Мертвая голова
Часть 39 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это не обычная гармоника! – возразил Тигмонд. – Мы сегодня с ее помощью смогли вычислить одержимого.
– Каким образом? – поинтересовался Граф Л.
– Флинн, пожалуйста, сядь и расскажи все сам, у меня после суллемы в ушах звенит, вообще ничего не соображаю, – пожаловался Тигмонд и запрокинул голову на спинку дивана.
Флинн опустился на мягкое сиденье рядом с Тигмондом и начал говорить:
– Когда мы сидели на крыше и высматривали одержимых, я принялся играть на этой гармонике. Один парень из толпы стал смотреть на меня – очень пристально, – но он не был призраком или посыльным Смерти, а значит, не мог слышать музыку мертвых. Я предположил, что это может быть одержимый. Мы с Тигмондом начали преследовать его, загнали в тупик, и я оказался прав: парень был одержим демоном Раздора.
– А почему ты решил, что это не простое совпадение? – В фиолетовых глазах Графа Л отразилось сомнение.
– Это точно не совпадение! – выпалил Флинн. – Прямо перед этим я играл на гармонике рядом с Фанабер, и с ней случилась жуткая истерика. В мире живых одержимые реагируют на звук этой гармоники не так остро, но все же реагируют.
– А еще Флинн по пути сюда случайно уронил эту чудо-штуку, – постанывая, подал голос Тигмонд. – И я готов был его убить, несмотря на то, что он уже мертв, но передумал: гармоника не исчезла. Понимаешь? Не исчезла! А ведь должна была. Так что это определенно не простая губная гармоника.
– И где ты нашел ее, Флинн? – спросил Граф Л.
– В квартале Убийц, в доме Раскаявшихся, – ответил он. – Она лежала в коробке с разным барахлом.
– Понятно, – произнес Граф Л, и журнальный столик заволокло сиреневым дымом.
– Блин! Ну ты же страж порядка! Как ты можешь не знать, что это такое? – Тигмонд поднял голову со спинки дивана и указал рукой на гармонику.
– Вот именно: я страж порядка, а не завхоз мира мертвых, – хмыкнул Граф Л, не вынимая изо рта серебристый мундштук.
– А вдруг в Потусторонье есть целый шкаф с такими гармониками? Мы бы могли в два счета весь Инферсити очистить от одержимых!
– Сомневаюсь в этом. Обычно такие штуки существуют в единственном экземпляре.
– Ладно, проехали. – Тигмонд махнул рукой. – Лучше скажи, как там Хольда. Остудила свой гнев?
– Скорее все звезды во Вселенной остынут, чем гнев этой девчонки, – усмехнулся Граф Л.
– И что будем делать? – спросил Флинн и скривился: в его уши вонзился предсмертный скрип лифта. Казалось, что на этот раз он точно сломается.
– То, что приказал Граф Л: будем изучать эту гармонику и дальше, а потом отчитаемся перед ним, – ответил Тигмонд. – Подключим еще Хольду, помощь никогда не будет лишней.
– Хольду? Она же со мной не разговаривает.
– За это не переживай.
Лифт остановился, Тигмонд отодвинул решетку, и они вышли рядом с Ариадной, чья медная голова вращалась вокруг своей оси, поочередно поворачиваясь к ним восьмью лицами. Золотых нитей под ней стало намного больше. Неужели в Инферсити все настолько плохо, что Граф Л одновременно направляет туда такое количество посыльных Смерти?
– Действуем так: я вызываю Холли в свою комнату под предлогом обсудить поимку Безумного, но не говорю, что ты тоже там будешь, – сказал Тигмонд.
– А если она разозлится и уйдет? – спросил Флинн.
– Ты меня не услышал? Я же сказал: за это не переживай. Если дело касается Безумного, то Холли сделает все, лишь бы поймать его. Даже проглотит свою обиду.
– То есть беситься при виде меня она не будет?
– Максимум запустит в тебя чем-нибудь.
– Надеюсь, что у тебя в комнате нет тяжелых предметов, которые могут полететь мне в голову.
Тигмонд не ответил. Они прошли лес разноцветных дверей и остановились у самой крайней – зеленой, – на которой сияла нарисованная ветка терновника.
– Будь моим гостем, – радушно сказал Тигмонд и открыл дверь.
Флинн переступил порог, и ему в глаза сразу бросилась коллекция мечей, висевшая на стене.
– Если меня сегодня обезглавят, виноват будешь ты, – глянув на Тигмонда, с упреком произнес Флинн.
– Знакомься, Флинн, это Прекрасный Рыцарь – мой самый лучший и преданный друг. – Тигмонд указал на стену над камином.
На ней был нарисован красивый молодой мужчина с каштановыми волосами до плеч, одетый в рыцарские доспехи. В правой руке он сжимал рукоять меча, опущенного клинком вниз, а в левой держал шлем с поднятым забралом. И Прекрасный Рыцарь выглядел бы как обычный рыцарь, если бы не венок из синих васильков, венчавший его голову. С ним он казался не суровым воином, а истинным романтиком.
– Добрый вечер, очень рад нашему знакомству. – Рыцарь учтиво склонил голову.
– Взаимно, – ответил Флинн и кивнул, а после принялся рассматривать комнату.
Она была совсем не такой, какой он ее себе представлял. Просторная, элегантная и скорее была кабинетом, чем спальней: вокруг книжные шкафы, на стенах портреты, написанные маслом, старинное оружие, кованые подсвечники. На деревянном полу ковер, окруженный с четырех сторон кожаными диванами, а между ними низкий стол, на котором лежали всякие – наверняка антикварные – предметы: перьевая ручка с чернильницей, глобус, пишущая машинка, статуэтка женщины с завязанными глазами и весами в руках, а еще дисковый телефон.
– А он тебе на кой сдался? – спросил Флинн, указывая на телефон. – Ждешь, что тебе кто-то из мира живых позвонит?
– Связь между миром живых и миром мертвых – интересная задумка, жаль, что Творец не воплотил ее в реальность, – сказал Тигмонд с легкой грустью.
– Честно говоря, в моем воображении твоя комната выглядела совсем иначе, – признался Флинн, садясь на один из диванов.
– Думал, что она похожа на притон? – поинтересовался Тигмонд.
– Нет, но мне казалось, что тут должны быть плакаты, гитары, небольшой бардак, а у тебя, – Флинн провел пальцами по столу, – даже пыли нет. И куда подевалась кровать? На чем ты спишь?
– Иногда на полу возле камина, иногда на диване. Я не привередливый, мне не нужны перины. Главное, что книги есть. – Тигмонд кивнул на ближайший шкаф. – Без них я бы тут от скуки подох.
– А ты, оказывается, начитанный парень.
– Да, и в этом моя беда. Ведь недаром же говорят: «Во многой мудрости – много печали; и кто умножает познания – умножает скорбь». Поэтому иногда хочется избавиться от всех этих книг и проводить все вечера в компании комиксов.
– А кто все эти люди на портретах? Твои предки?
– Угу, они самые. Великий и древний род Кайзеров, – сказал Тигмонд с напускной напыщенностью. – А вон та красивая шатенка – моя мама.
Он указал на портрет, висевший над письменным столом, который находился у дальней стены. На нем была изображена молодая женщина с длинными распущенными волосами, чью изящную фигуру скрывало легкое бело-синее платье. Ее темные глаза излучали столько любви и заботы, что вся комната наполнялась ими.
– Такой живой портрет, – произнес Флинн с восхищением. – Она будто действительно смотрит на нас.
– Мне хочется верить, что частичка ее души живет в этом портрете. Иногда по вечерам я разговариваю с ней. Рассказываю о своих мечтах, о своих проблемах и, конечно же, о Холли. Маме бы она очень понравилась. – Тигмонд вдруг заулыбался и опустил взгляд. – Эта комната, кстати, почти точная копия кабинета мамы. Она много работала, поэтому каждый день засиживалась допоздна. И чтобы видеть ее чаще, я приходил в ее кабинет, читал книги и засыпал на одном из диванов. Утром она будила меня, и мы шли пить кофе с ее любимым печеньем. Это было лучшее время в моей жизни.
– Твоя мама сейчас в Небесных Чертогах? – спросил Флинн, который был не в силах оторвать взгляд от портрета женщины: он обладал совершенно невероятным магнетизмом.
– Да, – ответил Тигмонд. – Мама даже не проходила испытаний в Чистилище, ее сразу отправили в Небесные Чертоги, настолько хорошей она была.
В дверь постучали, и Флинн вздрогнул.
– О, Холли пришла, – с широченной улыбкой сказал Тигмонд. Он подошел к двери и открыл ее. – Холли, птичка моя, наконец-то я смог заманить тебя в свою клетку.
– Только не обольщайся, Тигмонд, если бы не Безумный, я бы никогда не переступила порог твоей комнаты, – сухо произнесла Хольда.
– Уверен, что Безумный рехнулся бы еще больше, если бы узнал, что он тот самый амур, который сближает нас, Холли, – засмеялся Тигмонд и отошел в сторону, чтобы освободить проход.
Хольда уже намеревалась сделать шаг, как вдруг заметила Флинна и остановилась.
– Я потом зайду, – буркнула она, переведя взгляд на Тигмонда. – Я вспомнила, что мне еще нужно сделать обход одержимых вокруг Хебель.
– Ой, Холли, только не надо врать, если не умеешь делать это профессионально, как я. – Тигмонд схватил Хольду за запястье. – Сегодня обход делал я.
– Значит, плохо делал, раз Граф Л приказал мне проверить одержимых еще раз, – сказала Хольда, стараясь освободить руку.
– Так, Холли, даже не пытайся сбежать. Я знаю, что вы с Флинном немножко повздорили.
– Немножко?! – взорвалась Хольда. – Тигмонд, если ты обо всем знаешь, то должен понимать, что я не могу находиться с этим недотепой в одной комнате! – Она резко дернулась назад, но безрезультатно. – А ну, отпусти! Иначе на твоей руке останутся следы моих зубов!
– Холли, радость моя, – проворковал Тигмонд, – поверь, я бы очень хотел, чтобы следы твоих зубов остались не только на моей руке, но сейчас, прости, не до этого. – Он поднял ее на руки и перенес через порог.
– Отпусти меня, пошлая скотина! Немедленно отпусти! – прокричала Хольда, колотя Тигмонда по плечам.
– Именно так я и представлял себе наш медовый месяц, – с мечтательной улыбкой проговорил тот, не обращая внимания на побои.
Тигмонд, держа Хольду на руках, неторопливо прошелся до середины комнаты, а потом бережно опустил ее на диван напротив Флинна.
– Так, слушайте меня внимательно: вы либо должны помириться здесь и сейчас, либо на время забыть об обидах. Потом о них вспомните, когда мы Безумного поймаем, – сказал Тигмонд и сел рядом с Хольдой.
– С каких пор ты раздаешь приказы? – фыркнула Хольда и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась от Флинна.
– Холли, я не раздаю приказы, я лишь советую, – приподняв брови, ответил Тигмонд. – Если мы будем ссориться, то план поимки Безумного можно и не обсуждать: нас все равно ждет провал. Команда всегда должна быть сплоченной – в этом секрет успеха любой операции. Холли, я взываю к твоему благоразумию, прошу, оставь все обиды. Мы не можем позволить Безумному и дальше бродить по Инферсити и безнаказанно убивать людей. Особенно теперь – когда у нас в рукаве есть такой козырь.
– Какой еще, к черту, козырь? – раздраженно спросила Хольда.
– Вот этот. – Тигмонд направил указательный палец на Флинна.
– Этот твой «козырь» только все портить умеет, – сказала Хольда, кинув на Флинна убийственный взгляд.
– В этот раз все будет по-другому, моя прекрасная Холли. – Тигмонд наклонился к ней и на мгновение носом уткнулся в ее волосы. Хольда в ответ дернулась вбок и отсела от него на расстояние вытянутой руки. – Ладно, так что вы решили? – Он выжидающе посмотрел сначала на Флинна, потом на Хольду.
– Каким образом? – поинтересовался Граф Л.
– Флинн, пожалуйста, сядь и расскажи все сам, у меня после суллемы в ушах звенит, вообще ничего не соображаю, – пожаловался Тигмонд и запрокинул голову на спинку дивана.
Флинн опустился на мягкое сиденье рядом с Тигмондом и начал говорить:
– Когда мы сидели на крыше и высматривали одержимых, я принялся играть на этой гармонике. Один парень из толпы стал смотреть на меня – очень пристально, – но он не был призраком или посыльным Смерти, а значит, не мог слышать музыку мертвых. Я предположил, что это может быть одержимый. Мы с Тигмондом начали преследовать его, загнали в тупик, и я оказался прав: парень был одержим демоном Раздора.
– А почему ты решил, что это не простое совпадение? – В фиолетовых глазах Графа Л отразилось сомнение.
– Это точно не совпадение! – выпалил Флинн. – Прямо перед этим я играл на гармонике рядом с Фанабер, и с ней случилась жуткая истерика. В мире живых одержимые реагируют на звук этой гармоники не так остро, но все же реагируют.
– А еще Флинн по пути сюда случайно уронил эту чудо-штуку, – постанывая, подал голос Тигмонд. – И я готов был его убить, несмотря на то, что он уже мертв, но передумал: гармоника не исчезла. Понимаешь? Не исчезла! А ведь должна была. Так что это определенно не простая губная гармоника.
– И где ты нашел ее, Флинн? – спросил Граф Л.
– В квартале Убийц, в доме Раскаявшихся, – ответил он. – Она лежала в коробке с разным барахлом.
– Понятно, – произнес Граф Л, и журнальный столик заволокло сиреневым дымом.
– Блин! Ну ты же страж порядка! Как ты можешь не знать, что это такое? – Тигмонд поднял голову со спинки дивана и указал рукой на гармонику.
– Вот именно: я страж порядка, а не завхоз мира мертвых, – хмыкнул Граф Л, не вынимая изо рта серебристый мундштук.
– А вдруг в Потусторонье есть целый шкаф с такими гармониками? Мы бы могли в два счета весь Инферсити очистить от одержимых!
– Сомневаюсь в этом. Обычно такие штуки существуют в единственном экземпляре.
– Ладно, проехали. – Тигмонд махнул рукой. – Лучше скажи, как там Хольда. Остудила свой гнев?
– Скорее все звезды во Вселенной остынут, чем гнев этой девчонки, – усмехнулся Граф Л.
– И что будем делать? – спросил Флинн и скривился: в его уши вонзился предсмертный скрип лифта. Казалось, что на этот раз он точно сломается.
– То, что приказал Граф Л: будем изучать эту гармонику и дальше, а потом отчитаемся перед ним, – ответил Тигмонд. – Подключим еще Хольду, помощь никогда не будет лишней.
– Хольду? Она же со мной не разговаривает.
– За это не переживай.
Лифт остановился, Тигмонд отодвинул решетку, и они вышли рядом с Ариадной, чья медная голова вращалась вокруг своей оси, поочередно поворачиваясь к ним восьмью лицами. Золотых нитей под ней стало намного больше. Неужели в Инферсити все настолько плохо, что Граф Л одновременно направляет туда такое количество посыльных Смерти?
– Действуем так: я вызываю Холли в свою комнату под предлогом обсудить поимку Безумного, но не говорю, что ты тоже там будешь, – сказал Тигмонд.
– А если она разозлится и уйдет? – спросил Флинн.
– Ты меня не услышал? Я же сказал: за это не переживай. Если дело касается Безумного, то Холли сделает все, лишь бы поймать его. Даже проглотит свою обиду.
– То есть беситься при виде меня она не будет?
– Максимум запустит в тебя чем-нибудь.
– Надеюсь, что у тебя в комнате нет тяжелых предметов, которые могут полететь мне в голову.
Тигмонд не ответил. Они прошли лес разноцветных дверей и остановились у самой крайней – зеленой, – на которой сияла нарисованная ветка терновника.
– Будь моим гостем, – радушно сказал Тигмонд и открыл дверь.
Флинн переступил порог, и ему в глаза сразу бросилась коллекция мечей, висевшая на стене.
– Если меня сегодня обезглавят, виноват будешь ты, – глянув на Тигмонда, с упреком произнес Флинн.
– Знакомься, Флинн, это Прекрасный Рыцарь – мой самый лучший и преданный друг. – Тигмонд указал на стену над камином.
На ней был нарисован красивый молодой мужчина с каштановыми волосами до плеч, одетый в рыцарские доспехи. В правой руке он сжимал рукоять меча, опущенного клинком вниз, а в левой держал шлем с поднятым забралом. И Прекрасный Рыцарь выглядел бы как обычный рыцарь, если бы не венок из синих васильков, венчавший его голову. С ним он казался не суровым воином, а истинным романтиком.
– Добрый вечер, очень рад нашему знакомству. – Рыцарь учтиво склонил голову.
– Взаимно, – ответил Флинн и кивнул, а после принялся рассматривать комнату.
Она была совсем не такой, какой он ее себе представлял. Просторная, элегантная и скорее была кабинетом, чем спальней: вокруг книжные шкафы, на стенах портреты, написанные маслом, старинное оружие, кованые подсвечники. На деревянном полу ковер, окруженный с четырех сторон кожаными диванами, а между ними низкий стол, на котором лежали всякие – наверняка антикварные – предметы: перьевая ручка с чернильницей, глобус, пишущая машинка, статуэтка женщины с завязанными глазами и весами в руках, а еще дисковый телефон.
– А он тебе на кой сдался? – спросил Флинн, указывая на телефон. – Ждешь, что тебе кто-то из мира живых позвонит?
– Связь между миром живых и миром мертвых – интересная задумка, жаль, что Творец не воплотил ее в реальность, – сказал Тигмонд с легкой грустью.
– Честно говоря, в моем воображении твоя комната выглядела совсем иначе, – признался Флинн, садясь на один из диванов.
– Думал, что она похожа на притон? – поинтересовался Тигмонд.
– Нет, но мне казалось, что тут должны быть плакаты, гитары, небольшой бардак, а у тебя, – Флинн провел пальцами по столу, – даже пыли нет. И куда подевалась кровать? На чем ты спишь?
– Иногда на полу возле камина, иногда на диване. Я не привередливый, мне не нужны перины. Главное, что книги есть. – Тигмонд кивнул на ближайший шкаф. – Без них я бы тут от скуки подох.
– А ты, оказывается, начитанный парень.
– Да, и в этом моя беда. Ведь недаром же говорят: «Во многой мудрости – много печали; и кто умножает познания – умножает скорбь». Поэтому иногда хочется избавиться от всех этих книг и проводить все вечера в компании комиксов.
– А кто все эти люди на портретах? Твои предки?
– Угу, они самые. Великий и древний род Кайзеров, – сказал Тигмонд с напускной напыщенностью. – А вон та красивая шатенка – моя мама.
Он указал на портрет, висевший над письменным столом, который находился у дальней стены. На нем была изображена молодая женщина с длинными распущенными волосами, чью изящную фигуру скрывало легкое бело-синее платье. Ее темные глаза излучали столько любви и заботы, что вся комната наполнялась ими.
– Такой живой портрет, – произнес Флинн с восхищением. – Она будто действительно смотрит на нас.
– Мне хочется верить, что частичка ее души живет в этом портрете. Иногда по вечерам я разговариваю с ней. Рассказываю о своих мечтах, о своих проблемах и, конечно же, о Холли. Маме бы она очень понравилась. – Тигмонд вдруг заулыбался и опустил взгляд. – Эта комната, кстати, почти точная копия кабинета мамы. Она много работала, поэтому каждый день засиживалась допоздна. И чтобы видеть ее чаще, я приходил в ее кабинет, читал книги и засыпал на одном из диванов. Утром она будила меня, и мы шли пить кофе с ее любимым печеньем. Это было лучшее время в моей жизни.
– Твоя мама сейчас в Небесных Чертогах? – спросил Флинн, который был не в силах оторвать взгляд от портрета женщины: он обладал совершенно невероятным магнетизмом.
– Да, – ответил Тигмонд. – Мама даже не проходила испытаний в Чистилище, ее сразу отправили в Небесные Чертоги, настолько хорошей она была.
В дверь постучали, и Флинн вздрогнул.
– О, Холли пришла, – с широченной улыбкой сказал Тигмонд. Он подошел к двери и открыл ее. – Холли, птичка моя, наконец-то я смог заманить тебя в свою клетку.
– Только не обольщайся, Тигмонд, если бы не Безумный, я бы никогда не переступила порог твоей комнаты, – сухо произнесла Хольда.
– Уверен, что Безумный рехнулся бы еще больше, если бы узнал, что он тот самый амур, который сближает нас, Холли, – засмеялся Тигмонд и отошел в сторону, чтобы освободить проход.
Хольда уже намеревалась сделать шаг, как вдруг заметила Флинна и остановилась.
– Я потом зайду, – буркнула она, переведя взгляд на Тигмонда. – Я вспомнила, что мне еще нужно сделать обход одержимых вокруг Хебель.
– Ой, Холли, только не надо врать, если не умеешь делать это профессионально, как я. – Тигмонд схватил Хольду за запястье. – Сегодня обход делал я.
– Значит, плохо делал, раз Граф Л приказал мне проверить одержимых еще раз, – сказала Хольда, стараясь освободить руку.
– Так, Холли, даже не пытайся сбежать. Я знаю, что вы с Флинном немножко повздорили.
– Немножко?! – взорвалась Хольда. – Тигмонд, если ты обо всем знаешь, то должен понимать, что я не могу находиться с этим недотепой в одной комнате! – Она резко дернулась назад, но безрезультатно. – А ну, отпусти! Иначе на твоей руке останутся следы моих зубов!
– Холли, радость моя, – проворковал Тигмонд, – поверь, я бы очень хотел, чтобы следы твоих зубов остались не только на моей руке, но сейчас, прости, не до этого. – Он поднял ее на руки и перенес через порог.
– Отпусти меня, пошлая скотина! Немедленно отпусти! – прокричала Хольда, колотя Тигмонда по плечам.
– Именно так я и представлял себе наш медовый месяц, – с мечтательной улыбкой проговорил тот, не обращая внимания на побои.
Тигмонд, держа Хольду на руках, неторопливо прошелся до середины комнаты, а потом бережно опустил ее на диван напротив Флинна.
– Так, слушайте меня внимательно: вы либо должны помириться здесь и сейчас, либо на время забыть об обидах. Потом о них вспомните, когда мы Безумного поймаем, – сказал Тигмонд и сел рядом с Хольдой.
– С каких пор ты раздаешь приказы? – фыркнула Хольда и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась от Флинна.
– Холли, я не раздаю приказы, я лишь советую, – приподняв брови, ответил Тигмонд. – Если мы будем ссориться, то план поимки Безумного можно и не обсуждать: нас все равно ждет провал. Команда всегда должна быть сплоченной – в этом секрет успеха любой операции. Холли, я взываю к твоему благоразумию, прошу, оставь все обиды. Мы не можем позволить Безумному и дальше бродить по Инферсити и безнаказанно убивать людей. Особенно теперь – когда у нас в рукаве есть такой козырь.
– Какой еще, к черту, козырь? – раздраженно спросила Хольда.
– Вот этот. – Тигмонд направил указательный палец на Флинна.
– Этот твой «козырь» только все портить умеет, – сказала Хольда, кинув на Флинна убийственный взгляд.
– В этот раз все будет по-другому, моя прекрасная Холли. – Тигмонд наклонился к ней и на мгновение носом уткнулся в ее волосы. Хольда в ответ дернулась вбок и отсела от него на расстояние вытянутой руки. – Ладно, так что вы решили? – Он выжидающе посмотрел сначала на Флинна, потом на Хольду.