Мертвая голова

– Иногда нужно несколько раз пронзить одержимого, чтобы он потерял силу.

Хольда опустилась, подобрала лежавший у ее ног металлический ошейник и быстрым шагом направилась к Фанабер. Флинн последовал за ней.

– Чем больше ты дашь «пороха» душе-напарнику, тем сильнее будет «выстрел». Я не жду, что у тебя сразу получится. Ты вон и с новым телом кое-как справляешься. Вечно падаешь, спотыкаешься, – произнесла Хольда, покосившись на Флинна.

– Ты заметила, да? – смутился он и, пытаясь угнаться за ней, чуть не грохнулся на пол.

– Тут только слепой не заметит.

Приблизившись к Фанабер, она шире раскрыла ошейник, нагнулась и сомкнула его вокруг тонкой шеи девушки.

– Хебель, посмотри на меня, – сказала Хольда.

Белая звезда за их спинами загудела, и на ошейнике появился нарисованный сияющий глаз.

Фанабер ахнула, перевернулась лицом вверх и с широко раскрытым ртом посмотрела на Хольду. Одержимая могла только тихо и протяжно стонать, но Флинн был уверен, что сейчас она мысленно посылает в их сторону проклятия.

– Ни в коем случае не снимай ошейник, – предупредила Хольда. – Иначе будет то же самое, что и в прошлый раз. Фанабер хоть и ослабла, но пока ты не научился «стрелять», она с легкостью справится с тобой. Усек?

– Усек, – быстро ответил Флинн.

– Тогда оставляю тебя в чудесной компании нашей Фанабер, – сказала Хольда, похлопала его по плечу, развернулась и ушла.

– Ладно, Фанабер, я знаю, что тебе все это не нравится, поверь, мне тоже. Но постарайся вести себя хорошо, – произнес Флинн, оставшись с ней наедине, и по ее взгляду понял, что хорошо вести себя она точно не будет.





17

Плохая Фанабер




Больше трех часов Флинн пытался наполнить свою голову светлыми воспоминаниями и благородными намерениями, но в итоге от одного уха к другому бегали только невнятные, суетливые мысли. Сперва он думал о Кейти, но воспоминания о ней каждый раз тянули его в мрачную яму вины, где никогда не было и не будет ни единого проблеска надежды.

Потом Флинн, хорошенько порывшись в памяти, нашел несколько приятных моментов из детства. Правда, они были покрыты толстым слоем забвения, поэтому выглядели неполными и тусклыми, как старое одеяло, выцветшее на солнце и побитое молью.

Он изо всех сил старался вспомнить что-нибудь хорошее, связанное с матерью, но перед глазами постоянно возникали их вечные ссоры. Флинн так хотел попросить у нее прощения за то, каким никудышным сыном он был, но совершенно не знал как. Да, ей неизвестно, что он умер, но даже если ему как-то удастся встретиться с ней, она все равно его не узнает. Властелин Смерти сразу предупредил об этом. Хотя… Флинн ведь может послать ей письмо. Точно! Простое письмо, в котором он напишет, что с ним все в порядке, что он все осознал и просит у нее прощения. Что он больше не держит на нее зла и не винит в смерти отца. Ведь это была случайность. А еще он напишет, что решил попутешествовать по миру, но когда-нибудь обязательно вернется. Что-то в этом духе.

Флинном овладело невероятное воодушевление, и в голову закралась мысль о том, что все получится, что сейчас ему наконец-то хватит духовного пороха! Он быстрым движением закатал рукав куртки – и!.. Ничего. Шешан так и остался в образе черной неподвижной татуировки.

– Черт! – выругался Флинн.

– Ты тоже хочешь сделать мне больно, да? – спросила Фанабер дрожащим голосом.

Все это время она сидела на полу, прижав колени к груди, и внимательно изучала Флинна.

– Нет, Фанабер, я хочу научиться ловить таких, как ты, – ответил он, ощутив неловкость.

– Но ведь для этого тебе нужно сделать мне больно, – пролепетала она и уткнулась лбом в колени.

– Ну да, но… – У Флинна внезапно заболела голова. – Прости, по-другому никак.

– Разве не причинять боль – это так сложно?

– Поверь, очень сложно, – прошептал Флинн, вспомнив, сколько раз сам делал другим больно. Не всегда осознанно, но… чужая боль меньше от этого не становилась.

– А как по мне, то все очень просто. Тебе всего лишь нужно отказаться от этой затеи.

Фанабер подняла лицо и посмотрела на Флинна большими щенячьими глазами.

– Но… – растерялся он, – я не могу.

– Почему?

– Я продал свою судьбу, поэтому больше не принадлежу самому себе и должен делать то, что мне прикажут.

– А‐а‐а, – расстроенным голосом протянула Фанабер. – То есть выходит, что это не ты делаешь мне больно, а тот, кто приказал тебе это сделать?

– Ну… да, – неуверенно согласился он. – Нож ведь не виноват в том, что находится в руке маньяка.


– Но у ножа нет ни мозгов, ни воли, а у тебя они есть, – сказала она.

У Флинна забурлили мысли в голове. Фанабер, безусловно, права, у него есть и мозги, и воля, но если он ослушается приказа, то все воспоминания Кейти о нем вернутся к ней обратно. И тогда она будет несчастна, а этого Флинн не мог допустить.

– Фанабер, я не могу иначе.

– Раз так, то… – она встала и шагнула к нему, – можешь хотя бы сделать одно доброе дело перед тем, как совершишь плохое?

– Какое это? – нервно сглотнул он.

Фанабер прижалась к нему всем телом, запустила руки ему под куртку и положила их на его лопатки.

– Согрей меня, Флинн, мне так холодно. Я так давно не чувствовала тепла. Это место просто ужасно, – пожаловалась она, и ее дыхание обдало его шею.

Флинн остолбенел: в голове появились какие-то помехи, не дававшие ясно соображать. Чего хочет добиться Фанабер? Если поразмыслить, то в древнем космосе действительно холодно и одиноко. Любой бы на ее месте почувствовал себя брошенным и несчастным. Неужели она говорит искренне?

«Нет, одумайся, вспомни слова Хольды! Не доверяй Фанабер! Не жалей ее!» – сам себя мысленно уговаривал Флинн.

– Фанабер, пожалуйста, отлипни от меня, – сказал он, отодвигая девушку, но та с силой вцепилась в него.

– Прошу, не отталкивай меня, – захныкала она.

– Если хочешь, то в следующий раз я принесу тебе теплое одеяло и книгу, например. Согреешься и приятно проведешь время в компании увлекательной истории, – произнес он, практически отдирая от себя Фанабер, прилипшую к нему, как пиявка.

– Не будь таким жестоким. Я разве многого прошу? – Она обиженно надула губы и, обойдя Флинна, обняла его уже сзади, снова запустив руки ему под куртку. – Давай постоим так еще чуть-чуть.

– Фанабер, я не знаю, какую игру ты затеяла, но прекрати ее! Найди себе какое-нибудь другое развлечение, – грозно сказал Флинн и, отняв руки Фанабер от своей груди, резко повернулся к ней лицом.

– А я уже нашла, – широко заулыбалась она и показала зажатую между пальцами заколку-бабочку.

Так вот зачем эта мерзавка затеяла весь этот спектакль!

– Отдай, – прорычал Флинн.

– Не-а. Эта прекрасная вещь теперь моя. – Фанабер сделала шаг назад. – Та стерва с опаленной рожей была права. Обмануть тебя – раз плюнуть.

– Фанабер, не шути со мной! – предупредил Флинн, тяжело задышав.

– И что ты сделаешь? – с вызовом спросила она. – Я внимательно наблюдала за всеми твоими жалкими попытками вызвать своего духовного напарника. Ты слабак. Ничтожество.

– Фанабер!

– Да, я прекраснейшая и хитрейшая Фанабер, а ты полный недоумок, – захохотала она. – Это же надо было так повестись! Стоял, уши развесил. Неужели ты хоть на секундочку посмел подумать, что можешь заинтересовать меня? Меня! Величайшую из всех бессмертных!

– Фанабер, ты сто раз пожалеешь, если немедленно не отдашь мне то, что украла, – сказал Флинн и сделал шаг навстречу. – Вот вернется Хольда и…

– Хольда, Хольда, – передразнила она, завороженным взглядом рассматривая заколку. – А ты хоть что-то в состоянии сделать сам? Или так и будешь вечно прятаться за спиной этой рыжей дуры?

Флинну надоела вся эта бессмысленная болтовня, и он попытался отнять заколку силой, но Фанабер ловко увернулась и отскочила назад.

– Это теперь мое. Мое, только мое, – прошипела она резко изменившимся голосом, и из уголков ее рта потекла черная слюна. Дело плохо.

– Фанабер, успокойся, – опустив руки, примирительно произнес Флинн. – Ладно, пусть будет по-твоему. Пусть она пока что побудет у тебя.

– «Пока что»?! – разъяренно взвизгнула одержимая. – Она моя навеки! Все самое прекрасное в этом мире должно принадлежать мне!

Фанабер прицепила заколку-бабочку к своим длинным черным волосам, и у Флинна что-то екнуло в груди. Он ни разу не видел Кейти с этой заколкой: она так и не примерила его подарок.

– Фанабер, прошу, отдай мне ее, – мягко прошептал Флинн, пытаясь достучаться до одержимой. – Эта вещь очень важна для меня. Давай я в следующий раз принесу тебе другую заколку, намного красивее этой? Честно!

Девушка приложила палец к подбородку, и ее взгляд бесцельно заскользил по темному пространству: она обдумывала предложение.

– Нет, – ответила Фанабер. – Другая заколка точно не будет красивее.

– Почему ты так решила? Я постараюсь найти самую-самую прекрасную.

– Нет! – твердо повторила Фанабер. – Раз эта заколка так важна для тебя, значит, она особенная. А я должна получать только самое лучшее.

– Фанабер… – Флинн приблизился к девушке.

– Нет, не отдам! Она моя! – прокричала Фанабер, и ее рот наполнился слюной, которая черным водопадом потекла вниз.

Невидимый пол зашипел, как будто на него пролилась кислота. Флинн с опаской попятился, подумав, что ее суллема стала еще ядовитее. Руки Фанабер тем временем напряглись и вытянулись вдоль тела, и на ее голове прорезалась корона из темных кристаллов. Сияющий глаз на ошейнике замигал, как неисправная лампочка, и вскоре погас. Металл в один миг рассыпался на тысячи острых осколков.

– Свободна… – выдохнула она, взявшись за свою шею. – Я свободна.