Минус восемнадцать

— Тогда предлагаю начать без нее. — Фабиан подошел к доске во всю стену и стер все — начиная от нарисованных Утесом человечков и напоминаний о том, чья очередь покупать хлеб к кофе-паузе, до результатов рождественской викторины пятимесячной давности. — Петер Брисе. Что мы знаем о нем помимо того, что он страшно разбогател на этой игре «Улитки-убийцы»?

— Он жил на Садовой улице. — Утес протянул фотопортрет Брисе Фабиану. — А его фирма, как там она называется?

— «Ка-Чинг», — ответил Муландер и покачал головой. — Мог бы придумать название получше.

— Точно. Насколько я знаю, фирма находится в Лунде.

— Я где-то читала, что только за последние полгода число сотрудников выросло в четыре раза, а в начале февраля оборот фирмы был уже равен предполагаемому годовому, — сказала Лилья. — И все за счет маленькой мобильной игры, которая не стоит больше семи крон.

— Которая к тому же страшно скучная, — добавил Муландер.

— Могу сказать, что она вызывает зависимость, перестать в нее играть невозможно.

— Поэтому я и пробовать боюсь, — сказал Утес. — Берит несколько раз пыталась бросить, но уже через несколько часов опять начинает нажимать на экран мобильного, пока на кончиках пальцев не появятся волдыри.

— Да, но почему это так здо́рово, выше моего понимания, — сказал Муландер.

— Но мы все не можем не согласиться с тем, что он сказочно богат, — сказал Эльвин и закатил глаза.

Фабиан мысленно поблагодарил Эльвина, рисуя символ доллара рядом с фотопортретом, на котором Брисе в белой рубашке, с бритой головой и в очках в черной оправе больше напоминал заправского капиталиста, чем компьютерного фаната. — Что еще? У него была семья? Он был женат? Братья, сестры и так далее.

— Не женат, единственный ребенок в семье и, если хотите знать мое мнение, голубой, — сказала Лилья.

— Откуда ты это знаешь? Он о чем-то открыто заявлял?

— Нет, но достаточно сыграть в его игру. Там сколько угодно намеков. Вы бы только видели этих розовых улиток на 33-й дорожке. — Лилья покачала головой.

— Именно, — подтвердил Утес.

— Вот оно что. Значит, ты все же играешь, — Лилья улыбнулась.

— Подождите. — Эльвин откинулся на стуле — одном из двух, которые были приспособлены к его больной спине и, по слухам, обошлись налогоплательщикам в пятизначную сумму. — Вам это не напоминает Юхана Хале́на? Ну, тот, который с год назад отравился газом в своем гараже.

— Ты имеешь в виду сына судовладельца? — спросил Утес. — Того, кто жил рядом с портом в Викене в нескольких шагах от меня. Настоящий дом мечты.

Эльвин кивнул.

— А ты что скажешь. Ингвар? Ты ведь тоже участвовал в расследовании, которое я вел?

— Хватит напоминаний. — Муландер пожал плечами. — Я только помню, что мы так и не нашли потайную комнату секса, которая якобы находилась у него в подвале.

— Что еще за комната секса? — спросил Фабиан.

— Вероятно, это всего лишь слухи, — ответил Эльвин. — Во всяком случае, если верить здешнему эксперту, который не смог ее найти.

— Что ты хочешь этим сказать? — Муландер с возмущением посмотрел на Эльвина.

— Только то, что даже лучшие иногда ошибаются. — Эльвин одарил Муландера улыбкой. — Я хочу сказать, что Хален, как и Брисе, был состоятельным человеком. К тому же оба единственные дети в семье и не женаты.

— О’кей, но если верить Косе, Брисе не лишал себя жизни, — заметил Фабиан.

— Не скажи, — отозвался Утес. — Кто знает, он же вполне мог заморозить самого себя два месяца тому назад и вести машину в виде привидения. — Он засмеялся и покачал головой.

— Ты действительно так уверен, что Коса ошибается? — спросила Лилья.

— Нет, я ни в чем не уверен. Но… — Утес вздохнул. — О’кей, не хочу быть занудой. Давайте считать, что Коса прав и что Брисе убили больше двух месяцев назад. Наверняка найдется столько же мотивов, сколько миллионов на его банковском счете. Но зачем, скажите на милость, держать его замороженным несколько недель, чтобы потом сбросить в воду на глазах у множества свидетелей?

Вопрос остался без ответа, и опять наступила тишина, на этот раз настолько плотная, что шум вентиляции звучал как отдаленный автопоезд на холостом ходу.

Как и все остальные, Фабиан изо всех сил пытался различить какую-то логику в этой странной истории. Но все казалось таким же непостижимым, как кубик Рубика, на котором кто-то упорно поворачивает цветные грани.





7




Сигнал об окровавленной женщине на улице Стенгаде в Хельсингёре поступил на все посты именно тогда, когда Дуня Хоугор и ее коллега Магнус Равн заканчивали свою раннюю утреннюю смену. Они возвращались на машине в участок после в целом спокойной ночи.

Она позволила Магнусу сидеть за рулем всю смену. Не потому, что он лучше водил, скорее наоборот. Но как только она пыталась настоять на том, чтобы взять руль, напарник начинал так нервничать, что у него перехватывало дыхание от малейшей смены полосы. И хотя они отвечали за всю Северную Зеландию и проделывали минимум двести километров за смену, машину почти всегда вел исключительно Магнус.


И как всегда в преддверии выходных, он без особых затей принялся выпытывать у нее, чем она планирует заняться. Может, она просто будет сидеть дома перед телевизором, или собирается встретиться с друзьями, или возьмет да и пойдет на танцы? Стараясь не обижать его, Дуня отвечала как можно более уклончиво и переводила разговор на другую тему. За последние полгода она в этом хорошо поднаторела.

Но на этот раз Магнус так легко не сдался. На светофоре сразу же после заправки на улице Конгевейен он повернулся к ней и прямо спросил, не может ли он пригласить ее в Барон фон Дю, ресторан-фондю в центре Копенгагена, где можно есть столько мяса, сколько влезет. Единственное, за что надо платить дополнительно — это напитки.

После недолгого размышления Дуня решила без обиняков объяснить Магнусу, что она его очень ценит как коллегу, но на свидание с ним не пойдет. Больше она не успела ничего сказать, поскольку затрещала рация и раздалось обращение ко всем машинам, находящимся поблизости от пешеходной улицы.

— А ведь все висело на волоске. — Магнус бросил взгляд на часы, продолжая барабанить пальцами по рулю в ожидании зеленого света.

— Но мы же не можем просто взять и плюнуть, — сказала Дуня, почувствовав, как у нее зачесались руки, — так ей хотелось взять руль.

— Что значит плюнуть? У нас кончилась смена, и нам надо успеть помыть машину и написать рапорт.

— Нам совсем это не надо. — Дуня схватила микрофон рации. — Алло, Анна, говорит Дуня Хоугор. Мы с Магнусом берем это.

— О’кей, прекрасно, — ответил женский голос по рации, после чего Дуня перегнулась через приборную доску и включила сирену.

— Ты что хочешь, чтобы я поехал на красный? — спросил Магнус.

— Именно этого я и хочу. Поезжай. — Она открыла последний пакетик леденцов, взяла два и сразу же почувствовала, как от очень соленой лакрицы у нее участился пульс. — Анна, а ты знаешь, где конкретно на Стенгаде она находится?

Магнус покачал головой и, внимательно посмотрев через оба плеча, круто развернулся и поехал обратно в сторону Хельсингёра.

— Нет, но нам позвонили из магазина женской одежды, который находится прямо напротив закрытого винного магазина, — ответил голос по рации.

— О’кей. Спасибо.

Дуня точно знала, где это. Она читала об этом магазине в газете «Хельсингёрс Дагблад», где бурно обсуждалось, что делать с обветшавшим зданием, которое с каждым месяцем выглядит все более пугающе. Магазин закрылся несколько лет назад, когда его владелец купил другой винный магазин на той же улице. Проблема заключалась в том, что хозяин магазина, которому сейчас было восемьдесят восемь лет, владел всей недвижимостью и по какой-то причине не хотел ни продавать, ни сдавать помещение, где теперь обитали бездомные.

— О’кей. Так как мое предложение?

— Какое предложение?

— «Барон фон Дю». Я слышал только положительные…

— Пожалуйста, давай лучше займемся делом. Сверни здесь на улицу Брамсестреде, — показала Дуня, одновременно отстегивая ремень безопасности.

— Но это же пешеходная улица. Может быть, лучше объедем?

— Нет, нам надо оказаться там побыстрее.

Полицейская машина свернула в узкий переулок, и, не успел Магнус припарковаться и выключить сирену, как Дуня вышла из машины, бросилась к Стенгаде и стала протискиваться сквозь толпу туристов с мороженым.

Закрытый винный магазин с серым треснувшим фасадом резко отличался от остальных хорошо оштукатуренных домов на этой улице, где магазины соревновались друг с другом за привлекательность. Казалось, вывеска в любую минуту может упасть, а за грязными витринами, обклеенными концертными афишами, были опущены решетки.

Дуня посмотрела на верхний этаж и убедилась, что все здание находится в таком же плачевном состоянии. Если в скором времени ничего не сделают, дом, вероятно, придется сносить. Но никакой окровавленной женщины она не видела. Ни в витрине, ни когда попыталась заглянуть в грязную темноту через щель между двумя рваными афишами.

— Да здесь все спокойно, — заметил Магнус, оглянувшись.

— По-моему, даже слишком спокойно. — Дуня подошла к двери магазина между двумя витринами и попробовала дверную ручку. Заперто. Она направилась к двери в левом углу. Выкрашенные в серый цвет жалюзи были опущены, но, когда она их коснулась, оказалось, что их можно поднять рукой.

— Дуня, погоди. — Магнус подошел к ней. — Если бы здесь кто-то был, жалюзи были бы подняты, так ведь? К тому же мы плохо припарковались.

— На всякий случай я хочу туда заглянуть. А ты пока жди в машине.

Она скрылась внутри, оставив Магнуса, который в конце концов со вздохом последовал за коллегой.

Под лучом карманного фонарика Дуня стала оглядывать помещение, заваленное пустыми картонными ящиками из-под вина, матрасами и тележками, в которых лежали одеяла и прочий хлам.

— Хуже некуда, — сказал Магнус, поправив свой ремень и убедившись, что дубинка, наручники и пистолет на месте.

— В магазин они, во всяком случае, не проникли. — Дуня направила карманный фонарик на зарешеченную дверь безопасности справа. Глубокие вмятины на дверной раме говорили о попытках забраться вовнутрь.

— Послушай, что ты скажешь?

— О чем? — Дуня осторожно попробовала, выдержит ли прогнившая деревянная лестница.

— Насчет завтрашнего вечера? — Магнус двинулся за ней на верхний этаж. — Если завтра тебе не подходит, я могу в субботу. Только я слышал, что в субботу немного труднее заказать столик.

— Магнус, нам не нужен никакой столик, хорошо? — Поднявшись наверх, она пошла по узкому коридору. Пол был усеян голубиным пометом, а от испорченных влагой стен давно отклеились обои. — Во-первых, ноги моей никогда не будет в «Бароне фон Дю». — Она распахнула первую закрытую дверь и заглянула в комнату, набитую сломанной мебелью и полками. — Во-вторых, он закрылся несколько лет тому назад. — В следующей комнате ничего не было, кроме кровати, нескольких матрасов и старого велотренажера. — В-третьих… — продолжила она, открывая предпоследнюю дверь.

Дуня замерла на пороге — оказалось, что в затемненной комнате полно бездомных, которые или сидят, прижавшись к стенам, или лежат на куче раскрытых спальных мешков и одеял. Посреди этого хаоса сидел щербатый мужчина, играя со старой зажигалкой. Открыл, зажег, закрыл… Рядом с ним сидела окровавленная женщина. Ее глаза казались белыми, а взгляд был как у сумасшедшей, поскольку зрачки скрывались под веками — она была под кайфом. Из израненной руки все еще торчал пустой шприц.

— Вот она где. — Дуня вошла в комнату, села на корточки и вытащила иглу. — Алло, как мы себя чувствуем? — Она взяла женщину за затылок, пытаясь вступить с ней в контакт. — Ты с ней знаком? — обратилась она к мужчине с зажигалкой.

— Если хочешь, могу познакомиться с тобой и с твоей мандой, — ответил мужчина и засмеялся.