Метро 2033. Цена свободы
Часть 47 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 6
Каждый сам за себя
Наконец этот день настал.
Мороз стоял на взлетной полосе и смотрел вдаль – туда, где вершины хребтов врезались в утреннее небо. Глаза его сияли радостью. Михей вдруг представил Женьку вольным летчиком-испытателем, про которых ему рассказывал батя в детстве – с развевающимися волосами, героическим и стойким. Не хватало разве что костюма. Да и сам Мишка чувствовал, как у него трясутся руки. Нет, он не боялся – то была волнительная и радостная дрожь перед чем-то важным в его жизни.
Ведь сегодня они летят домой.
Хотели вылететь с самого утра, но Мороз решил перестраховаться и еще раз проверить свою «ласточку». И пока длился полтора часа завершающий осмотр, Мишка чуть не извелся. Он-то был готов бросить всю снарягу и оружие тут и скорее махнуть домой – и зачем им в пути все это добро? Но Евгений с ним категорически не согласился еще вчера вечером.
– Мало ли, куда нас занесет, – серьезно говорил он. – Ничего, не велик груз, прихватим. Лучше перестраховаться.
И Михей сердито вздыхал и соглашался. В душе он понимал, что Мороз прав.
Таська даже не глядела на него. Словно не было ничего между ними минувшей ночью. Девушка снова ушла в себя, и казалось, даже предстоящее путешествие ее не радует. Мишка теперь знал ее тайну, но стоило ли раскрывать ее другим? Чем меньше парни знают – тем меньше будут спрашивать. А та, которая вчера стала ему ближе, словно не хотела ничего. Вела себя тихо, как и все последние дни. На вопросы отвечала, но сама говорила мало и общий разговор почти не поддерживала.
– Ну все, мальчики и девочки, – торжественно провозгласил Евгений, постукав гаечным ключом по корпусу самолета. – Карета подана. Прошу!
– Ну, наконец-то, – выдохнул Михей. – Я уж думал, ты нас до вечера промурыжишь.
Мороз и Мишка устроились спереди, Леха с Таськой втиснулись на задние сиденья. Все облачились в химзу, только респираторы пока не надевали. Женька обернулся, с важным видом оценил обстановку.
– Ну, балласт, сидим спокойно и не рыпаемся. Довезу в лучшем виде.
– Женек, ради бога – только не угробь, – попросил летчика Эстет. – Не спеши, ладно? Потихонечку, полегонечку. Высоко не поднимайся.
– Ну что ты, как мама моя в детстве, – подтрунивал над ним пилот. – Ты даже не летал, а уже ссышь. Смотри – понравится, еще раз попросишь: Женечка, покатай, пожалуйста.
– Нет уж, – отмахнулся Леха. – Долетим – и точка. Хватит с меня. И вообще – может, на машине все же?
– Да что ж ты ссыкло-то такое? – казалось, Мороз даже рассердился. – Ну, давай, кати на своем «Тигре». Косточки там положишь, как и наши.
– Ладно, ладно, не ворчи уже, – сказал Эстет. – Уговорил.
Над головой зависло полуденное солнце. Тучи разошлись еще с утра, небесная бирюза манила. Женька завел мотор, и тот загудел размеренно и ровно. Все пристегнулись и устроились поудобнее. Мишка шумно выдохнул – несмотря ни на что, волнение давало себя знать.
– Ну, в добрый путь, – сказал Мороз и перекрестился. «Цикада» побежала по бетонным плитам, разгоняясь. А потом – резкое ощущение невесомости. Самолет быстро набирал скорость и высоту, устремляясь к горным вершинам. Михей повернул голову и глянул вниз. Остались под ними солнечный телескоп и войсковая часть, скрытая деревьями. Женька взял курс на горный хребет. Каменные великаны надвигались, словно хотели остановить путников. А самолет забирался все выше и выше, в самую синь. Поближе к солнцу.
Михей знал – этот день он запомнит на всю жизнь. Судьба уготовила ему и друзьям много испытаний, но сейчас он был твердо уверен – это последнее. Парень смотрел с высоты птичьего полета на проплывающую внизу землю. «Цикада» скользила низко над горами, и Мишкиному взору открывались раззявившие пасть ущелья и тупоносые вершины. Все на этой земле стремилось к солнцу, и Михей вдруг представил, как миллионы лет назад горы тоже мечтали быть ближе к светилу и тянулись к нему изо всей силы. И ему, несмотря на страх высоты, захотелось взлететь еще выше.
«Надо же, домой лечу, – думал парень. – Сколько раз помереть мог – а живой остался».
И воспоминания накладывались слоями, лезли одно вперед другого. Мама у него говорила, что за минуту до смерти вся жизнь перед глазами проходит, как кино. Вот и у Мишки сейчас так же было. И детство вспоминалось, и юношеские годы, и последние месяцы их путешествия. Помнилось только хорошее, светлое. Да и не могло быть иначе в такой день.
Мороз сказал, что до Мишкиной деревни лететь часов шесть-семь. «К вечеру будем», – уверял пилот. «К вечеру», – тихо шептал Михей, будто перекатывая на языке эти два волшебных слова. Он не мог поверить в такое везение.
Парень подумал о той, что сидела сзади него. Вчерашняя близость с Таськой перепутала все мысли и чувства. Михей осознал, что его неодолимо тянет к этой девчонке. Неожиданно он понял, что нашел в ней то, чего искал и не находил в других девушках. Парень не знал, как выразить это словами, – Тайка просто была другой, не такой, как все. И вчера вечером смогла дать ему нечто большее, чем просто близость между мужчиной и женщиной.
Мишка вдруг задумался – а что они будут делать, когда прилетят в деревню? Сможет ли девушка вообще излечиться или доживает свои последние дни? Почему-то все мысли о Тайке заводили его в тупик и только плодили вопросы, на которые он не мог найти ответов.
Под крылом самолета менялись картины, и Михей в очередной раз осознал, насколько красива и необъятна родная земля. Темно-зеленые пятна тайги сменялись светлыми массивами полей, изрезанных тонкой сетью дорог. А потом снова стелились леса, пролежнями среди которых серели болота, и на самом горизонте вдалеке маячили зазубрины гор.
– А как ты курс держишь? – спросил он Мороза. Летчик, не поворачивая головы, ответил:
– Доверься отцу. У меня врожденное чутье. Вот увидишь. Да и компас не врет, сам посмотри.
* * *
Близился вечер, и чем ниже валилось к земле солнце, тем тревожнее колотилось Мишкино сердце. Еще немного – и они будут дома. Но парень вдруг ощутил, что непонятная тревога лезет в душу. С чего-то неожиданно начала болеть голова, появилась слабость во всем теле. «От волнения», – уговаривал себя Михей. Но ему казалось, что и Женька чувствует то же самое. Летчик все чаще смотрел на стрелку компаса на приборной панели и наконец напряженно выдал:
– Компас чудит что-то. Аномалия, что ли, черт его знает?
– Не было у нас в округе никаких аномалий, – напрягся Мишка. – Точно говорю. И давно он у тебя чудить стал?
– Да я только заметил, – ответил пилот. – Вроде не должны были с курса уйти. Башка чего-то болит.
– Вот и у меня тоже, – встрепенулся парень.
– Тайке плохо, – подал сзади голос Леха. Мишка с трудом повернулся и глянул на девушку. Та сидела бледная, на лбу выступила испарина, глаза закатились. – Чего делать-то?
– Сейчас пройдет, – еле слышно выдавила Тайка.
«Приступ», – подумал Михей. Опять ее болезнь дала о себе знать не вовремя. А может, это ее странности так действуют на них?
– Вот дрянь, – выругался Мороз и глянул на компас. Стрелка крутилась как сумасшедшая.
– Чего делать будем? – спросил Михей, голос его дрогнул. Вот тебе и легкое путешествие. Он теперь сомневался, правильно ли они летели. Огромное солнце уже коснулось края горизонта и медленно принялось прятаться за него.
– Садимся, – сказал Евгений, когда они пролетели над темной лентой реки. – Смеркается, ночью я летать не умею. Мишань, вон река внизу – твоя Бирюса, что ли?
– Да вряд ли, – неуверенно сказал тот. Петляло под ними русло неизвестной речки, сжатое с обеих сторон темнеющими рощами. Парень все пытался разглядеть дома или признаки человеческого жилья – тщетно. Нет, не туда привез их Мороз. Тоска заскреблась на душе.
Самолет медленно снижался. Над головами путников ползли тучи, небо на горизонте темнело. У Михея вдруг нестерпимо заболела голова, и кровь неожиданно сильно принялась пульсировать в висках. Он смотрел вниз и не узнавал местность. Неужели они могли так ошибиться?
Женька посадил «Цикаду» на зарастающую грунтовку у края леса. Михей первым выбрался из кабины, втянул прохладный воздух. Непонятное чувство тревоги не давало ему покоя.
– Тась, ты как? – тревожно спросил Эстет. Парень обернулся и увидел, что девушка еле выбралась из кабины и с трудом опустилась на землю.
– Что с тобой? – сел рядом с ней Мишка.
– Все, сейчас пройдет, – тихо сказала она. – Прилетели?
– Да если бы, – Мороз в сердцах сплюнул на землю. – Не пойму, куда нас занесло.
– Идти сможешь? – спросил Михей девушку.
– Постараюсь, – тихо ответила она и слабо улыбнулась.
– Ну вот и хорошо, – приободрился парень. Он встал и огляделся. Что-то странное происходило с ним и с местностью вокруг. Казалось, что еще недавно он видел одно, а сейчас – совсем иное. Все преображалось, меняло очертания, корежилось. Вот уже и лес справа от них изменился, и поле будто расширилось и выгнулось горбом, и даже небо над головами словно просветлело.
– Ребят, прилетели ведь, – вздернулся Мишка и пошел по дороге, оставив позади друзей. Он вдруг понял, что это то самое поле за родной деревней. Вон и роща на взгорке, а за ней – Иванов мыс, родительский дом.
И он побежал. Кто-то из друзей окликнул его сзади, но у Михея словно сорвало голову. Ноги заплетались, кровь стучала в висках, но парень рвался вперед. Вот уже знакомый пригорок, родимая роща, а за ней…
Страшный пустырь открылся Мишкиному взору. Прямая деревенская улочка, а по бокам – обугленные бревна, горы сажи. И едкий запах гари, бьющий в нос. Унылое пепелище на месте родного поселения. Парень смотрел и не верил глазам. А потом вдруг закричал что есть мочи.
Пусто, уныло. Лишь ветер метет пепелище, гоняет сухие листья. Небо серое над головой траурно склонилось. На земле убивают, жгут, калечат, а оно всегда безучастно.
И Михей сорвался. Он бежал, не глядя под ноги, не понимая, что происходит. В какой-то момент он запнулся за бревно и упал на землю. Поднял голову, огляделся. Вроде бы все то же – голое пепелище, костяки домов. Но будто бы чужое – и место странное, и все не так. Что за ерунда?
– Мишка, – окликнул его Эстет, но парень не слышал. Он брел к тому месту, где когда-то стоял их дом. Ни поленницы, ни погреба, ни сруба. Гора обугленных бревен, почерневшая цепь на месте будки Дружка. Михей бессильно опустился на землю. Слезы рвались на волю.
Ради чего проделан путь в тысячи километров? Чтобы увидеть пепелище на месте родного дома? Ради этого погибли Батя, Ромка и Портной? А в сознание ломились яркие картины – мать у печи, ловко управляющаяся с чугунами, бабка, пасущая козу на лугу за логом. Дружок, виляющий хвостом при встрече. Было, а теперь нет. Сгинуло навсегда. Не воротить.
Нет, что-то не так было в окружающей картине. Парень еще не мог понять, что именно. Но разве это важно, когда весь мир рухнул в один миг?
– Надень респиратор! – крикнула сзади Тайка. Мишка обернулся. Она бежала к нему, размахивая намордником. Но к чему это все? У него дома не фонило. Что за глупости?
– Это не твоя деревня, – задыхаясь, крикнула девушка. – На, посмотри! Ты чего?
Парень вдруг услышал странный звук. То был писк дозиметра. Сзади уже подходили Мороз и Леха.
– Тут фонит, – выпалил Женька. – Мишань, куда нас занесло? Натягивайте химзу, да поскорее. Похоже, аномалия какая-то. Вон у Мишки как башню сорвало.
Парень огляделся и раскрыл рот. Воздух дрогнул, и видение смазалось. Растворились в мареве пепелища домов. Теперь они стояли посреди старой делянки. Приплюснутое серое небо, потрескавшаяся асфальтовая дорога, на которую умудрился посадить «Цикаду» Мороз. Ни родной деревни, ни Бирюсы – ничего. Только сосны под ветром качают кронами да тучи ползут низко-низко.
– Точняк, аномалия, – бросил Эстет, натягивая респиратор. – С курса сбились.
Михей обернулся к девушке. Та застыла, глядя в густеющую темноту меж деревьев. Сделала шаг, другой, третий. И вдруг зажмурилась и стиснула зубы. Тайке было плохо. Парень видел, как девушка побледнела. Ее трясло, будто от холода.
– Что такое? – спросил он.
– Это не аномалия, – покачала головой Тайка. – Это все я.
– О чем вы вообще? – недоуменно глянул на них Мороз.
– Морок, – сказала девушка. – Мишка, это все из-за меня. Не знаю, как так получилось. Я же просила оставить меня там, в Бадарах. Я уже не могу себя сдерживать. Из-за меня вы все здесь погибнете.
Михей взял Тайку за плечи, заглянул в глаза. Он чувствовал, как она вздрагивает. Парень хорошо помнил то вчерашнее ощущение в комнате девушки, когда его словно оглушили. До сегодняшнего дня скрытые способности Таськи помогали им, но сейчас все вышло иначе. Она что-то говорила, но Мишка с трудом понимал ее.
Каждый сам за себя
Наконец этот день настал.
Мороз стоял на взлетной полосе и смотрел вдаль – туда, где вершины хребтов врезались в утреннее небо. Глаза его сияли радостью. Михей вдруг представил Женьку вольным летчиком-испытателем, про которых ему рассказывал батя в детстве – с развевающимися волосами, героическим и стойким. Не хватало разве что костюма. Да и сам Мишка чувствовал, как у него трясутся руки. Нет, он не боялся – то была волнительная и радостная дрожь перед чем-то важным в его жизни.
Ведь сегодня они летят домой.
Хотели вылететь с самого утра, но Мороз решил перестраховаться и еще раз проверить свою «ласточку». И пока длился полтора часа завершающий осмотр, Мишка чуть не извелся. Он-то был готов бросить всю снарягу и оружие тут и скорее махнуть домой – и зачем им в пути все это добро? Но Евгений с ним категорически не согласился еще вчера вечером.
– Мало ли, куда нас занесет, – серьезно говорил он. – Ничего, не велик груз, прихватим. Лучше перестраховаться.
И Михей сердито вздыхал и соглашался. В душе он понимал, что Мороз прав.
Таська даже не глядела на него. Словно не было ничего между ними минувшей ночью. Девушка снова ушла в себя, и казалось, даже предстоящее путешествие ее не радует. Мишка теперь знал ее тайну, но стоило ли раскрывать ее другим? Чем меньше парни знают – тем меньше будут спрашивать. А та, которая вчера стала ему ближе, словно не хотела ничего. Вела себя тихо, как и все последние дни. На вопросы отвечала, но сама говорила мало и общий разговор почти не поддерживала.
– Ну все, мальчики и девочки, – торжественно провозгласил Евгений, постукав гаечным ключом по корпусу самолета. – Карета подана. Прошу!
– Ну, наконец-то, – выдохнул Михей. – Я уж думал, ты нас до вечера промурыжишь.
Мороз и Мишка устроились спереди, Леха с Таськой втиснулись на задние сиденья. Все облачились в химзу, только респираторы пока не надевали. Женька обернулся, с важным видом оценил обстановку.
– Ну, балласт, сидим спокойно и не рыпаемся. Довезу в лучшем виде.
– Женек, ради бога – только не угробь, – попросил летчика Эстет. – Не спеши, ладно? Потихонечку, полегонечку. Высоко не поднимайся.
– Ну что ты, как мама моя в детстве, – подтрунивал над ним пилот. – Ты даже не летал, а уже ссышь. Смотри – понравится, еще раз попросишь: Женечка, покатай, пожалуйста.
– Нет уж, – отмахнулся Леха. – Долетим – и точка. Хватит с меня. И вообще – может, на машине все же?
– Да что ж ты ссыкло-то такое? – казалось, Мороз даже рассердился. – Ну, давай, кати на своем «Тигре». Косточки там положишь, как и наши.
– Ладно, ладно, не ворчи уже, – сказал Эстет. – Уговорил.
Над головой зависло полуденное солнце. Тучи разошлись еще с утра, небесная бирюза манила. Женька завел мотор, и тот загудел размеренно и ровно. Все пристегнулись и устроились поудобнее. Мишка шумно выдохнул – несмотря ни на что, волнение давало себя знать.
– Ну, в добрый путь, – сказал Мороз и перекрестился. «Цикада» побежала по бетонным плитам, разгоняясь. А потом – резкое ощущение невесомости. Самолет быстро набирал скорость и высоту, устремляясь к горным вершинам. Михей повернул голову и глянул вниз. Остались под ними солнечный телескоп и войсковая часть, скрытая деревьями. Женька взял курс на горный хребет. Каменные великаны надвигались, словно хотели остановить путников. А самолет забирался все выше и выше, в самую синь. Поближе к солнцу.
Михей знал – этот день он запомнит на всю жизнь. Судьба уготовила ему и друзьям много испытаний, но сейчас он был твердо уверен – это последнее. Парень смотрел с высоты птичьего полета на проплывающую внизу землю. «Цикада» скользила низко над горами, и Мишкиному взору открывались раззявившие пасть ущелья и тупоносые вершины. Все на этой земле стремилось к солнцу, и Михей вдруг представил, как миллионы лет назад горы тоже мечтали быть ближе к светилу и тянулись к нему изо всей силы. И ему, несмотря на страх высоты, захотелось взлететь еще выше.
«Надо же, домой лечу, – думал парень. – Сколько раз помереть мог – а живой остался».
И воспоминания накладывались слоями, лезли одно вперед другого. Мама у него говорила, что за минуту до смерти вся жизнь перед глазами проходит, как кино. Вот и у Мишки сейчас так же было. И детство вспоминалось, и юношеские годы, и последние месяцы их путешествия. Помнилось только хорошее, светлое. Да и не могло быть иначе в такой день.
Мороз сказал, что до Мишкиной деревни лететь часов шесть-семь. «К вечеру будем», – уверял пилот. «К вечеру», – тихо шептал Михей, будто перекатывая на языке эти два волшебных слова. Он не мог поверить в такое везение.
Парень подумал о той, что сидела сзади него. Вчерашняя близость с Таськой перепутала все мысли и чувства. Михей осознал, что его неодолимо тянет к этой девчонке. Неожиданно он понял, что нашел в ней то, чего искал и не находил в других девушках. Парень не знал, как выразить это словами, – Тайка просто была другой, не такой, как все. И вчера вечером смогла дать ему нечто большее, чем просто близость между мужчиной и женщиной.
Мишка вдруг задумался – а что они будут делать, когда прилетят в деревню? Сможет ли девушка вообще излечиться или доживает свои последние дни? Почему-то все мысли о Тайке заводили его в тупик и только плодили вопросы, на которые он не мог найти ответов.
Под крылом самолета менялись картины, и Михей в очередной раз осознал, насколько красива и необъятна родная земля. Темно-зеленые пятна тайги сменялись светлыми массивами полей, изрезанных тонкой сетью дорог. А потом снова стелились леса, пролежнями среди которых серели болота, и на самом горизонте вдалеке маячили зазубрины гор.
– А как ты курс держишь? – спросил он Мороза. Летчик, не поворачивая головы, ответил:
– Доверься отцу. У меня врожденное чутье. Вот увидишь. Да и компас не врет, сам посмотри.
* * *
Близился вечер, и чем ниже валилось к земле солнце, тем тревожнее колотилось Мишкино сердце. Еще немного – и они будут дома. Но парень вдруг ощутил, что непонятная тревога лезет в душу. С чего-то неожиданно начала болеть голова, появилась слабость во всем теле. «От волнения», – уговаривал себя Михей. Но ему казалось, что и Женька чувствует то же самое. Летчик все чаще смотрел на стрелку компаса на приборной панели и наконец напряженно выдал:
– Компас чудит что-то. Аномалия, что ли, черт его знает?
– Не было у нас в округе никаких аномалий, – напрягся Мишка. – Точно говорю. И давно он у тебя чудить стал?
– Да я только заметил, – ответил пилот. – Вроде не должны были с курса уйти. Башка чего-то болит.
– Вот и у меня тоже, – встрепенулся парень.
– Тайке плохо, – подал сзади голос Леха. Мишка с трудом повернулся и глянул на девушку. Та сидела бледная, на лбу выступила испарина, глаза закатились. – Чего делать-то?
– Сейчас пройдет, – еле слышно выдавила Тайка.
«Приступ», – подумал Михей. Опять ее болезнь дала о себе знать не вовремя. А может, это ее странности так действуют на них?
– Вот дрянь, – выругался Мороз и глянул на компас. Стрелка крутилась как сумасшедшая.
– Чего делать будем? – спросил Михей, голос его дрогнул. Вот тебе и легкое путешествие. Он теперь сомневался, правильно ли они летели. Огромное солнце уже коснулось края горизонта и медленно принялось прятаться за него.
– Садимся, – сказал Евгений, когда они пролетели над темной лентой реки. – Смеркается, ночью я летать не умею. Мишань, вон река внизу – твоя Бирюса, что ли?
– Да вряд ли, – неуверенно сказал тот. Петляло под ними русло неизвестной речки, сжатое с обеих сторон темнеющими рощами. Парень все пытался разглядеть дома или признаки человеческого жилья – тщетно. Нет, не туда привез их Мороз. Тоска заскреблась на душе.
Самолет медленно снижался. Над головами путников ползли тучи, небо на горизонте темнело. У Михея вдруг нестерпимо заболела голова, и кровь неожиданно сильно принялась пульсировать в висках. Он смотрел вниз и не узнавал местность. Неужели они могли так ошибиться?
Женька посадил «Цикаду» на зарастающую грунтовку у края леса. Михей первым выбрался из кабины, втянул прохладный воздух. Непонятное чувство тревоги не давало ему покоя.
– Тась, ты как? – тревожно спросил Эстет. Парень обернулся и увидел, что девушка еле выбралась из кабины и с трудом опустилась на землю.
– Что с тобой? – сел рядом с ней Мишка.
– Все, сейчас пройдет, – тихо сказала она. – Прилетели?
– Да если бы, – Мороз в сердцах сплюнул на землю. – Не пойму, куда нас занесло.
– Идти сможешь? – спросил Михей девушку.
– Постараюсь, – тихо ответила она и слабо улыбнулась.
– Ну вот и хорошо, – приободрился парень. Он встал и огляделся. Что-то странное происходило с ним и с местностью вокруг. Казалось, что еще недавно он видел одно, а сейчас – совсем иное. Все преображалось, меняло очертания, корежилось. Вот уже и лес справа от них изменился, и поле будто расширилось и выгнулось горбом, и даже небо над головами словно просветлело.
– Ребят, прилетели ведь, – вздернулся Мишка и пошел по дороге, оставив позади друзей. Он вдруг понял, что это то самое поле за родной деревней. Вон и роща на взгорке, а за ней – Иванов мыс, родительский дом.
И он побежал. Кто-то из друзей окликнул его сзади, но у Михея словно сорвало голову. Ноги заплетались, кровь стучала в висках, но парень рвался вперед. Вот уже знакомый пригорок, родимая роща, а за ней…
Страшный пустырь открылся Мишкиному взору. Прямая деревенская улочка, а по бокам – обугленные бревна, горы сажи. И едкий запах гари, бьющий в нос. Унылое пепелище на месте родного поселения. Парень смотрел и не верил глазам. А потом вдруг закричал что есть мочи.
Пусто, уныло. Лишь ветер метет пепелище, гоняет сухие листья. Небо серое над головой траурно склонилось. На земле убивают, жгут, калечат, а оно всегда безучастно.
И Михей сорвался. Он бежал, не глядя под ноги, не понимая, что происходит. В какой-то момент он запнулся за бревно и упал на землю. Поднял голову, огляделся. Вроде бы все то же – голое пепелище, костяки домов. Но будто бы чужое – и место странное, и все не так. Что за ерунда?
– Мишка, – окликнул его Эстет, но парень не слышал. Он брел к тому месту, где когда-то стоял их дом. Ни поленницы, ни погреба, ни сруба. Гора обугленных бревен, почерневшая цепь на месте будки Дружка. Михей бессильно опустился на землю. Слезы рвались на волю.
Ради чего проделан путь в тысячи километров? Чтобы увидеть пепелище на месте родного дома? Ради этого погибли Батя, Ромка и Портной? А в сознание ломились яркие картины – мать у печи, ловко управляющаяся с чугунами, бабка, пасущая козу на лугу за логом. Дружок, виляющий хвостом при встрече. Было, а теперь нет. Сгинуло навсегда. Не воротить.
Нет, что-то не так было в окружающей картине. Парень еще не мог понять, что именно. Но разве это важно, когда весь мир рухнул в один миг?
– Надень респиратор! – крикнула сзади Тайка. Мишка обернулся. Она бежала к нему, размахивая намордником. Но к чему это все? У него дома не фонило. Что за глупости?
– Это не твоя деревня, – задыхаясь, крикнула девушка. – На, посмотри! Ты чего?
Парень вдруг услышал странный звук. То был писк дозиметра. Сзади уже подходили Мороз и Леха.
– Тут фонит, – выпалил Женька. – Мишань, куда нас занесло? Натягивайте химзу, да поскорее. Похоже, аномалия какая-то. Вон у Мишки как башню сорвало.
Парень огляделся и раскрыл рот. Воздух дрогнул, и видение смазалось. Растворились в мареве пепелища домов. Теперь они стояли посреди старой делянки. Приплюснутое серое небо, потрескавшаяся асфальтовая дорога, на которую умудрился посадить «Цикаду» Мороз. Ни родной деревни, ни Бирюсы – ничего. Только сосны под ветром качают кронами да тучи ползут низко-низко.
– Точняк, аномалия, – бросил Эстет, натягивая респиратор. – С курса сбились.
Михей обернулся к девушке. Та застыла, глядя в густеющую темноту меж деревьев. Сделала шаг, другой, третий. И вдруг зажмурилась и стиснула зубы. Тайке было плохо. Парень видел, как девушка побледнела. Ее трясло, будто от холода.
– Что такое? – спросил он.
– Это не аномалия, – покачала головой Тайка. – Это все я.
– О чем вы вообще? – недоуменно глянул на них Мороз.
– Морок, – сказала девушка. – Мишка, это все из-за меня. Не знаю, как так получилось. Я же просила оставить меня там, в Бадарах. Я уже не могу себя сдерживать. Из-за меня вы все здесь погибнете.
Михей взял Тайку за плечи, заглянул в глаза. Он чувствовал, как она вздрагивает. Парень хорошо помнил то вчерашнее ощущение в комнате девушки, когда его словно оглушили. До сегодняшнего дня скрытые способности Таськи помогали им, но сейчас все вышло иначе. Она что-то говорила, но Мишка с трудом понимал ее.