Мертвая земля

– Но вы с ним знакомы еще с незапамятных времен. Конечно, Джек может позволить себе держаться с вами накоротке. И он приятный, компанейский парень. В отличие от этого Локвуда, который только и знает, что возмущаться и негодовать.

– Я надеялся, что после той переделки, в которую мы попали минувшей ночью, вы с Тоби проникнетесь друг к другу большей симпатией, – покачал я головой. – Ник, я понимаю, что Тоби тебе не по душе, но все-таки сделай милость, будь с ним полюбезнее. Тем более что терпеть его общество осталось уже недолго. Если повезет, через несколько дней мы уедем из Нориджа.

– Попытаюсь с ним не ссориться. Но он сам отнюдь не считает нужным со мной любезничать. Видели, какими презрительными взглядами этот тип одаривал меня сегодня?

– Осталось всего несколько дней, – повторил я. – Ладно, Ник, хватит дуться. Отправляйся к коронеру. Встретимся у главного входа в замок.

Ночь, проведенная почти без сна, давала о себе знать; добравшись по крутым улочкам Нориджа до рыночной площади, я буквально с ног валился от усталости. Базарный день был в самом разгаре, на площади яблоку было негде упасть. Под разноцветными навесами шла бойкая торговля овощами, рыбой, мясом, шерстью, скобяными изделиями; купцы на все лады восхваляли свои товары. В дальнем конце площади, там, где прилавков не было, крестьяне, прибывшие утром из деревень, продавали сыр, масло, сморщенные прошлогодние яблоки и груши, разложив их на кусках ткани, расстеленных на земле. Разносчики предлагали всякую всячину: булавки, деревянные кружки, цветные ленты, книжки с картинками. Я заметил лавочника, у которого прежде работал Скамблер, и вспомнил о том, что сегодня непременно должен побеседовать с мальчуганом.

Подойдя к замку, я бросил взгляд на Ширхолл, где сегодня слушались гражданские дела. Тюремщик вновь провел меня по гулкой железной лестнице и вслед за мной вошел в камеру.

– Посмотрите только на него, – усмехнулся он, указав на арестанта. – Жить ему осталось меньше двух дней, а он знай себе дрыхнет.

Я знал, что многие люди, лишенные возможности действовать, изнемогая под тяжестью страха, находят спасение во сне. Тюремщик грубо потряс Болейна за плечо. Тот вздрогнул, вскинул голову и растерянно заморгал:

– Что… что такое?..

– Доброе утро, Джон, – улыбнулся я.

Он провел руками по спутанным волосам и сел на койке.

– Я просил дать мне возможность как следует вымыться и побриться перед судом. Но получил отказ, – пожаловался узник.

– Ничего, я добьюсь того, что вам предоставят все необходимое, – заверил я. – Несомненно, это вопрос денег.

– Изабелла принесет мне чистую одежду. По крайней мере, на суде я не буду выглядеть вонючим забулдыгой, – вздохнул Болейн. – Изабелла уже в городе, она остановилась в «Белой лошади» – это постоялый двор на рыночной площади. Ее сопровождает Чаури, мой управляющий. Часов в семь вечера оба будут здесь. Вы сможете встретиться с ними и поговорить о том, что ожидает нас всех на суде?

– Да, разумеется.

– К счастью, Изабелле разрешили навестить меня.

– Вы хотите, чтобы я присутствовал при вашей встрече?

– Нет, благодарю вас, – грустно улыбнулся Болейн. – Скорее всего, это наша последняя возможность побыть вместе. – Он испустил тяжкий вздох. – Есть какие-нибудь новости?

Я сообщил о внезапной гибели слесаря, о том, что Грейс Боун, как выяснилось, умерла этой весной, а брат ее не смог сообщить нам ничего достойного внимания. Рассказ о стычке с близнецами я приберег напоследок, а о том, что обе стороны пустили в ход мечи, счел за благо не упоминать. Выслушав меня, Болейн сокрушенно покачал головой:

– Как это ни печально, я надеюсь, что никогда больше не увижу родных сыновей. Хотя я далеко не уверен в том, что они имеют отношение к убийству своей матери.

– Если бы мы только знали, кто он, тот человек, принесший ключ от конюшни – или его восковой слепок – в мастерскую Снокстоуба… Но выяснить это до завтрашнего суда не представляется возможным. Подмастерье Снокстоуба скрылся в неизвестном направлении, да и в любом случае от него было бы мало проку. Неведомого заказчика он видел в первый раз в жизни и не сумел толком разглядеть. Парень близорук, как крот, если только не врет, – вздохнул я.

– Я очень признателен вам, мастер Шардлейк, – вскинул руку Болейн. – Вы сделали все, что было в ваших силах.

Как это ни странно, Джон, казалось, успокаивал меня. По пути в замок я решил попытаться вновь расспросить Болейна о том, что он делал в ночь смерти Эдит. После чего намеревался сообщить ему, что после суда подам просьбу о помиловании от имени леди Елизаветы. Скрывать от него это обстоятельство и далее было бы немилосердно.

Болейн вперил в меня пристальный взгляд.

– Есть еще одна вещь, о которой я хочу сообщить вам, мастер Шардлейк, – проронил он и погрузился в молчание. – В Бриквелле у меня хранится довольно крупная сумма денег, – произнес он наконец. – На тот случай, если мои кредиторы начнут предъявлять претензии. Двадцать старых соверенов из чистого золота.

– В самом деле, крупная сумма, – вскинул я бровь.

– Сегодня я скажу Изабелле, где спрятаны деньги. Если… если дело примет скверный для меня оборот, ей придется тяжело. – Болейн устало улыбнулся. – В задней стене конюшни, где стоит Полдень, есть выемка, заложенная кирпичом. Отличный тайник, верно? Трудно найти охранника лучше, чем мой бешеный жеребец. Ни одна живая душа, кроме меня, про тайник не знает.

– Ох, мастер Болейн! – воскликнул я. – То, что вы рассказали, заставляет взглянуть на историю с ключом в ином свете. Предположим, кто-нибудь из ваших домашних – ваши сыновья, или Чаури, или кто-то из слуг – выследил, как вы прячете деньги в конюшне. У этого человека появился мотив завладеть ключом, никак не связанный с убийством, и, значит…

Имя Изабеллы я назвать не осмелился, однако мысленно включил в список подозреваемых и ее тоже.

– Неужели вы думаете, что это не приходило мне в голову? – нетерпеливо перебил меня Болейн. – Но штука в том, что мешочек с деньгами я спрятал в конюшне примерно год назад. Никто, повторяю, никто не видел, как я это делал! И никто, кроме меня и Скамблера, не отважится войти туда. Но даже если вы правы и тот, кто взял ключ, рассчитывал украсть мои деньги, то каким образом это поможет доказать, что я невиновен в убийстве жены? Напротив, при подобном раскладе обвинение против меня становится еще убедительнее.

Я погрузился в задумчивость:

– Пожалуй, вы правы. Но, мастер Болейн, повторяю: я смогу помочь вам лишь в том случае, если буду осведомлен обо всех обстоятельствах. Мне решать, имеют ли они отношение к нашему делу или нет. И кстати, я хотел бы задать вам еще пару вопросов.

Джон кивнул.

– Итак, первый мой вопрос связан с попыткой Вайтерингтона захватить часть ваших земель, – глубоко вздохнув, начал я; Болейн напрягся, сгорбив плечи. – Вам известно, что ваши сыновья, намереваясь дать захватчикам отпор, собрали целую шайку молодых джентльменов, находящихся на службе у сэра Ричарда Саутвелла?

– Мне известно только, что они позвали своих приятелей, – покачал головой Болейн. – О том, что друзья их как-то связаны с Саутвеллом, я до сих пор и понятия не имел. Надеюсь, вы не собираетесь осуждать меня за то, что я защищал собственные владения, – с горечью добавил он.

Перед моим мысленным взором встал образ несчастного парня, которому проломили голову, превратив его в слабоумного. Упоминать о нем я не стал, однако произнес достаточно жестким тоном:

– Этот вопрос связан со следующим – вопросом о вашем алиби. Скажу откровенно, я не верю, что весь вечер вы провели в одиночестве, просматривая документы в своем кабинете. Если в тот вечер вы встречались с кем-то, кто сможет это подтвердить, ваше алиби станет более надежным.

– Весь вечер я провел в своем кабинете, просматривая документы, – процедил Болейн, глядя мне прямо в глаза.


– Именно это вы собираетесь сказать завтра на суде?

– Разумеется.

– В таком случае вынужден вас предупредить: несмотря на все мои усилия, присяжные, скорее всего, сочтут вас виновным.

– Тюремщик сказал, судьи приказали палачам не затягивать петли туго, чтобы осужденные подольше мучились, – пробормотал Болейн, понурив голову.

– Именно так. Судья Катчет высказал подобное пожелание во вступительной речи, открывающей выездную сессию.

– Этот человек будет меня судить? – спросил Болейн, вновь поднимая на меня взгляд.

– Пока не знаю. Может, он, а может, судья Рейнберд. Не исключено, оба сразу, учитывая, что дело сложное.

Болейн погрузился в молчание. Я надеялся, что он наконец расскажет откровенно о том, где провел тот злополучный вечер. Но Джон всего лишь прошептал чуть слышно:

– Я слыхал, порой висельники мучаются минут двадцать, а то и дольше.

– Иногда намного меньше.

Болейн шумно перевел дух:

– Ну и как же вы посоветуете мне держаться на суде?

– Уголовные дела разбираются быстро: как правило, слушание занимает не более получаса. Отвечайте на вопросы судей откровенно и искренне. Имейте в виду, коронер будет давать показания о том, где и в каком виде было найдено тело убитой. Констебль, обнаруживший ботинки и топор в конюшне Полдня, тоже расскажет об этом на суде. Да, и предупреждаю: ваш бывший тесть Гэвин Рейнольдс и ваши сыновья тоже намерены выступить против вас, – со вздохом добавил я. – Вне всякого сомнения, они сообщат, что покойная Эдит обладала ангельским нравом, а вы – дьявольским.

Болейн опустил веки, тяжело переводя дух. Я догадывался, что в душе его гаснет последняя искра отцовского чувства.

– Значит, единственной свидетельницей защиты будет Изабелла, – прошептал он.

– Несомненно, если она заявит, что вы были хорошим мужем, это произведет на суд благоприятное впечатление. Но я рассчитываю, что в вашу защиту выступят еще два свидетеля – Саймон Скамблер, который расскажет, при каких обстоятельствах у него похитили ключ, и ваш управляющий Дэниел Чаури. Как вы полагаете, он подтвердит, что вы были хорошим хозяином?

– Да, я в этом уверен. Но Чаури даже не был знаком с Эдит. Он работает у меня всего пять лет.

– Я тоже дам показания, хотя и не имею права представлять ваши интересы. Тем не менее я расскажу и об исчезнувшем ключе, и о том, что некто заказал слесарю копию. Впрочем, боюсь, суд не придаст особого значения показаниям с чужих слов. Правда, если коронер, осмотрев тело слесаря, вынесет заключение, что тот был убит, это будет свидетельствовать в нашу пользу. О том, какие результаты принес осмотр, мы узнаем в самом скором времени. Да, еще я сообщу, что, осмотрев место убийства Эдит, пришел к выводу: даже сильному мужчине было бы затруднительно в одиночку сотворить с телом то… что с ним сотворили. Но самый веский довод, на котором я намерен стоять непоколебимо – и на который должны напирать вы, – заключается в следующем: глумиться над телом убитой супруги и выставлять его на всеобщее обозрение было бы с вашей стороны сущим безумием. Только безумец способен навлекать на себя подозрения и ставить под удар свой счастливый второй брак.

– Сущая правда, – кивнул Болейн, и взгляд его несколько оживился. – Буду напирать на это, как вы и сказали.

– Есть еще одно важное обстоятельство, – заявил я, переведя дух. – Прежде я не упоминал о нем, ибо мне было приказано хранить молчание. К тому же, буду откровенен, я рассчитывал, что вы измените свои показания относительно того, где находились в вечер убийства, – добавил я, буравя собеседника взглядом.

– Я не могу ничего изменить.

– Что ж, воля ваша. Так вот, если суд признает вас виновным, леди Елизавета уполномочила меня незамедлительно подать просьбу о помиловании. У меня имеется бумага, подписанная ее именем. Она даже готова… смазать судебные шестеренки, выделив необходимую денежную сумму.

У Болейна глаза полезли на лоб от изумления.

– Вне всякого сомнения, имени леди Елизаветы будет вполне достаточно, дабы обеспечить отсрочку исполнения приговора, – продолжал я. – Однако я не могу утверждать с уверенностью, что просьба о помиловании будет удовлетворена. После скандала, вызванного делом Сеймура, леди Елизавета находится отнюдь в не лучших отношениях с лордом-протектором. С королем, своим братом, она видится до крайности редко, в то время как ее сестра Мария… – Я смолк, не считая нужным завершить фразу.

Я ожидал, Болейн будет пенять мне за то, что я скрывал от него столь важное известие. Но он всего лишь кивнул и процедил:

– Возможно, я ошибался.

– Что вы имеете в виду?

– Когда мы с Эдит еще жили вместе и у нас росли сыновья, я никак не мог отделаться от чувства, что над моей семьей тяготеет проклятие. Вероятно, виной тому была казнь Анны Болейн… и те печальные последствия, которые она повлекла за собой. Впоследствии, когда я женился на Изабелле, мысли о проклятии перестали мне досаждать. А потом… случилось то, что случилось. – Он испустил тяжкий вздох. – И возможно, дочь Анны Болейн принесет мне спасение.

– Да, есть все основания на это надеяться, – кивнул я.

В памяти моей всплыл недавний разговор с Питером Боуном. По словам Грейс, Эдит тоже считала, что над ее семьей тяготеет проклятие.

– Я понимаю, по какой причине вы прежде не рассказали мне о возможном помиловании, – произнес Болейн с грустной улыбкой. – Надеялись, я признаюсь, что в ночь убийства выходил из дому. Вы ведь законник до мозга костей, не так ли, мастер Шардлейк?

– Именно так. Вы знаете, быть юристом – это тоже своего рода проклятие.

Джон протянул мне руку, которую я крепко пожал.

Оставшееся время я потратил, разъясняя Болейну, как ему следует вести себя на суде. Предупредил его о том, что обязанность вызывать свидетелей защиты ему придется взять на себя, так как уголовные преступники лишены адвокатов, представляющих их интересы. Джон слушал меня молча, ни слова не пропуская мимо ушей.

– Ну что ж, увидимся завтра на суде, – сказал я на прощание. – Мужайтесь.

– Постараюсь, – кивнул он. – После того, что вы рассказали, я, пожалуй, смогу сегодня прочитать молитву на ночь. А то я уж, признаться, отвернулся от Бога, считая Его своим врагом.

Простившись с Болейном, я медленно поднялся по лестнице и вышел из-под мрачных сводов замка. Яркий солнечный свет ударил мне в глаза, заставив несколько раз моргнуть. Николас стоял у ворот, ожидая меня. Унылое выражение его лиц

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.