Метро 2033. Цена свободы
Часть 32 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А ну, хватит, парни, – влез в разговор Леха. – Всегда мне примером были, а теперь раскисли. Прорвемся.
Мишка умолк, замолчал и Батя. Где-то в глубине души у парня забрезжила надежда. Рано было сдаваться. Авось и правда смогут они прорваться. Ведь не раз из таких передряг выбирались, а тут… Какие-то лесные разбойники. Эстет тем временем неспешно встал и тихо подошел к двери сарая. Долго смотрел в узкую щель, потом вернулся к товарищам.
– Один караульный. И лес вокруг вроде бы. Вот бы выбраться отсюда, – мечтательно произнес товарищ. – Махнули бы в чащу – ищи-свищи нас потом.
В полумраке сарая время ползло медленно. Мишке казалось, что наступил полдень. Дождь давно закончился, ветер разогнал тучи. Парни частенько поглядывали в дверную щель, но там, снаружи, почти ничего не менялось. Бродили люди с оружием, пару раз приезжала лошадь с телегой, и бандиты разгружали поклажу. Лужи высохли, полуденное солнце припекало.
– Денек-то какой, – качал головой Леха. – В такой день и помирать неохота.
– Типун тебе на язык, – Михей показал товарищу кулак. – Жрать вот только хочется. Отобрали у нас все, а кормить, похоже, не собираются.
Кормить пленников и правда никто не собирался. Никто больше не приходил к ним, только караульный лениво расхаживал возле сарая, время от времени покуривая самокрутки. Батя, устав сидеть на одном месте, тоже доковылял до двери и прильнул к «амбразуре», разглядывая мир за стенами их темницы. Он долго смотрел в щель, и Мишка отчетливо услышал, как дыхание у бригадира участилось. А потом Вячеслав вдруг повернулся к парням и резко попросил:
– Мужики, а ну-ка, сядьте на место.
– Слав, чего случилось? – вопросительно глянул на товарища Михей.
– Сядьте, говорю, – повысил голос Батя и вдруг громко постучал кулаком в дверь сарая.
– Не будил бы лихо, – тихо бросил Леха, но Мишка дернул товарища за руку, и они быстро приземлились на кучу соломы. Дверь открылась, и в темное нутро сарая полился дневной свет вместе со свежим воздухом и запахами леса.
– Чего надо? – строго спросил караульный, присматриваясь к пленникам в полумраке.
– Узнал, Гена? – Вячеслав глядел прямо в глаза мужчине.
Тот пристально уставился на бригадира и вдруг вздрогнул.
– Слава, ты здесь откуда? Живой! А мы тебя давно уже…
– Рано похоронили, – усмехнулся Вячеслав. – Поживу еще. А вот ты здесь какими судьбами? Или тоже в разбойники подался?
Караульный быстро обернулся и глянул в открытую дверь, словно опасался, что кто-то может прийти за ним. Потом, будто бы успокоившись, притворил ее и торопливо заговорил:
– Рассказывай быстрее, откуда ты тут взялся и кто с тобой. А то застукают нас – и мне будет плохо, и вам.
– Да чего рассказывать, – бросил Батя. – Госрезерв тот мы не нашли, попали в лапы одним тварям, они нас в Комсомольск увезли, в тюрягу. Несколько лет там жил, пока вот с ребятами не сбежал. Домой добирался, на родину хотел хоть одним глазком глянуть. А у вас тут вон чего. И ты туда же, я смотрю?
– Нет, Слав, – покачал головой Геннадий. – Эта напасть у нас недавно появилась. Разбойники эти пожгли несколько деревень, жить нашим спокойно не дают. Некоторым из нас удалось втереться к ним в доверие. А народ из окрестных деревень кто в партизаны ушел, кто в Ксеньевку. Только бандитов с наскоку просто так не возьмешь. У них теперь сила большая.
– Не боишься здесь? – спросил Батя. – А если раскроют?
– Боюсь, – признался караульный. – Узнал, что разбойники силы стягивают, хотят на Ксеньевку нападать. А там сейчас – поселок большой, все с окрестных деревень туда стянулись. Мирные жители, бабы, дети… Если прорвутся – беда будет, Слава. Как они тебя-то приложили. Идти сумеешь?
– А что, бежать сможем? – в ответ спросил бригадир.
– Сегодня-завтра уходить надо, – кивнул Геннадий. – С учетом того, что вас взяли – лучше сегодня в ночь. К нашим. Потом в Ксеньевку – будем обороняться. Своих увидишь. Они-то уже и не ждут тебя давно.
– Мои живы? – вскочил бригадир. Скривился от боли, снова сел и нетерпеливо глянул на Геннадия. – Наташа, Аня, Олеся? Все?
– Да тише ты! – зашипел караульный. – Всех сейчас на уши поднимешь и меня спалишь.
– Где они? – спросил Батя громко, позабыв про осторожность. – Говори, мать твою!
– Вот разорался, блин, – выругался Геннадий. – Сейчас меня тут вместе с вами… В Ксеньевке они. Несколько лет уже там живут. Живы-здоровы, хорошо все с ними.
Тяжелый вздох вырвался из груди бригадира. Михей глянул на Батю и увидел, что глаза у того влажные. Вот так да, а говорили, командиры не плачут.
– Спасибо тебе, Гена, – тяжело выдохнул Батя.
– Да не за что пока, – махнул рукой тот. – А теперь слушайте сюда. Будем уходить сегодня вечером, как стемнеет. Я дам знак. Уйдем сначала к нашим – тут недалеко партизанский лагерь. Там решим, как дальше быть. Парни твои как, положиться можно?
– Спрашиваешь! – улыбнулся бригадир. – Полстраны со мной прошли, чего только не повидали. Свои ребята в доску.
– А ты уверен, что идти сможешь? – еще раз спросил караульный.
– Далеко не уйду, – с досадой сказал Батя, указывая на ногу. – Но постараюсь.
– Ты уж постарайся, – сказал Геннадий. – Твои тебя ждут, помни об этом. Все, мужики, до вечера.
Скрипнула входная дверь, лязгнул стальной засов. Полумрак снова затопил нутро сарая, но Михей чувствовал, что все изменилось. Он не мог поверить, что судьба вновь дает им шанс. Но раз уж его товарищ расплатился жизнью в комсомольской тюрьме, то теперь Мишка просто обязан зубами цепляться за любую надежду и возможность спастись. Сердце бешено колотилось в груди. Он глядел в глаза друзей и видел в них веру.
– Слава! – шептал парень. – Выберемся. Увидишь своих. Увидишь! Живы!
Он повторял одни и те же слова как заведенный. Казалось, что, произнесенные вслух, они весили гораздо больше и могли по-настоящему что-то изменить. Парень сел рядом с друзьями на груду соломы и почувствовал, что руки его дрожат. Тайка взяла его за руку, и Мишка понял, что немного успокаивается.
– А ему, это, верить можно? – осторожно спросил Эстет. – Не кинет?
– А у нас выбор есть? – глянул на него Батя. – Не должен, Лешка. Слышишь? Не должен.
– Ну хорошо б, если так, – кивнул тот.
Ничего не оставалось, как ждать вечера. Взволнованные и накрученные, друзья не находили себе места. В бригадира будто вдохнули новые силы. Вячеслав вдруг принялся рассказывать о своей семье и жизни до Войны. Батю словно подменили – никогда еще Михей не видел его таким. Он все говорил, и говорил, и говорил… И время за разговорами текло быстрее.
Прохладный вечер неторопливо спускался на землю. Сумрак в сарае загустел, обернулся настоящей темнотой. Михей уже не мог различить лица друзей, только слышал их участившееся дыхание. Батя, выговорившись, сидел в углу и смотрел в одну точку.
«Минуты, наверное, считает, – подумал парень. – Уже скоро».
Никто больше не приходил за ними. Бандиты словно позабыли про пленников и занимались своими делами. Геннадий по-прежнему караулил возле сарая – Михей видел в щель его высокую, сутулую фигуру. «А что, если караульного сейчас сменят – и все», – вдруг закралась в голову шальная мысль. Парень чертыхнулся и тут же прогнал ее. К вечеру опять нагнало туч, и ночь обещала быть темной. Снова закапал дождик.
– Лучше и быть не может для побега, – шепнул Михей Лехе.
– Не сглазь только, – тихо попросил товарищ.
– Тьфу на тебя, не верю я в эту фигню. Что должно быть – то случится!
Вскоре стемнело так, что парень уже не видел в дверную щель фигуры Геннадия. Слышал только шаги мужчины, когда тот прохаживался вдоль стены. У дома, прилепившегося к опушке леса, горел фонарь, но свет его едва доставал до сарая с пленными. Батя кряхтя поправлял повязку.
– Нога разболелась, – серьезно сказал он. – Мишань, если вдруг придется бежать – я далеко не убегу. Лучше сами спасайтесь, на меня надежды мало.
– Хватит херню пороть, – прошипел Михей. – На руках, значит, понесем.
Где-то в глубине леса гулко и тоскливо подала голос неясыть. «И чего она раскричалась, не весна вроде?» – подумал парень. Через минуту у двери сарая зашелестели осторожные шаги, брякнул засов. Сердце Михея заколотилось в груди. Неужели сигнал? В их темницу проскользнула высокая фигура.
– За мной, быстро! – скомандовал Геннадий. И они шагнули за ним в ночь, в неизвестность. Обогнув сарай, потрусили в сторону крайнего дома, в окнах которого не горел свет. Тайка и Леха шли за проводником, Михей с Батей замыкали шествие. Бригадиру ходьба давалась с трудом. Добравшись до опушки, нырнули в лес и пошли вперед – туда, куда вел их Геннадий. Ничто не выдало их ухода – не завыли сирены, не залаяли собаки. Это совсем не было похоже на побег из комсомольской тюрьмы. В глаза лезли ветви подроста, в темноте гудели комары. Пройдя с полкилометра, Геннадий встал. Шепотом велел всем молчать и, приставив ладони рупором ко рту, тихо просвистел в ночь сычом. Откуда-то справа, из темноты ему тут же ответили – точно такой же звенящей трелью. И беглецы пошли на зов, продираясь через низкий ельник. Спустя несколько минут между деревьев мигнул еле заметный огонек – там их кто-то ждал.
– Стойте тут, – шепнул проводник и растворился в ночи. В стороне чуть слышно раздались голоса. Через минуту Геннадий вернулся и повел друзей за собой. На еле заметной лесной тропке их ждали еще трое мужчин с ружьями наперевес.
– За мной, – тихо сказал один из незнакомцев и повел всех дальше. Михей все удивлялся, как они не плутают в лесу в такой темноте. Но после заметил в руках Геннадия небольшой компас с фосфорной стрелкой. Они уходили лесной тропой все дальше от логова бандитов. Даже если бы те сейчас спохватились, то вряд ли бы сумели нагнать беглецов. Хотелось идти быстрее, но бригадир с больной ногой задавал темп всем, и потому приходилось не спешить и регулярно давать Бате отдыхать.
Михей не знал, сколько они шли. Он потерял счет времени и лишь надеялся на проводников, которые уж точно знали, куда ведут остальных. Парень глянул на небо – оно снова прояснилось, и теперь ночь не казалась такой темной. Дорога стала более каменистой – она шла в гору, и впереди угадывались боковины увалов, покрытые лесом. Они протиснулись между каменными стенами, спустились еле заметной тропой и снова вошли в лес. Вскоре Мишка приметил слабый огонек вдали. Через несколько минут они стояли около просторной армейской палатки, возле которой горел небольшой костер. Тут же, в тени деревьев, угадывались очертания автомобиля – парень так и не сумел понять какого. У входа в палатку дежурили двое мужчин с ружьями. Они хмуро разглядывали троих незнакомцев и девушку, но после объяснений Геннадия велели всем проходить внутрь. Еще один из проводников пошел вместе с ними. В тусклом свете керосинки Михей разглядел походный стол, несколько рюкзаков в углу и коренастого мужчину на складном стуле. Тот сосредоточенно рассматривал потрепанную карту на столе, но, завидев гостей, живо поднялся и протянул руку Геннадию.
– Ну, слава богу, живой. Докладывай!
Через несколько минут старший лесных партизан знал все – и о четверке друзей, и о новом опорном пункте бандитов, и о подготовке нападения на Ксеньевку. Он посерьезнел и вновь сел за стол, глядя на карту.
– Все плохо, Ген. Мало людей, мало оружия. А мы даже не знаем, сколько там боеспособных у этих головорезов. Со дня на день они нападут на наших в Ксеньевке, и что мы будем делать?
Командир, проводник и Геннадий затеяли спор. Они говорили на повышенных тонах, и атмосфера внутри палатки накалялась. Друзья тихо стояли в углу, но казалось, что эта троица позабыла про них. Вся суть разговора сводилась к тому, что нужно было оборонять поселок Ксеньевку в полусотне километров отсюда, но там жили в основном мирные селяне, не готовые к таким стычкам. И Михей вдруг вспомнил разговоры о бандитах там, в Возжаевке. Уж не про местных ли головорезов говорили тамошние вояки? Быть может, не сумев одолеть военных в Возжаевке, бандиты принялись грабить и изводить здешних жителей?
– Вы про общину военных в Возжаевке слышали? – без спросу встрял в разговор троицы парень.
– А что? – старший недовольно поднял на него взгляд. – Это вообще где и какое отношение имеет к нашему разговору?
– Это примерно тут, – парень сделал шаг к столу и указал место на карте. – Несколько сотен километров. Там большая община военных. Они тоже рассказывали нам про банды головорезов, которые не смогли извести. Раньше, похоже, они промышляли там, а теперь перекочевали к вам. Думаю, это и в их, и в ваших интересах – навсегда избавиться от этой погани в ваших краях.
– Люди там нормальные, и ресурсы боевые имеются, – поддержал Михея бригадир. – Нужно только с ними договориться и узнать, что они захотят в обмен на помощь.
– Допустим, – склонил голову командир. – Но как мы сообщим им, если они так далеко от нас?
– Машина на ходу? – вопросом на вопрос ответил Михей.
Старший привстал и пристально, серьезно посмотрел на парня.
– Но как мы сумеем их убедить? Они же нас не знают?
– С вами поедет один из нас, – вдруг подал голос Леха. – Нас они знают, мы у них были.
Мишка посмотрел на Эстета, будто задавая немой вопрос: а кто поедет? Батя ранен, Тайка – точно нет, еще сгинет по дороге. Остаются либо он, либо Леха.
– Я поеду, – твердо сказал Эстет, не давая Михею сказать ни слова. – Они помнят нас. Слава у нас ранен, пусть едет с вашими в Ксеньевку. Мишка посильнее меня, он будет нужен там, если вдруг бандиты нападут на ваш поселок. Я же смогу указать дорогу и договориться с вояками в Возжаевке.
– А если вдруг не получится? – спросил Геннадий.
– Давай без «если», – вдруг посерьезнел бригадир. – У нас что, выбор есть? Ты сам сказал, что они вот-вот на наших нападут. Там бабы, детишки. Половина людей даже ружей в руках не держали. Ксеньевку защищать некому. А в Возжаевке военные с оружием, припасами и транспортом. Успеть бы только.
– Должны, – вдруг ободрился старший. – Бензина вроде хватает. Трое наших и ваш товарищ отправятся на переговоры. А мы сейчас же выдвигаемся в Ксеньевку. Наши уже готовят оборону, вот только знать бы побольше о враге.
– Давай рассчитывать на худшее, – сказал молчавший до этого проводник по имени Сергей. – Мирных надо на дальние хутора уводить. Укреплять заграждения, собирать все оружие, какое только есть. Дело серьезное. Если Гена говорит, что бандюки хотят брать Ксеньевку, – значит, сил у них предостаточно.
Мишка умолк, замолчал и Батя. Где-то в глубине души у парня забрезжила надежда. Рано было сдаваться. Авось и правда смогут они прорваться. Ведь не раз из таких передряг выбирались, а тут… Какие-то лесные разбойники. Эстет тем временем неспешно встал и тихо подошел к двери сарая. Долго смотрел в узкую щель, потом вернулся к товарищам.
– Один караульный. И лес вокруг вроде бы. Вот бы выбраться отсюда, – мечтательно произнес товарищ. – Махнули бы в чащу – ищи-свищи нас потом.
В полумраке сарая время ползло медленно. Мишке казалось, что наступил полдень. Дождь давно закончился, ветер разогнал тучи. Парни частенько поглядывали в дверную щель, но там, снаружи, почти ничего не менялось. Бродили люди с оружием, пару раз приезжала лошадь с телегой, и бандиты разгружали поклажу. Лужи высохли, полуденное солнце припекало.
– Денек-то какой, – качал головой Леха. – В такой день и помирать неохота.
– Типун тебе на язык, – Михей показал товарищу кулак. – Жрать вот только хочется. Отобрали у нас все, а кормить, похоже, не собираются.
Кормить пленников и правда никто не собирался. Никто больше не приходил к ним, только караульный лениво расхаживал возле сарая, время от времени покуривая самокрутки. Батя, устав сидеть на одном месте, тоже доковылял до двери и прильнул к «амбразуре», разглядывая мир за стенами их темницы. Он долго смотрел в щель, и Мишка отчетливо услышал, как дыхание у бригадира участилось. А потом Вячеслав вдруг повернулся к парням и резко попросил:
– Мужики, а ну-ка, сядьте на место.
– Слав, чего случилось? – вопросительно глянул на товарища Михей.
– Сядьте, говорю, – повысил голос Батя и вдруг громко постучал кулаком в дверь сарая.
– Не будил бы лихо, – тихо бросил Леха, но Мишка дернул товарища за руку, и они быстро приземлились на кучу соломы. Дверь открылась, и в темное нутро сарая полился дневной свет вместе со свежим воздухом и запахами леса.
– Чего надо? – строго спросил караульный, присматриваясь к пленникам в полумраке.
– Узнал, Гена? – Вячеслав глядел прямо в глаза мужчине.
Тот пристально уставился на бригадира и вдруг вздрогнул.
– Слава, ты здесь откуда? Живой! А мы тебя давно уже…
– Рано похоронили, – усмехнулся Вячеслав. – Поживу еще. А вот ты здесь какими судьбами? Или тоже в разбойники подался?
Караульный быстро обернулся и глянул в открытую дверь, словно опасался, что кто-то может прийти за ним. Потом, будто бы успокоившись, притворил ее и торопливо заговорил:
– Рассказывай быстрее, откуда ты тут взялся и кто с тобой. А то застукают нас – и мне будет плохо, и вам.
– Да чего рассказывать, – бросил Батя. – Госрезерв тот мы не нашли, попали в лапы одним тварям, они нас в Комсомольск увезли, в тюрягу. Несколько лет там жил, пока вот с ребятами не сбежал. Домой добирался, на родину хотел хоть одним глазком глянуть. А у вас тут вон чего. И ты туда же, я смотрю?
– Нет, Слав, – покачал головой Геннадий. – Эта напасть у нас недавно появилась. Разбойники эти пожгли несколько деревень, жить нашим спокойно не дают. Некоторым из нас удалось втереться к ним в доверие. А народ из окрестных деревень кто в партизаны ушел, кто в Ксеньевку. Только бандитов с наскоку просто так не возьмешь. У них теперь сила большая.
– Не боишься здесь? – спросил Батя. – А если раскроют?
– Боюсь, – признался караульный. – Узнал, что разбойники силы стягивают, хотят на Ксеньевку нападать. А там сейчас – поселок большой, все с окрестных деревень туда стянулись. Мирные жители, бабы, дети… Если прорвутся – беда будет, Слава. Как они тебя-то приложили. Идти сумеешь?
– А что, бежать сможем? – в ответ спросил бригадир.
– Сегодня-завтра уходить надо, – кивнул Геннадий. – С учетом того, что вас взяли – лучше сегодня в ночь. К нашим. Потом в Ксеньевку – будем обороняться. Своих увидишь. Они-то уже и не ждут тебя давно.
– Мои живы? – вскочил бригадир. Скривился от боли, снова сел и нетерпеливо глянул на Геннадия. – Наташа, Аня, Олеся? Все?
– Да тише ты! – зашипел караульный. – Всех сейчас на уши поднимешь и меня спалишь.
– Где они? – спросил Батя громко, позабыв про осторожность. – Говори, мать твою!
– Вот разорался, блин, – выругался Геннадий. – Сейчас меня тут вместе с вами… В Ксеньевке они. Несколько лет уже там живут. Живы-здоровы, хорошо все с ними.
Тяжелый вздох вырвался из груди бригадира. Михей глянул на Батю и увидел, что глаза у того влажные. Вот так да, а говорили, командиры не плачут.
– Спасибо тебе, Гена, – тяжело выдохнул Батя.
– Да не за что пока, – махнул рукой тот. – А теперь слушайте сюда. Будем уходить сегодня вечером, как стемнеет. Я дам знак. Уйдем сначала к нашим – тут недалеко партизанский лагерь. Там решим, как дальше быть. Парни твои как, положиться можно?
– Спрашиваешь! – улыбнулся бригадир. – Полстраны со мной прошли, чего только не повидали. Свои ребята в доску.
– А ты уверен, что идти сможешь? – еще раз спросил караульный.
– Далеко не уйду, – с досадой сказал Батя, указывая на ногу. – Но постараюсь.
– Ты уж постарайся, – сказал Геннадий. – Твои тебя ждут, помни об этом. Все, мужики, до вечера.
Скрипнула входная дверь, лязгнул стальной засов. Полумрак снова затопил нутро сарая, но Михей чувствовал, что все изменилось. Он не мог поверить, что судьба вновь дает им шанс. Но раз уж его товарищ расплатился жизнью в комсомольской тюрьме, то теперь Мишка просто обязан зубами цепляться за любую надежду и возможность спастись. Сердце бешено колотилось в груди. Он глядел в глаза друзей и видел в них веру.
– Слава! – шептал парень. – Выберемся. Увидишь своих. Увидишь! Живы!
Он повторял одни и те же слова как заведенный. Казалось, что, произнесенные вслух, они весили гораздо больше и могли по-настоящему что-то изменить. Парень сел рядом с друзьями на груду соломы и почувствовал, что руки его дрожат. Тайка взяла его за руку, и Мишка понял, что немного успокаивается.
– А ему, это, верить можно? – осторожно спросил Эстет. – Не кинет?
– А у нас выбор есть? – глянул на него Батя. – Не должен, Лешка. Слышишь? Не должен.
– Ну хорошо б, если так, – кивнул тот.
Ничего не оставалось, как ждать вечера. Взволнованные и накрученные, друзья не находили себе места. В бригадира будто вдохнули новые силы. Вячеслав вдруг принялся рассказывать о своей семье и жизни до Войны. Батю словно подменили – никогда еще Михей не видел его таким. Он все говорил, и говорил, и говорил… И время за разговорами текло быстрее.
Прохладный вечер неторопливо спускался на землю. Сумрак в сарае загустел, обернулся настоящей темнотой. Михей уже не мог различить лица друзей, только слышал их участившееся дыхание. Батя, выговорившись, сидел в углу и смотрел в одну точку.
«Минуты, наверное, считает, – подумал парень. – Уже скоро».
Никто больше не приходил за ними. Бандиты словно позабыли про пленников и занимались своими делами. Геннадий по-прежнему караулил возле сарая – Михей видел в щель его высокую, сутулую фигуру. «А что, если караульного сейчас сменят – и все», – вдруг закралась в голову шальная мысль. Парень чертыхнулся и тут же прогнал ее. К вечеру опять нагнало туч, и ночь обещала быть темной. Снова закапал дождик.
– Лучше и быть не может для побега, – шепнул Михей Лехе.
– Не сглазь только, – тихо попросил товарищ.
– Тьфу на тебя, не верю я в эту фигню. Что должно быть – то случится!
Вскоре стемнело так, что парень уже не видел в дверную щель фигуры Геннадия. Слышал только шаги мужчины, когда тот прохаживался вдоль стены. У дома, прилепившегося к опушке леса, горел фонарь, но свет его едва доставал до сарая с пленными. Батя кряхтя поправлял повязку.
– Нога разболелась, – серьезно сказал он. – Мишань, если вдруг придется бежать – я далеко не убегу. Лучше сами спасайтесь, на меня надежды мало.
– Хватит херню пороть, – прошипел Михей. – На руках, значит, понесем.
Где-то в глубине леса гулко и тоскливо подала голос неясыть. «И чего она раскричалась, не весна вроде?» – подумал парень. Через минуту у двери сарая зашелестели осторожные шаги, брякнул засов. Сердце Михея заколотилось в груди. Неужели сигнал? В их темницу проскользнула высокая фигура.
– За мной, быстро! – скомандовал Геннадий. И они шагнули за ним в ночь, в неизвестность. Обогнув сарай, потрусили в сторону крайнего дома, в окнах которого не горел свет. Тайка и Леха шли за проводником, Михей с Батей замыкали шествие. Бригадиру ходьба давалась с трудом. Добравшись до опушки, нырнули в лес и пошли вперед – туда, куда вел их Геннадий. Ничто не выдало их ухода – не завыли сирены, не залаяли собаки. Это совсем не было похоже на побег из комсомольской тюрьмы. В глаза лезли ветви подроста, в темноте гудели комары. Пройдя с полкилометра, Геннадий встал. Шепотом велел всем молчать и, приставив ладони рупором ко рту, тихо просвистел в ночь сычом. Откуда-то справа, из темноты ему тут же ответили – точно такой же звенящей трелью. И беглецы пошли на зов, продираясь через низкий ельник. Спустя несколько минут между деревьев мигнул еле заметный огонек – там их кто-то ждал.
– Стойте тут, – шепнул проводник и растворился в ночи. В стороне чуть слышно раздались голоса. Через минуту Геннадий вернулся и повел друзей за собой. На еле заметной лесной тропке их ждали еще трое мужчин с ружьями наперевес.
– За мной, – тихо сказал один из незнакомцев и повел всех дальше. Михей все удивлялся, как они не плутают в лесу в такой темноте. Но после заметил в руках Геннадия небольшой компас с фосфорной стрелкой. Они уходили лесной тропой все дальше от логова бандитов. Даже если бы те сейчас спохватились, то вряд ли бы сумели нагнать беглецов. Хотелось идти быстрее, но бригадир с больной ногой задавал темп всем, и потому приходилось не спешить и регулярно давать Бате отдыхать.
Михей не знал, сколько они шли. Он потерял счет времени и лишь надеялся на проводников, которые уж точно знали, куда ведут остальных. Парень глянул на небо – оно снова прояснилось, и теперь ночь не казалась такой темной. Дорога стала более каменистой – она шла в гору, и впереди угадывались боковины увалов, покрытые лесом. Они протиснулись между каменными стенами, спустились еле заметной тропой и снова вошли в лес. Вскоре Мишка приметил слабый огонек вдали. Через несколько минут они стояли около просторной армейской палатки, возле которой горел небольшой костер. Тут же, в тени деревьев, угадывались очертания автомобиля – парень так и не сумел понять какого. У входа в палатку дежурили двое мужчин с ружьями. Они хмуро разглядывали троих незнакомцев и девушку, но после объяснений Геннадия велели всем проходить внутрь. Еще один из проводников пошел вместе с ними. В тусклом свете керосинки Михей разглядел походный стол, несколько рюкзаков в углу и коренастого мужчину на складном стуле. Тот сосредоточенно рассматривал потрепанную карту на столе, но, завидев гостей, живо поднялся и протянул руку Геннадию.
– Ну, слава богу, живой. Докладывай!
Через несколько минут старший лесных партизан знал все – и о четверке друзей, и о новом опорном пункте бандитов, и о подготовке нападения на Ксеньевку. Он посерьезнел и вновь сел за стол, глядя на карту.
– Все плохо, Ген. Мало людей, мало оружия. А мы даже не знаем, сколько там боеспособных у этих головорезов. Со дня на день они нападут на наших в Ксеньевке, и что мы будем делать?
Командир, проводник и Геннадий затеяли спор. Они говорили на повышенных тонах, и атмосфера внутри палатки накалялась. Друзья тихо стояли в углу, но казалось, что эта троица позабыла про них. Вся суть разговора сводилась к тому, что нужно было оборонять поселок Ксеньевку в полусотне километров отсюда, но там жили в основном мирные селяне, не готовые к таким стычкам. И Михей вдруг вспомнил разговоры о бандитах там, в Возжаевке. Уж не про местных ли головорезов говорили тамошние вояки? Быть может, не сумев одолеть военных в Возжаевке, бандиты принялись грабить и изводить здешних жителей?
– Вы про общину военных в Возжаевке слышали? – без спросу встрял в разговор троицы парень.
– А что? – старший недовольно поднял на него взгляд. – Это вообще где и какое отношение имеет к нашему разговору?
– Это примерно тут, – парень сделал шаг к столу и указал место на карте. – Несколько сотен километров. Там большая община военных. Они тоже рассказывали нам про банды головорезов, которые не смогли извести. Раньше, похоже, они промышляли там, а теперь перекочевали к вам. Думаю, это и в их, и в ваших интересах – навсегда избавиться от этой погани в ваших краях.
– Люди там нормальные, и ресурсы боевые имеются, – поддержал Михея бригадир. – Нужно только с ними договориться и узнать, что они захотят в обмен на помощь.
– Допустим, – склонил голову командир. – Но как мы сообщим им, если они так далеко от нас?
– Машина на ходу? – вопросом на вопрос ответил Михей.
Старший привстал и пристально, серьезно посмотрел на парня.
– Но как мы сумеем их убедить? Они же нас не знают?
– С вами поедет один из нас, – вдруг подал голос Леха. – Нас они знают, мы у них были.
Мишка посмотрел на Эстета, будто задавая немой вопрос: а кто поедет? Батя ранен, Тайка – точно нет, еще сгинет по дороге. Остаются либо он, либо Леха.
– Я поеду, – твердо сказал Эстет, не давая Михею сказать ни слова. – Они помнят нас. Слава у нас ранен, пусть едет с вашими в Ксеньевку. Мишка посильнее меня, он будет нужен там, если вдруг бандиты нападут на ваш поселок. Я же смогу указать дорогу и договориться с вояками в Возжаевке.
– А если вдруг не получится? – спросил Геннадий.
– Давай без «если», – вдруг посерьезнел бригадир. – У нас что, выбор есть? Ты сам сказал, что они вот-вот на наших нападут. Там бабы, детишки. Половина людей даже ружей в руках не держали. Ксеньевку защищать некому. А в Возжаевке военные с оружием, припасами и транспортом. Успеть бы только.
– Должны, – вдруг ободрился старший. – Бензина вроде хватает. Трое наших и ваш товарищ отправятся на переговоры. А мы сейчас же выдвигаемся в Ксеньевку. Наши уже готовят оборону, вот только знать бы побольше о враге.
– Давай рассчитывать на худшее, – сказал молчавший до этого проводник по имени Сергей. – Мирных надо на дальние хутора уводить. Укреплять заграждения, собирать все оружие, какое только есть. Дело серьезное. Если Гена говорит, что бандюки хотят брать Ксеньевку, – значит, сил у них предостаточно.