Мио-блюз

Большие пьесы всегда разыгрываются в несколько актов. Между актами бывают антракты, и зрители имеют возможность размять ноги и купить прохладительный напиток. Чтобы выдержать новое напряжение. Сам я такой передышки не получал. Жизнь мчалась вперед, и я вместе с нею. Мне казалось, переводить дух не стоит. Судьба, или что уж это было, распорядилась иначе.

Фотографии лежали в коричневом конверте на столе у Люси. Я забрал конверт к себе в кабинет, положил рядом с другими материалами, которые она раскопала, но не вскрыл. Сил не хватило. Мне требовалась возможность прийти в себя, прежде чем на меня свалятся новые неожиданности. Черта лысого я знал, что ждет впереди.

Не говоря уже о том, что осталось позади. Десятилетия искусной работы по вытеснению, лишь бы отодвинуть подальше от себя самое страшное, что я совершил и в чем участвовал. Неужели именно Люциферу суждено все это разворошить? Никого другого не нашлось?

Невозможно, чтобы я его знал.

Быть такого не может.

Зазвонил один из моих мобильников. Номер этого телефона был только у одного человека. У Бориса. Мафиозного босса, который обещал защитить Беллу и потерял ее.

— Да, — сказал я в трубку.

— Это я. Можешь говорить?

Голос его звучал хрипло и напряженно.

— Конечно. Я как раз собирался связаться с тобой, — ответил я.

Борис явно находился на улице. Вроде как шел навстречу ветру. Как и я, только фигурально.

— Разговор не телефонный. Надо встретиться.

— Когда?

— Давай прямо сейчас.

Я теребил конверт, принесенный от Люси. Новые неожиданности, новые скверные новости надвигались на меня. Это я отчетливо чуял.

— Конечно. Где встретимся?

— Там же, где последний раз.

На миг я смешался. О чем он? Потом сообразил, что он наверняка имеет в виду то место на Шеппсхольмене, где мы встречались тем вечером, когда мне позвонил подручный Люцифера и я заключил с ним соглашение. Тем вечером, когда вернули Беллу.

— Буду через полчаса, — сказал я.

— Хорошо.

Мы с Люси недолго думая решили ездить в контору на велосипедах. Велосипед в Стокгольме очень удобное средство передвижения. Я быстро доберусь до Бориса.

И вот, когда я возился с замком, мимо прошла она. Сперва я не узнал ее, лицо скрывали огромные темные очки. Потом память ожила, набрала четкости. Это была жена Дидрика Стиля. Она медленно подняла очки наверх, и наши взгляды встретились.

— Здравствуй, Ребекка, — сказал я.

Она отреагировала не сразу, я успел спросить себя, рассказывал ли ей Дидрик, в чем меня подозревают. Сначала она застыла, потом побледнела как мел. И наконец щеки ее ярко вспыхнули. О да, она все знала. Иначе бы так не смутилась.

— О, Мартин, здравствуй.

Казалось, она старается улыбнуться, но тщетно. Улыбка замерла на полдороге, в уголках губ, обернулась неловкой гримасой. Вдобавок она явно не знала, то ли ей остановиться и поболтать, то ли идти дальше. Она решила остановиться. На минуточку.

Ее поведение раздражало меня. Замок открылся, я вытащил велосипед из стойки.

— У тебя все в порядке? — спросила она.

Опять та же гримаса. Вдобавок голос срывается.

— Спасибо, все прекрасно. Просто замечательно.

Я улыбнулся самой что ни на есть широкой улыбкой, чувствуя, как напряглись щеки.

— Ну и хорошо, — сказала она. — Ну и хорошо.

Она снова опустила очки, словно занавес. Шоу закончилось. Сейчас она уйдет.

Мне вспомнилось, как смешался Дидрик, когда я при нашей последней встрече передал привет Ребекке. Я внимательно смотрел на нее. Что-то не так. Она не просто в шоке от встречи с бывшим приятелем мужа (или как меня там назвать), которого подозревают в нескольких убийствах.

— А ты-то как? — спросил я.

— У меня тоже все хорошо, — ответила она.


— Ты в отпуске или просто гуляешь с утречка?

Не знаю, почему я задал такой дурацкий вопрос. Откровенная попытка выведать, какие у нее планы. Но она вовсе не обязана посвящать меня в свои дела.

— Не знаю, можно ли назвать это отпуском, — сказала она. — Просто выдалось несколько свободных дней, и я решила съездить сюда.

— Съездить сюда? Куда именно?

— В Стокгольм. Я сейчас живу в Дании. В… за городом.

Значит, они с Дидриком разъехались. Интересно, с каких пор. Когда мы встречались в “Пресс-клубе”, они с Ребеккой были вместе. Хотя Дидрик вовсе не обязательно говорил правду. Не настолько мы близкие друзья. Перед встречей в “Пресс-клубе” целый год не виделись. С какой стати ему информировать меня о том, что он ушел от жены? Или она ушла от него, мне без разницы.

Ребекка коротко кивнула:

— Мне пора. Береги себя.

— Ты тоже, — сказал я. — Жаль, что у вас с Дидриком так все вышло.

На миг она опять смешалась, потом быстро улыбнулась и пошла прочь. Смятение, мелькнувшее на ее лице и тотчас исчезнувшее, передалось мне. Я что-то не так понял? Они не разошлись? Нет, скорей всего разошлись, ведь Дидрик-то вряд ли живет в Дании.

Я покатил в сторону Санкт-Эриксгатан. Мысли продолжали свой бег. Пожалуй, развод Дидрика — деталь небезынтересная. Возможно, я узнал даже весьма важную подробность. Хотя не уверен. Это действовало на нервы. Причем ужасно.





* * *


Сперва я не увидел его и потому призадумался. Мы ведь последний раз встречались на Шеппсхольмене? Я поставил велосипед на стоянку и прошелся по заброшенному заднему двору. Окликнуть не решился. Достал мобильник, по которому мог звонить только Борис. Пропущенных звонков нет.

За спиной в нескольких метрах от меня скрипнул гравий. Я резко обернулся — прямо передо мной стоял Борис. Заметив, как он выглядит, я невольно вздрогнул. Совершенно замотанный. Чертовски усталый.

В конце концов меня успокоило, что это впечатление чисто внешнее, говорившее, что в последние дни или недели ему здорово досталось. Взгляд же ни на йоту не утратил прежней остроты. Наоборот, стал холодным и жестким.

— Ты не очень-то осторожен, Мартин, — сказал он.

Голос чуть более хриплый, чем обычно.

Я огляделся по сторонам. Ни души кругом.

Борис покачал головой:

— Не в этом смысле. Хвоста за тобой нет. Я имею в виду, ты прохаживаешься тут с хозяйским видом. Средь бела дня.

Он показал пальцем мне через плечо, на задний фасад ресторана, над которым нависала уродливая крыша. Там мы стояли прошлый раз.

— Я же не видел тебя, — сказал я, оправдываясь, как маленький ребенок.

Борис опять покачал головой:

— Пошли.

Мы устроились под свесом крыши.

— Когда я был в полиции, Дидрик Стиль назвал твое имя.

— Вот как, назвал, значит.

— Оно всплыло в расследовании убийства деда и бабушки Беллы.

Из внутреннего кармана кожаной куртки Борис достал свернутый лист бумаги. Я бы никогда не напялил в погожий летний день такую кожаную куртку, но ведь мне вовсе незачем выглядеть так круто, как Борис.

— С какой стати ты был в полиции? — спросил он.

Невесть почему я устыдился, хотя говорил с Борисом.

— Они думают, я совершил еще одно убийство.

Борис рассмеялся:

— Ты превзошел сам себя, что ни день, то сюрприз.

Смех сменился кашлем.