Мио-блюз

Люси погладила девочку по голове.

— Все наверняка можно распутать очень просто, — сказала она. — Завтра позвоним в детский сад. Или спросим у кого-нибудь, кто знает.

Герман Нильсон. Мне снова пришло на ум это имя. Он, как никто, знал все, что нам необходимо. Возможно, сам того не понимая, но это роли не играет.

— Завтра я навещу Нильсона, — сказал я.

— Мартин, ты чертовски рискуешь.

— Ну и пусть. Должно же все это когда-нибудь кончиться.

— Понятно. Но, может, Сюзанна рассказывала что-нибудь еще про мальчонку, которого зовут Себбе? Например, как фамилия его родителей?

— Она не знала их фамилии.

Люси вздохнула.

— Много нас таких, кто не знает, что должен бы знать, — сказала она. — Ты вот даже не знал, что Дидрик переехал в Данию.

Тут я опять чуть не рассмеялся.

— Мы с ним о таких вещах не говорим.

Почему я опять должен оправдываться?

Я подмигнул Белле.

— Себбе с собачкой. Ав-ав.

Люси улыбнулась, но Белла осталась серьезна.

— Он был противный, — прошептала она. — Мальчишка с собачкой был противный.





29




Кажется, этому дню не будет конца. Я отправился в путь, чтобы одарить Вольфганга толикой безопасности. Как и уговорились, встретились мы у Королевского Поворота, и я был довольно-таки уверен, что за мной нет хвоста.

— Ключи от вашей квартиры, — сказал я на прощание. — Можете дать их мне?

— На что они вам? — спросил Вольфганг.

— Хочу позаботиться о вашем компьютере.

Про себя я добавил: пока кто-нибудь другой им не занялся.

Кто-нибудь другой. Из полиции? Стаффан? Дидрик? Оба?

Вольфганг молча протянул мне ключи. За несколько часов со времени нашей последней встречи он словно постарел на годы. А как держится — выше похвал. Он тоже взял машину напрокат. На мой вопрос, куда он поедет, Вольфганг ответил, что в свой летний домик неподалеку от Стрёмстада[7]. Дальняя дорога для пожилого человека, да еще и поздно вечером. Вдобавок мне было не по душе, что он собирается в свой летний домик. Ведь именно туда возможные преследователи двинут первым делом. Я так ему и сказал.

— Куда же мне ехать? — заволновался Вольфганг.

Хороший вопрос, но хорошего ответа у меня не было.

— У вас нет родственника, к которому можно нагрянуть в гости? Или друга? Друг лучше, его труднее выследить.

Вольфганг задумался, правда, с растерянным видом. Но потом несколько воспрянул:

— Мой бывший зять. Вообще-то я не видел его больше пяти лет, но он постоянно шлет поздравительные открытки, на Рождество и на Пасху. Пишет, что будет рад, если я загляну к нему. Он живет в Евле[8].

— Отлично! — сказал я, хотя подозревал, что, присылая свои открытки, бывший зять имел в виду несколько иной визит. — Он будет рад повидаться.

Поздно вечером. Впервые за пять лет.

Вольфганг нерешительно кивнул:

— Ладно. Так и сделаю.


Он забрал привезенную мною сумку и сел в машину.

— Сожалею, что втянул вас в эту историю, — искренне сказал я.

— Так ведь я знать не знаю, во что втянут, — сказал Вольфганг.

В голосе сквозила изрядная ирония. Секунду спустя Вольфганг врубил мотор и поехал прочь. Я махнул ему рукой и тоже сел в машину. Обещал прокатчику вернуть ее в тот же вечер. Он работал круглосуточно, и я мог подъехать когда угодно.

Я выбился из сил. На обратном пути в город навалилась усталость. Но об отдыхе нечего и думать. Слишком много призраков и загадок не давали мне покоя. Вправду ли именно сын Дидрика, как и Мио, посещал “Тролльгорден” и почему Дидрик отдал сына в садик во Флемингсберге? Дидрик носил свою фамилию — Стиль — с гордым достоинством. И терпеть не мог пригороды, не населенные миллионерами. Свои капиталы унаследовал, а не нажил трудом. Почему он стал полицейским, я так и не понял.

Дома у Дидрика я никогда не бывал. Наши дети никогда вместе не играли (кроме того случая, когда оказались на одном дне рождения), Ребекка и Люси никаких отношений не поддерживали. Мы с Дидриком виделись по работе и изредка в частном порядке — за выпивкой. У нас всегда была четкая повестка дня. Мы говорили о работе. О карьере. О женщинах. О причинах неэффективности полиции. О том, где Дидрик покупал свои шикарные костюмы. Но никогда не говорили о детях и особо не касались жизни своих семей. Я никогда не видел его сына, а он — Беллу. Зато Дидрик заработал плюсовое очко, поскольку помнил, как ее зовут. Сам я не запоминаю имена чужих детей. Про сына Дидрика запомнил только, что он приемный, да и об этом не задумывался. Белла тоже приемный ребенок, хотя и по другим причинам.

Тем не менее я знал, где Дидрик живет. Или жил. Правда, он мог переехать после того, как разошелся с Ребеккой. Если они разошлись. Вообще-то похоже, что так, ведь она сказала, что перебралась в Данию.

От своей бабушки по матери Дидрик унаследовал дом на Юрсхольме[9]. Это я узнал не от него самого, а от его завистливых коллег, с которыми встречался по работе. Его молниеносная карьера в полиции многих настроила злопыхательски. Немало полицейских считали, как и я, что ему лучше бы выбрать другое занятие. Что полиция не для него. Хотя лично мне, в общем-то, без разницы. Я и сам плохо вписывался в унылую полицейскую структуру. Собственно, это и объединяло нас с Дидриком. Глядя друг на друга, мы знали, что одного поля ягоды.

Машина фактически катила сама собой, когда я миновал стокгольмский Сити, вовсе не собираясь ехать домой. Я знал адрес Дидрика, так как его сосед несколько лет назад был моим клиентом. Обвинение гласило, что по пьяной лавочке он избил на вечеринке одного из гостей. Об этой истории даже в газетах писали. Еще бы — два мультимиллионера встретились в суде как истец и ответчик на процессе об избиении, где речь шла больше об утрате престижа, чем о физических травмах. В итоге я добился оправдания своего клиента. Он был очень благодарен и пригласил меня к себе на пунш.

Уже сама мысль о том, чтобы сидеть на веранде и пить пунш, вызвала у меня сейчас приступ смеха. Правда, отнюдь не веселого. Скорее печального. Пунш и веранды (как и клиенты) относились к прежней жизни. В нынешней жизни я был занят лишь неловким расследованием и старался выжить.

Я медленно ехал мимо красивых вилл квартала, где проживал мой клиент. Его дом был последним на улице. Дидриков — предпоследним. На подъездной дорожке стояли два автомобиля. “Мерседесы”. Я притормозил, заглянул в сад. Какой-то мужчина подстригал газон. Он ничуть не походил на Дидрика. Вокруг него кругами, с громким лаем, носилась собака. У Дидрика была собака? Вряд ли. Из дома вышел подросток, подошел к мужчине с косилкой. Похожи друг на друга, почти наверняка отец и сын. Мужчина выключил косилку, взял какую-то вещицу, которую ему протянул парнишка. Телефон?

Я припарковался у тротуара. Мужчина и парнишка следили за мной взглядом, когда я вышел из машины и направился к ним. Мужчина что-то сказал в телефон и сунул его в карман брюк. Темно-зеленые брюки с множеством карманов. Егерские, как говорит Люси.

— Я могу чем-нибудь вам помочь? — спросил он, когда я подошел к каменной ограде, отделявший их сад от улицы.

Она была мне чуть выше колен, и радикальной части моего “я” очень хотелось перелезть через нее и спрыгнуть на траву.

— Я ищу Дидрика Стиля.

— Увы, он здесь больше не живет.

— Какая жалость. Вы не знаете, когда он переехал?

— Конечно, знаю. Ведь мы с женой купили у него дом. В прошлом году, в начале сентября.

Я тогда не контактировал с Дидриком. Как и он со мной.

— А куда они переехали, не знаете?

Мужчина прищурился. На нем была светло-бежевая рубашка, слишком теплая для вечернего солнца и для стрижки газона. Ручейки пота проступали на груди и под мышками.

— А вам что за дело? — спросил он.

Умник. Нельзя разговаривать с незнакомцами. Идиотизм: мы учим детей, что это правило перестанет действовать, когда они достигнут совершеннолетия. А оно действует с колыбели до могилы. По крайней мере, в том смысле, что надо быть осторожным. Как вот этот человек в егерских штанах.

Я прибег к испытанному приему. Постарался выглядеть чуть более расслабленным и даже изобразил подобие улыбки.

— Я адвокат. И ищу Дидрика по делу.

Мужчина опустил плечи.

— Вот как. Понимаю.

Он знаком велел сыну косить траву. Тот без слова подхватил газонокосилку и взялся за работу.

Мужчина откашлялся.

— Ну, если я понял правильно, семейство живет в Дании, — сказал он.

— Да?

— Так уж вышло. — Мужчина заметно погрустнел. — Не очень-то приятная история с этим переездом.

Я затаил дыхание, проглотив очередное “да?”, подождал.

— Хотя вы, наверно, знаете, что произошло? Почему они уехали?

Я покачал головой и честно сказал:

— Нет. Понятия не имею.

Мужчина наблюдал за сыном, который расхаживал с косилкой по лужайке.