, растерянными солдатами, целенаправленно двигалась группа воинов, сопровождавшая в их уединенный лагерь незваных гостей. Те носили потрепанные кожаные доспехи, но на вид были гораздо внушительней обычных наемников. Особенно их лидер. Высокого рыцаря с двуручным мечом окутывала аура силы.

– Назови себя, незнакомец, – потребовал Бреннан, даже не думая отругать воинов в арьергарде за то, что впустили чужаков в лагерь. – Это не самая лучшая ночь для прогулок по холмам после наступления темноты.

Отряд чужаков насчитывал около двух сотен, но они вели себя так уверенно, будто их сила измерялась не числом. Высокий воин, их предводитель, с безупречной выправкой и твердым шагом казался выше, чем все люди, которых Гвендолин встречала раньше. Но в глазах его мелькнула тревога, когда он огляделся и увидел вокруг тысячи перепуганных людей.

– Мое имя Фэллон, – произнес он. – Что здесь произошло?

Гвен о нем слышала. Как и все остальные. Фэллон из Лейта, знаменитый Красный рыцарь, славился тем, что был самым искусным из всех мастеров меча в Тор Фунвейре.

Остальные его люди разбрелись по равнине. Они садились рядом с плачущими Ястребами, пытаясь ободрить их ласковым словом и товарищеским похлопыванием по плечу. Они не видели море Черных Отпрысков и понятия не имели, что могло запугать такую огромную армию.

– Что произошло… – пробормотал Бреннан горько. – Мы сбежали – вот что произошло.

Рядом с Фэллоном стоял пожилой рыцарь с хищными чертами лица и покалеченной правой рукой.

– Где король Александр? – спросил он.

– Погиб, – ответила Гвен, заговорив в первый раз за несколько часов. Даганэй встревоженно подался к ней. – Он погиб под Ро Вейром.

– У нас не было выбора, кроме как отступить, – продолжил за нее Синий священник. – Останься мы там – и мы просто потеряли бы тысячи жизней впустую, вне зависимости от того, остался король жив или нет.

Гвендолин не могла заставить пришедших понять, что произошло, или показать им, что она видела. Но здорово было снова обрести дар речи. Пусть даже для новости о смерти Ксандера.

– Мы пришли сказать, что вам нужно сниматься с лагеря, – произнес третий чужак, грубоватый мужчина с серьезным взглядом и хриплым басом армейского сержанта. – Вам нельзя здесь оставаться.

Бреннан сердито посмотрел на него.


– Ты знаешь, кто я такой?

– Да плевать, – ответил грубиян. – Это ничего не изменит: вам пора выдвигаться.

– Полегче, – урезонил его Фэллон. – Я знаю, кто вы, майор Бреннан. Перед вами сержант Омс и капитан Уильям из Вереллиана. Мы – рыцари Серого ордена и пришли вам помочь. Но сейчас вы окружены.

– Что?! – воскликнул Даганэй. – Только не сейчас… людям нужен отдых! Они не смогут сражаться, сперва им нужно отойти от того… что они видели.

– Я не думаю, будто это заботит Псов, – ответил Уильям из Вереллиана. – Они стягивают войска вокруг вашего лагеря уже с захода солнца, но еще не привели сюда все свои силы. И они держатся подальше, чтобы их не заприметили ваши часовые. – Рыцарь огляделся, внимательно осматривая тысячи сломленных людей. – Хотя вряд ли у вас они есть.

– Следи за языком, капитан, – огрызнулся Даганэй. – Не суди о том, чего не понимаешь.

– Даже не думал, – ответил Вереллиан.

– Что-то еще есть рядом, – вдруг сказал Фэллон, настороженно прищуриваясь. – Что-то темное… Оно кружит вокруг вас. Нужно увести армию на север, в леса.





* * *


Чтобы собрать вставшую лагерем армию ро, понадобилось немало времени. Люди отказывались вставать, кто-то прижимался к земле, вцепившись в нее руками, – будто только так мог выжить. А другие по приказу просто слепо и бездумно шли в темноту ущелья. Отступлением руководили Бреннан и еще несколько офицеров, но люди шагали так вяло, будто каждое движение для них было равноценно подъему на крутую горную вершину. Палатки, еще даже не разложенные до конца, снова свернули и погрузили в обозы, оседлали оставшихся коней. А люди, которых отогнали от костров, просто молча стояли, сгрудившись в кучи, заторможенно реагируя на команды.

Гвен и Саймоном остались на опушке леса, пока Даганэй помогал собраться перепуганному добровольческому отряду лорда Монтегю. Серым рыцарям отступление казалось слишком медленным, потому что на север в леса пока выдвинулось всего несколько отрядов.

Люди Фэллона помогали чем могли, но двести человек не могли поднять каждого из двадцати тысяч. Особенно когда большинство из этих двадцати тысяч отказывается даже встать с земли. Рыцарь, похожий на ястреба, Уильям из Вереллиана, оставался на возвышенности и следил за восточными равнинами. Они говорили, будто армию окружают Псы и что из-за очень медленного отхода армии у Псов хватит времени занять позиции.

– Слишком долго, слишком долго! – ворчал Вереллиан, кидая взгляд на долину, где укрылась их армия. – Ты, священник! – Он ткнул пальцем в Даганэя. – Заставь их пошевеливаться!

Даганэй нахмурился.

– Проклятые рыцари, – пробормотал он и с удвоенной силой взялся за помощь людям Монтегю. – Они всегда думают, что знают все лучше всех.

Среди бредущих людей показался Фэллон, лицо его светилось спокойствием и тщательно сдерживаемой яростью.

– Это вы Гвендолин? – спросил он. – Новая королева?

Она просто кивнула.

– Очень много людей волнуется за вас, – сказал он. – Особенно среди Ястребов. Они хотят, чтобы вы знали: они любили короля, они скорбят вместе с вами, но они простые солдаты и не умеют вам сказать о своих переживаниях. Поэтому за них скажу я.

Гвендолин посмотрела на Саймона и увидела, как он украдкой смахивает слезы.

– Это правда, миледи, – прошептал он. – Когда умер король Александр – часть меня тоже умерла вместе с ним. Я больше не знаю, за кого и зачем сражаться.

Гвен была слишком печальной, чтобы плакать, и слишком уставшей, чтобы кричать, но она слышала каждое слово. Если бы она только могла ответить. Если бы только она смогла подобрать слова ободрения для юного Ястреба и для всех ее людей.

– Королева Гвендолин, – произнес Фэллон, падая на колени. – Я и мои люди клянутся в верности вам и Тор Фунвейру. Знайте же, Один Бог еще жив, хоть и слаб. В грядущие непростые годы помните о том, что он благословил вас как королеву Тор Фунвейра и меня – как своего избранника.

– Фэллон! – позвал его Вереллиан с возвышенности. – У нас проблемы.

Фэллон поднялся и пошел наверх по склону оврага. Уильям протянул ему руку, помогая забраться на уступ, поросший темный травой.

– Псы, – кратко сообщил Фэллон. – Они атакуют?

– Я думаю, именно так и есть, – ответил Вереллиан. – Они идут с юга и востока.

Гвен не видела Псов, но часть ее разума воспринимала каждое сказанное слово. Все, кто находился поблизости, тоже услышали и с молчаливой убежденностью посмотрели на нее.

Сержант Омс с другой частью отряда Фэллона вернулся с юга.

– Они идут, – сообщил он. – И их много.

– Заставьте их пошевеливаться! – крикнул Вереллиан в отчаянии. – Неужели им все равно, что они попадут в окружение?!

Фэллон посмотрел вниз, на солдат сломленной армии Ксандера, затем его взгляд встретился со взглядом Гвен. У нее в глазах отражались растерянность и отчаяние, которые испытывали все солдаты армии ро. Вся их ярость, все их горе читались на ее осунувшемся лице. И ей снова захотелось заговорить. Чтобы он понял. Но она не могла.

Фэллон повернулся к Вереллиану и положил ладонь ему на плечо.

– Нам нужно прикрыть их отступление, – мягко сказал он. Потом на секунду опустил голову, будто глубоко задумавшись. – Погоди.

Он сделал два больших шага, оказавшись на краю ущелья, и обратился прямо к Гвен: