Мирные переговоры

Я обернулcя и увидел Эбинизера, выходящего из-за завесы с обрубком посоха в руке. Он смотрел на меня довольно долго, его морщинистое лицо было лишено каких-либо эмоций.

- Немного поздно становиться вашим учеником теперь, сэр, - сказал я.

- Ты удивишься, - ответил старик. - Хосс...

- Занят, - резко сказал я. - Работаю. Как вы меня нашли?

Старик стиснул зубы и с минуту смотрел в никуда.

- Гарри, о Томасе Рейте ходят слухи. Как только я узнал, кого удердивают свартальвы, я решил, что ты будешь в одном из двух мест. Это было первым.

- Если хотите стать детективом, можете год поработать у меня подмастерьем, - сказал я. - Если моя лицензия еще действительна. Честно говоря, я был слишком занят, чтобы уделять Чикаго столько внимания, сколько он считает нужным.

- Хосс, Томас Рейт не твоя забота, - сказал Эбинизер.

Черта с два не моя.

- Черта с два не моя, сэр, - сказал я. - Я обязан ему жизнью, несколько раз.

- Дело не в этом, мальчик, - сказал Эбинизер, с трудом сохраняя спокойствие в голосе. - Это не о правильном и неправильном. Речь идет о власти и территории.

У меня болели ноги. И я не ребенок, чтобы выслушивать лекции о том, как устроен этот проклятый мир.

- Знаете, забавно, как часто я слышу, что люди, которые собираются сделать что-то ужасное, говорят о правильном и неправильном, - сказал я. - Это словно, как если бы они знали, что собираются сделать что-то ужасное, и просто не хотят столкнуться с какими-либо негативными последствиями, связанными с их выбором.

Мускулы у основания челюстей старика вздулись так, что стало казаться, будто он контрабандой перевозит грецкие орехи.

- Прошу прощения?

- Он мой союзник, - сказал я. - Мой друг. Я помню, как вы когда-то рассказывали мне о том, как надо отвечать на преданность. Что когда вы получаете ее, вы должны ответить тем же, иначе можно начать смотреть на этих людей, как на вещи, которые можно использовать.

- Я говорил как на монеты, которые надо потратить, - отрезал старик, и в его голосе чувствовался жар. Что было признанием того, что я был прав, помимо прочего.

Мы обменялись взглядами, и выражение его лица сказало мне, что он знает, о чем я думаю, и это разозлило его еще больше.

- Ты думаешь, что знаешь мир, - сказал старик. - Ты еще только начинаешь. Ты еще не видел, как это бывает. Как это может быть плохо. Как жестоко.

Я вспомнил лицо Сьюзен. В самом конце. И ярость, которая прошла сквозь меня, была раскаленной и странно далекой, как увидеть фейерверк из пролетающего самолета. До меня донесся запах древесного дыма, и аллея внезапно наполнилась золотисто-зеленым светом от рун моего посоха.

- Может быть, я что-то видел, - ответил я, и мой голос звучал совершенно спокойно.

Морщины на лице старика стали плотнее и глубже при резкой смене освещения, лицо его потемнело, а голос стал мягким и молящим.

- Ты опустил ноги в воду и думаешь, что знаешь океан. Боже мой, мальчик, надеюсь, ты никогда не увидишь того, что видел я. Но если ты будешь продолжать в том же духе, то получишь что-то еще хуже. Я пытаюсь защитить тебя от ошибок, которые чуть не убили меня. Это убило так много людей, о которых я заботился.

Я подумал о Кэррин. О Никодимусе, умышленно, эффективно ломающем её тело. Насовсем. Это была одна из тех тихих, околозимних ночей. Я был достаточно близко, чтобы услышать, как рвется хрящ.

Руны на моем посохе начали чернеть, и зрачки сузились.

Внутри моей головы голос Кэррин тихо предупреждал меня о том, что ссоры с семьей причиняют гораздо больше боли. Но голос моего гнева был гораздо громче. К этому времени Зимняя мантия была настороже и заинтересовалась происходящим, посылая толчки адреналина в мой организм, готовя меня к бою.

Я вложил в свой голос столько гнева, сколько смог, это был мой единственный выход.

- Сьюзен испробовала твой вариант. И если бы они были умнее, а не одержимы жаждой мести, Красная коллегия могла бы убить Мэгги в тот же день вместе с ее матерью, тобой и мной. Так что расскажи мне еще раз, какой это замечательный план - отослать ее.

- Тебе вообще не следовало вмешиваться в дела вампиров, - прорычал Эбинизер. - Боже мой, мальчик. Разве ты не видишь, что натворил?

- Я поступил правильно, - выплюнул я.

- Как это справедливо с твоей стороны, - парировал старик. - Я уверен, что это большое утешение для семей тех, кто был убит, чтобы ты мог оказаться правым. - Он в отчаянии ударил концом посоха по земле, и в бетоне вокруг него появились трещины. - Черт возьми, парень. Длительные последствия твоих действий стоили жизней. Они продолжают стоить жизней. И если ты сделаешь это, если ты защитишь этого вампира, у тебя не будет никаких шансов сохранить защиту Белого Совета.

- Если я поступлю правильно, они бросят меня на съедение волкам, да?

- Глянь в зеркало, - резко сказал Эбинизер. - Ты и есть волк. В этом-то все и дело.

Эти слова словно врезали мне поддых.

И все стихло.

Остался только звук моего хриплого дыхания.

- Когда Красная Коллегия забрала Сьюзан, - наконец сказал я, - Белый Совет решил, что я должен не делать ничего.

Не знаю, как это прозвучало. Но старик посмотрел на меня с таким выражением, какого я никогда раньше не видел на его лице. А потом он медленно-медленно затоптался на каблуках, расставив ноги, и его взгляд сфокусировался на середине моей груди.


- Когда они забрали Мэгги, - сказал я, и у меня перехватило горло. - Белый Совет заставил бы меня сделать то же самое.

- Это другое, - сказал Эбинизер, и в его голосе прозвучало явное предупреждение. - Вампир вовсе не невинен. Он пролил первую кровь. Весы будут уравновешены. От этого никуда не деться.

Я не помню, как вызвал свой щит, но мой браслет с медной лентой внезапно засверкал зеленовато-золотыми искрами и был готов к бою.

- Его использовали.

Старик передернул плечами, поднял левую руку с растопыренными пальцами. Он не утруждал себя игрушками, как я, за исключением своего посоха. Когда главному драчуну Белого Совета требуется щит, он желает, чтобы так оно и было. Никаких безделушек не требуется.

- Это не то место, где у нас есть власть, - настаивал он, словно пытаясь просверлить словами насквозь мой толстый череп. - Он не из наших.

- Он один из моих! - закричал я, ударив своим посохом, и огонь зашипел там, где он ударился о землю, вспыхнув огненным кругом, который оставил черное кольцо, выжженное на бетоне.

Старик сердито посмотрел на меня и выпятил челюсть.

- Парень, скажи мне, что ты не настолько глуп, чтобы попробовать это.

Зимняя мантия немедленно потребовала крови, вызова, насилия.

Я начал набирать силу.

Старик почувствовал это и сделал то же самое.

Вселенная слегка развернулась в его сторону, едва заметный изгиб света, незначительное колебание гравитации, дрожь в самой земле, когда Эбинизер пил энергию из самой земли. Вот насколько больше силы старик впитывал, чем я.

В моей голове все, что я мог слышать, это крик Мэгги. Ей часто снились кошмары о том, как Красная коллегия пришла за ее приемной семьей. И он хотел поставить интересы Совета выше этого? Выше её?

- О, я более чем глуп, - сказал я сквозь стиснутые зубы.

И вот тогда каждый волосок на моей шее внезапно встал дыбом, до самых пяток. Мурашки пробежали по всему моему телу, и первобытная, первозданная волна абсолютного ужаса пронеслась через мой рептильный мозг, полностью вытеснив все рациональные мысли в моей голове.

Для чародея это... далеко от идеала. Контроль над нашими собственными мыслями и эмоциями жизненно важен. В противном случае, всякие ужасные вещи могут случиться. Первый урок, который получает каждый практик - это как успокоить и сфокусировать свой ум. И перед лицом этого бессмысленного страха я побежал на первый урок, позволив эмоциям утихнуть, ища спокойствия, терпения, равновесия.

Я не получил ничего из этого. Но этого было достаточно, чтобы я отогнал ужас и начал вырабатывать некоторую степень рациональной мысли.

Это не было результатом какого-то случайного вихря энергии. Сосредоточенный ужас был не чем иным, как психическим расстройством, психической атакой, психическим эквивалентом пронзительного крика, достаточно громкого, чтобы лопнули барабанные перепонки - и что бы это ни было, этого еще не было видно.

В спящем городе вокруг меня сотни или тысячи людей только что были схвачены когтями кошмаров преследования и бессмысленного страха. Те, кто не спал и не знал, с чем имеет дело, могли истолковать это как кратковременную пугающую галлюцинацию, мигрень или просто головокружение.

Старик пришел в себя быстрее меня, и к тому времени, когда я прочистил голову, он уже смотрел в ночь, стиснув зубы.

- Это то, что я думаю? - спросил я его дрожащим голосом.

- Иные, - мрачно подтвердил он. - Кто-то только что им свистнул.

- Супер, - сказал я. - Мне бы хотелось хоть раз ошибиться в таких вещах.

Старик фыркнул.

- Если бы ты был Иным, что бы ты делал в Чикаго накануне большой мирной конференции?

Вопрос был почти бессмысленным. Иные были существами из-за пределов реальности, из-за пределов нашей Вселенной. Они не были людьми. Они и близко не походили на людей. Они были отвратительны, и они были опасны, и они... они были слишком чужими, чтобы их можно было понять. Есть Иные, которые хотят съесть твое лицо, а есть и остальные, которые не занимаются подобными глупостями.

Возможно, это демоны. Но демоны, вызванные смертными, - единственный способ для них проникнуть в нашу реальность. У них всегда есть смертная цель, и не всегда рациональная.

- Пытался как-то помешать этому, - предположил я. - Если старейшина Совета был разорван на части чудовищами, это склонит вину на сторону фоморов.

- Определенно плохой способ начать переговоры, - согласился Эбинизер. - И я не думаю, что мы....

Внезапно он замер и на что-то уставился.

Я проследил его взгляд.

В углу переулка, где один из карнизов здания образовывал темный альков, на пересечении земли и двух стен появились голубые полосы света.

- Ох, адские колокола, - выдохнул я. - Это то, о чем я думаю?

- Вероятно, - проворчал старик, оглядываясь по сторонам. - Насколько хорошо ты знаешь этот квартал?

- Это Чикаго, - сказал я.

- Хорошо. Нам нужно место без людей или чего-то такого, что может загореться.