Метаморфозы Катрин

— А вот, госпожа, списочек я составил. Вчера как раз и закончил объезд. Всего, значит, получилось около семи процентов. Процент, госпожа…



— Благодарю, я знаю, что такое проценты.



Похоже, я смогла удивить гвайра. Ну, конечно, такая прямо высшая математика, а тут графинька молоденькая разбирается! Куда мир катится!



Смех смехом, но гвайр Бланд простоват и все эмоции у него на лице написаны.



— Гвайр Бланд, мне нужен рабочий в мою мастерскую.



— Это где Трина работает?



— Нет, гвайр. Будет еще одна мастерская. В этом году мы не получим налога с крестьян. Совсем. Кроме картошки, по мешку с семьи.



— А куда нам, ваша светлость, столько? Вы продавать собираетесь?



— Гвайр Бланд если вам, вместо пшеничной булочки, насыпать пшеницы, вам тоже будет не вкусно. А если этот самый картофель правильно приготовить — он вкуснее любой каши. Я пробовала в одном трактире, когда мы ехали с мужем сюда. И приказала трактирщице показать мне, как это делается. Так что есть эту диковинку будем сами. Она гораздо вкуснее репы. И сытнее.



— Как скажете, ваша светлость.



— Так вот, возвращаемся к рабочему в мастерскую. Есть среди калек такие, кто не устроился? Ну, вот не могут зарабатывать совсем?



— Есть, ваша светлость, как не быть.



— И что они делают? Чем кормятся? Много ли их, от общего числа калек?



— Ну, кормят их при селах, старосты следят. Это еще по приказу старого графа. Но вы же понимаете, ваша светлость. Обнищали крестьяне, и многим нагрузка такая не нравится. Недавно вот в Заболотном повесился такой бедолага… Хуже всего дела в Мшаниках. Они дальше всех от города, почти два дня добираться. Живут только с того, что сами вырастят. Налог сдают тканью льняной, хорошую делают, тонкую. Там у них мужиков и так не больно много было, а с войны семеро вернулись калеками. И один совсем ни на что не гожий — ослеп он. А мужик здоровый, раньше кузнец был знатный. Ну, старшему бы передать сыну дело — так погиб на войне. Остался он сам, да у жены двое близняшек-девочек. Только малы еще очень. А работы ему нет никакой. А жена, одна, много ли льна то посадить может? Ну, налог не будут платить — авось и выживут.



— Гвайр Бланд, а есть еще слепые, кто не пристроен к работе? Ну, может в других селах?



— Есть, ваша светлость.



— Брите телеги, соломы побольше и одеял, что бы не мерзли в дороге. Еды возьмите.



Везите их в замок. Только тех, кто сам захочет. Скажите, здесь в тепле будут, кормить буду и работу по силам найду. Везите с семьями. Негоже разлучать.



— И с детьми?




— Конечно. Куда без них то?



— Как скажете, ваша светлость, как скажете.

Во дворе загомонили. Да так, что слышно было даже у меня, за закрытой дверью. Вышла из кабинета, выглянула в окно — вернулась из Грижска графиня-мать. Слуги бегают, фрейлина ее ругается на какую-то девушку… Начинается веселуха!



Вышла на крыльцо — встречать. Поклонилась графине и дождалась ответного поклона. Провела в дом. Лицо у нее недовольное. Что опять не так то? Но, при слугах спрашивать — табу. Зато с леди Тарой, я думаю, вполне можно поговорить.



— Рада вас видеть, леди Тара. Как себя чувствуете?



— Отлично, ваша светлость, но у нас есть некоторые проблемы.



— Вы меня не удивили, леди — я улыбнулась и ответом мне была такая же понимающая улыбка. — Отдыхайте, вечером поговорим.



— Я не устала, госпожа графиня. Если у вас есть время — можем поговорить прямо сейчас.



— Ну, что ж… Прошу в кабинет. Фица, будь добра, принеси в кабинет чай. И посмотри, что еще есть — булочки, мед. Ну, сама там разберешься.

— Слушаю вас, леди.



Леди выложила на стол солидный мешочек с деньгами. Уже хорошо.



— Воротники я, госпожа графиня, продала от пятнадцати до девятнадцати салем. всего было их семнадцать штук, вот ценнички все. Общая сумма — двести шестьдесят один салем получилась. Вот здесь — леди принялась выкладывать на стол небольшие мешочки разных цветов — то, что я купила. Потратила я, с выгодой для нас, сто двадцать три салема. Ходила не в дорогие лавки, а в те, что попроще. Нам всё равно ожерелья разбирать на части, так что не важно, если где застежка сломана или бусин не хватает. Я думаю, выгодно я купила. Деньги, госпожа графиня, что вы мне давали, я все отдала, как и велели. Вот расписки графини, на обратной стороне каждой и написано, что вернула при свидетелях. Тут и парфюмера расписка и из лавки с тканями. Но мне пришлось потратить еще четыре салема.



— На что?



— На долги графини. Она играла в карты и проиграла. Не отдать я не могла — она проиграла самому герцогу Грижскому. Я не знаю, как вы посмотрите на мое самоуправство, госпожа графиня. Но я сочла нужным выплатить. Вот и все.



— Графиня ругалась с вами?



— Она рыдала. Но поймите меня правильно, ваша светлость, это хоть и большие деньги, но долг карточный, такой не выплатить — позору не оберешься!



— Я не виню вас, леди Тара. Думаю, что вы приняли абсолютно верное решение. Ни к чему разговоры о том, что графиня задолжала и не выплатила.



Я с любопытством потрошила мешочки. Тут придется верить леди на слово. Иначе — никак. Но запас привезенных ей блескучек впечатлял! В некоторых золотых ожерельях отсутствовало по камню или двум. Что за беда? В эту оправу можно вставить жемчужину. Все равно, как и сказала леди, мы будем их разбирать на звенья. Я вытащила одно порванное и чуть помятое и залюбовалась красивой рамкой. Тонкая работа. Отличные камни!



— Сколько вы заплатили за такое, леди Тара?



— Я покупала их у ростовщика. Это невыкупленные изделия, просроченные залоги. Они обошлись сильно дешевле, чем покупать такое целое и новое, без погнутостей и поломок. Я купила их как золотой лом. Вот это, которое вы держите в руках, госпожа графиня, обошлось в двенадцать салемов.