Мирные переговоры
Часть 16 из 70 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
- Похоже, он не причастен к событиям, - сказала она.
Этри даже нахмурился на секунду. Затем произнес:
- Ты уверена?
- Насколько я могу быть уверена, - сказала Эванна.
- Я не причастен, - сказал я. - Ради всего святого, неужели вы думаете, что я бы попытался вас убить, или помочь вас убить, пока моя дочь находится прямо в этой крепости?
Этри посмотрела на меня и издала рычащий звук. Затем какой-то свартальв крикнул что-то на их родном языке, и Этри оглянулся через плечо в сторону командного центра.
- Я должен идти. Сестра, прошу меня извинить. Он повернулся, чтобы уйти, и сказал через плечо: - открытость - это наша политика с союзниками. Покажи ему.
- Покажи мне что? - спросил я.
- Сюда, - сказала Эванна и прошла вглубь штаба, к последней секции - ряду кубов около пяти квадратных футов, сделанных из толстых, тяжелых прутьев какого-то темного металла, который я не мог идентифицировать, отгороженных парой слоев таких же прутьев - зоне заточения.
Нам пришлось пройти через пару ворот, чтобы попасть внутрь, и они закрылись за нами с тяжелыми, очень громкими ударами металла о металл. Только одна из камер внутри была занята, и ее окружали несколько очень бдительных, очень тяжело экипированных свартальвов и одетых в бронежилеты, каждый из которых держал какое-то органическое на вид, закрученное орудие, сделанное из чего-то вроде серебра.
- Убийца, - безэмоционально произнесла Эванна. - Существо, хорошо известное, как ваш частый союзник.
Мое сердце внезапно защемило.
Человек без рубашки, свернувшийся калачиком на полу клетки, был жестоко избит. Его трясло от боли, а может, и от шока. Не было видно и дюйма кожи, которая не была бы покрыта синяками, порезами и засохшей кровью. Одна из его ног была сломана... Я не знаю, как именно. Она выглядела так, как будто попала в какую-то промышленную машину. Она был скручена под невероятным углом и, казалось, форму ей придавал только ботинок.
Я узнал ботинок.
Я видел его на пляже этим утром.
Убийца поднял голову в нашу сторону. У него не было зубов во рту, запекшемся от крови. Его лицо было гротескно распухшим, один глаз полностью закрыт.
Это был мой брат.
Это был Томас.
Глава 8.
Брат уставился на меня в ответ. Его лицо дернулось в начале грустной, беспомощной улыбки, но этот жест заставил его поморщиться от боли, когда он сформировал ее. Его голова снова опустилась, и он лежал, дрожа, слишком слабый, чтобы поднять глаза.
Я стоял в шоке и смотрел в течение очень долгого, молчаливого момента. Я чувствовал давление внимания Эванны на меня.
- Я знаю, что он иногда приходил сюда, - сказал я. Мой брат жил в ужасе от того, что медленно убивал Жюстину, питаясь ее жизненной силой. Так что иногда он находил себе других добровольных партнеров. Что в его ситуации было, пожалуй, самым моральным поступком, на который он был способен.
Когда ты инкуб, жизнь немного странная.
- В частности, он навещал меня, - сказала Эванна, - а также некоторых других придворных женщин, время от времени. Мой народ всегда был влюблен в красоту, прежде всего. - Она сделала шаг ближе к клетке и обратилась к Томасу: - и это чудесное создание занималось не столько любовью, сколько искусством. Ослепительно красивым, страстным искусством. - Ее голос стал тверже. - Действительно, ослепительно. Такая трата.
Я опустил взгляд, закрыл глаза и представил себе камеры, потом штаб, потом самый быстрый, не горящий путь из посольства свартальвов. Я попытался добавить все, что знал о том, где находятся силы безопасности, потому что в зависимости от ответа на мой следующий вопрос, я мог бы взять их всех на себя.
Вот что значит жить за всей этой охраной: если она может сдерживать угрозы снаружи, она может так же легко удержать вас внутри.
- Что с ним будет? - спросил я.
- Правосудие, - ответила Эванна, с отчетливой ноткой презрения в голосе. - Он начал атаку через семь минут после того, как вступил в силу официальный договор о мирном саммите. По закону Соглашений, это делает его преступление тем, что должно быть оценено по основополагающим принципам, изложенным внутри. Нейтральный эмиссар будет назначен для расследования и будет служить арбитром его судьбы.
Я сосредоточил взгляд на пальцах ног и немного расслабился. Если этот вопрос должен был решаться Соглашениями, то это означало, что время еще есть. Нужно будет выбрать эмиссара, на которого согласятся и свартальвы, и Белая Коллегия, а на само расследование потребуется время. Это означало, что мне не нужно было выходить в сиянии славы или, по крайней мере, окровавленным, в этот самый момент.
Эванна подошла ближе к клетке и опустилась на колени, лицом к Томасу.
- Остри был моим близким другом. Если бы это зависело только от меня, я бы похоронила тебя в камне с достаточным количеством воздуха, чтобы дать тебе время почувствовать, что ты умираешь от удушья, Томас Рейт. Ты умрешь за это. Или начнется война, какой этот мир не видел уже тысячу лет.
А потом она плюнула на него.
Мои руки крепко сжались на твердом дубовом посохе, и я сделал полшага вперед.
Четверо охранников мгновенно навели на меня оружие. И учитывая, что я даже не знал, что это за чертовщина и на что они способны, было бы немного рискованно пытаться защититься от них.
И кроме того. Соглашения были в действии. И пока так продолжается, я лицом нации, и мои действия отражались на Белом Совете в целом - и на Зимнем Дворе в придачу. Ради всего святого. Я был лицом двух наций: не ради власти, только во имя потенциальной катастрофы.
Адские колокола.
Эванна не отводила взгляда от Томаса и обращала на меня так мало внимания, что я должен был понять, что она была уверена, что ее люди могут уничтожить меня прежде, чем я смогу сделать что-нибудь плохое. Учитывая, кем были свартальвы - люди, которых даже скандинавские боги не хотели злить - я был склонен воспринимать ее всерьез.
- Ну, Рейт? - сказала она тихим голосом. - Есть что сказать?
Похоже, ни ее гнев, ни презрение, ни вопрос не произвели на него должного впечатления. Мой брат оставался безмолвнымм и неподвижным, если не считать непроизвольных спазмов мышц и вздрагиваний от боли.
- Я была о тебе лучшего мнения, Томас, - сказала Эванна. - Если у тебя были проблемы с моим народом, ты мог бы прийти к нам как друг.
Затем она встала и пошла прочь, с несгибаемой спиной. Похоже, ей было все равно, последую я за ней или нет, и я немного нервничал, что могу оказаться запертым в камере - так что последовал за ней.
Когда мы уходили, чей-то голос прохрипел:
- Га’и.
От этого звука стало больно. Я собрался с духом, чтобы выглядеть спокойно и уверенно, и повернулся к брату.
По запекшейся крови на его щеке медленно бежала бледно-алая слеза.
- Жссн. СЖссн.
Он не мог сказать "Жюстина".
- Все в порядке, - мягко сказал я. - Я знаю. Я позабочусь о ней.
От моих словах что-то в нем сломалось. Он содрогался от мучительных рыданий. Он издавал звуки животного, умирающего от невыносимой боли.
Я закрыл глаза и вздохнул, желая смахнуть слезы прежде, чем они успеют пролиться. Затем я повернулся к нему спиной и оставил его в объятиях людей, которые причинили ему эту боль и которые намеревались лишить его жизни.
Какой у меня был выбор?
Мой брат, мой единственный брат, только что дал собранию самых древних и могущественных сверхъестественных существ на планете превосходную причину убить его. За час он умудрился поставить себя в такое положение, что ему предстояло привлечь к себе больше внимания и больше неприятностей от более опасных людей, чем мне когда-либо удавалось сделать в своей жизни.
Верьте мне.Я делаю это каждый день на работе. Я знаю, о чем говорю.
Звезды и камни, Томас, ты идиот. Что ты натворил?
Глава 9.
- Что случилось, папа? - спросила меня Мэгги.
Мы вернулись в квартиру, и, когда я попросил ее, она послушно достала из шкафа свою сваливательную сумку.
Да, я знаю, это звучит немного параноидально - учить ребенка держать сумку с запасными вещами, закусками, основными медицинскими принадлежностями и водой на случай, если ей вдруг понадобится бежать. Но с другой стороны, большинству детей тоже не приходилось столкнуться с возможностью того, что враги могут пробраться сквозь пол и схватить их.
Я воспитываю свою дочь так, чтоб пережить то, что иногда может быть рядом из-за того, кто ее отец, и в настоящее время ее лучшая стратегия выживания - почти всегда быть готовой убежать.
- Я не могу объяснить прямо сейчас, - сказал я. Я проскользнул мимо нее в ее комнату и схватил сумку для боулинга, в которой был деревянный череп Бонни, затем закрепил остальную часть моего собственного ограниченного снаряжения вместе со сваливательной сумкой. - Мы отвезем Хоббита домой, а ты поживешь у Карпентеров несколько дней. Как это звучит?
Мэгги посмотрела на меня очень серьезными юными глазами.
- У тебя неприятности?”
- Я не попадаю в неприятности, - сказал я и подмигнул ей. - Я устраиваю неприятности плохим парням.
- Все будет хорошо, карапуз, - сказала Хоуп и по-сестрински обняла мою дочь за плечи. - Я прекрасно знаю это упражнение. Ты можешь спать в моей комнате. У меня есть ноутбук. Мы можем смотреть на Netflix забавные вещи, сколько захотим.
Мэгги слегка прильнула к Хоуп, но ее глаза не отрывались от меня.
- Папа, почему свартальвы злы на нас?
- Они не злы, но что-то их напугало, - сказал я. - Они будут раздраженными какое-то время. Хоуп, ты не могла бы достать немного тунца из холодильника и положить в переноску Мистера, чтобы он туда запрыгнул? Я не хочу оставлять его здесь одного.
- Конечно, Гарри, - сказала Хоуп и приступила к делу.
Этри даже нахмурился на секунду. Затем произнес:
- Ты уверена?
- Насколько я могу быть уверена, - сказала Эванна.
- Я не причастен, - сказал я. - Ради всего святого, неужели вы думаете, что я бы попытался вас убить, или помочь вас убить, пока моя дочь находится прямо в этой крепости?
Этри посмотрела на меня и издала рычащий звук. Затем какой-то свартальв крикнул что-то на их родном языке, и Этри оглянулся через плечо в сторону командного центра.
- Я должен идти. Сестра, прошу меня извинить. Он повернулся, чтобы уйти, и сказал через плечо: - открытость - это наша политика с союзниками. Покажи ему.
- Покажи мне что? - спросил я.
- Сюда, - сказала Эванна и прошла вглубь штаба, к последней секции - ряду кубов около пяти квадратных футов, сделанных из толстых, тяжелых прутьев какого-то темного металла, который я не мог идентифицировать, отгороженных парой слоев таких же прутьев - зоне заточения.
Нам пришлось пройти через пару ворот, чтобы попасть внутрь, и они закрылись за нами с тяжелыми, очень громкими ударами металла о металл. Только одна из камер внутри была занята, и ее окружали несколько очень бдительных, очень тяжело экипированных свартальвов и одетых в бронежилеты, каждый из которых держал какое-то органическое на вид, закрученное орудие, сделанное из чего-то вроде серебра.
- Убийца, - безэмоционально произнесла Эванна. - Существо, хорошо известное, как ваш частый союзник.
Мое сердце внезапно защемило.
Человек без рубашки, свернувшийся калачиком на полу клетки, был жестоко избит. Его трясло от боли, а может, и от шока. Не было видно и дюйма кожи, которая не была бы покрыта синяками, порезами и засохшей кровью. Одна из его ног была сломана... Я не знаю, как именно. Она выглядела так, как будто попала в какую-то промышленную машину. Она был скручена под невероятным углом и, казалось, форму ей придавал только ботинок.
Я узнал ботинок.
Я видел его на пляже этим утром.
Убийца поднял голову в нашу сторону. У него не было зубов во рту, запекшемся от крови. Его лицо было гротескно распухшим, один глаз полностью закрыт.
Это был мой брат.
Это был Томас.
Глава 8.
Брат уставился на меня в ответ. Его лицо дернулось в начале грустной, беспомощной улыбки, но этот жест заставил его поморщиться от боли, когда он сформировал ее. Его голова снова опустилась, и он лежал, дрожа, слишком слабый, чтобы поднять глаза.
Я стоял в шоке и смотрел в течение очень долгого, молчаливого момента. Я чувствовал давление внимания Эванны на меня.
- Я знаю, что он иногда приходил сюда, - сказал я. Мой брат жил в ужасе от того, что медленно убивал Жюстину, питаясь ее жизненной силой. Так что иногда он находил себе других добровольных партнеров. Что в его ситуации было, пожалуй, самым моральным поступком, на который он был способен.
Когда ты инкуб, жизнь немного странная.
- В частности, он навещал меня, - сказала Эванна, - а также некоторых других придворных женщин, время от времени. Мой народ всегда был влюблен в красоту, прежде всего. - Она сделала шаг ближе к клетке и обратилась к Томасу: - и это чудесное создание занималось не столько любовью, сколько искусством. Ослепительно красивым, страстным искусством. - Ее голос стал тверже. - Действительно, ослепительно. Такая трата.
Я опустил взгляд, закрыл глаза и представил себе камеры, потом штаб, потом самый быстрый, не горящий путь из посольства свартальвов. Я попытался добавить все, что знал о том, где находятся силы безопасности, потому что в зависимости от ответа на мой следующий вопрос, я мог бы взять их всех на себя.
Вот что значит жить за всей этой охраной: если она может сдерживать угрозы снаружи, она может так же легко удержать вас внутри.
- Что с ним будет? - спросил я.
- Правосудие, - ответила Эванна, с отчетливой ноткой презрения в голосе. - Он начал атаку через семь минут после того, как вступил в силу официальный договор о мирном саммите. По закону Соглашений, это делает его преступление тем, что должно быть оценено по основополагающим принципам, изложенным внутри. Нейтральный эмиссар будет назначен для расследования и будет служить арбитром его судьбы.
Я сосредоточил взгляд на пальцах ног и немного расслабился. Если этот вопрос должен был решаться Соглашениями, то это означало, что время еще есть. Нужно будет выбрать эмиссара, на которого согласятся и свартальвы, и Белая Коллегия, а на само расследование потребуется время. Это означало, что мне не нужно было выходить в сиянии славы или, по крайней мере, окровавленным, в этот самый момент.
Эванна подошла ближе к клетке и опустилась на колени, лицом к Томасу.
- Остри был моим близким другом. Если бы это зависело только от меня, я бы похоронила тебя в камне с достаточным количеством воздуха, чтобы дать тебе время почувствовать, что ты умираешь от удушья, Томас Рейт. Ты умрешь за это. Или начнется война, какой этот мир не видел уже тысячу лет.
А потом она плюнула на него.
Мои руки крепко сжались на твердом дубовом посохе, и я сделал полшага вперед.
Четверо охранников мгновенно навели на меня оружие. И учитывая, что я даже не знал, что это за чертовщина и на что они способны, было бы немного рискованно пытаться защититься от них.
И кроме того. Соглашения были в действии. И пока так продолжается, я лицом нации, и мои действия отражались на Белом Совете в целом - и на Зимнем Дворе в придачу. Ради всего святого. Я был лицом двух наций: не ради власти, только во имя потенциальной катастрофы.
Адские колокола.
Эванна не отводила взгляда от Томаса и обращала на меня так мало внимания, что я должен был понять, что она была уверена, что ее люди могут уничтожить меня прежде, чем я смогу сделать что-нибудь плохое. Учитывая, кем были свартальвы - люди, которых даже скандинавские боги не хотели злить - я был склонен воспринимать ее всерьез.
- Ну, Рейт? - сказала она тихим голосом. - Есть что сказать?
Похоже, ни ее гнев, ни презрение, ни вопрос не произвели на него должного впечатления. Мой брат оставался безмолвнымм и неподвижным, если не считать непроизвольных спазмов мышц и вздрагиваний от боли.
- Я была о тебе лучшего мнения, Томас, - сказала Эванна. - Если у тебя были проблемы с моим народом, ты мог бы прийти к нам как друг.
Затем она встала и пошла прочь, с несгибаемой спиной. Похоже, ей было все равно, последую я за ней или нет, и я немного нервничал, что могу оказаться запертым в камере - так что последовал за ней.
Когда мы уходили, чей-то голос прохрипел:
- Га’и.
От этого звука стало больно. Я собрался с духом, чтобы выглядеть спокойно и уверенно, и повернулся к брату.
По запекшейся крови на его щеке медленно бежала бледно-алая слеза.
- Жссн. СЖссн.
Он не мог сказать "Жюстина".
- Все в порядке, - мягко сказал я. - Я знаю. Я позабочусь о ней.
От моих словах что-то в нем сломалось. Он содрогался от мучительных рыданий. Он издавал звуки животного, умирающего от невыносимой боли.
Я закрыл глаза и вздохнул, желая смахнуть слезы прежде, чем они успеют пролиться. Затем я повернулся к нему спиной и оставил его в объятиях людей, которые причинили ему эту боль и которые намеревались лишить его жизни.
Какой у меня был выбор?
Мой брат, мой единственный брат, только что дал собранию самых древних и могущественных сверхъестественных существ на планете превосходную причину убить его. За час он умудрился поставить себя в такое положение, что ему предстояло привлечь к себе больше внимания и больше неприятностей от более опасных людей, чем мне когда-либо удавалось сделать в своей жизни.
Верьте мне.Я делаю это каждый день на работе. Я знаю, о чем говорю.
Звезды и камни, Томас, ты идиот. Что ты натворил?
Глава 9.
- Что случилось, папа? - спросила меня Мэгги.
Мы вернулись в квартиру, и, когда я попросил ее, она послушно достала из шкафа свою сваливательную сумку.
Да, я знаю, это звучит немного параноидально - учить ребенка держать сумку с запасными вещами, закусками, основными медицинскими принадлежностями и водой на случай, если ей вдруг понадобится бежать. Но с другой стороны, большинству детей тоже не приходилось столкнуться с возможностью того, что враги могут пробраться сквозь пол и схватить их.
Я воспитываю свою дочь так, чтоб пережить то, что иногда может быть рядом из-за того, кто ее отец, и в настоящее время ее лучшая стратегия выживания - почти всегда быть готовой убежать.
- Я не могу объяснить прямо сейчас, - сказал я. Я проскользнул мимо нее в ее комнату и схватил сумку для боулинга, в которой был деревянный череп Бонни, затем закрепил остальную часть моего собственного ограниченного снаряжения вместе со сваливательной сумкой. - Мы отвезем Хоббита домой, а ты поживешь у Карпентеров несколько дней. Как это звучит?
Мэгги посмотрела на меня очень серьезными юными глазами.
- У тебя неприятности?”
- Я не попадаю в неприятности, - сказал я и подмигнул ей. - Я устраиваю неприятности плохим парням.
- Все будет хорошо, карапуз, - сказала Хоуп и по-сестрински обняла мою дочь за плечи. - Я прекрасно знаю это упражнение. Ты можешь спать в моей комнате. У меня есть ноутбук. Мы можем смотреть на Netflix забавные вещи, сколько захотим.
Мэгги слегка прильнула к Хоуп, но ее глаза не отрывались от меня.
- Папа, почему свартальвы злы на нас?
- Они не злы, но что-то их напугало, - сказал я. - Они будут раздраженными какое-то время. Хоуп, ты не могла бы достать немного тунца из холодильника и положить в переноску Мистера, чтобы он туда запрыгнул? Я не хочу оставлять его здесь одного.
- Конечно, Гарри, - сказала Хоуп и приступила к делу.