Мерцание во тьме

Стоит словам сорваться с моих губ, и я снова это чувствую: дежавю, захлестывающее меня подобно волне. Воспоминание о том, как я сидела в этой самой комнате двадцать лет назад. И, упершись пальцами в экран телевизора, слушала, как судья задает отцу тот же вопрос. Тишина в зале суда, все ждут, и я жду, отчаянно надеясь узнать правду.

– Я не виноват, – говорит он наконец, его глаза увлажняются. – Не виноват.

– Не виноват, – повторяю я. – Ты убил двоих, но не виноват.

– Нет, то есть… да. Да, виноват. И в то же время не виноват…

Я смотрю на него и вижу своего отца. Вижу его на телеэкране, руки скованы за спиной, а я сижу на полу и ловлю каждое его слово. Я вижу дьявола, который живет где-то глубоко у него внутри, – влажный пульсирующий зародыш, свернувшийся внизу живота и медленно растущий, пока наконец не вырвется наружу. Мой отец и его мрак; тень в углу, которая затягивает его, заглатывает с головой. Молчание в зале суда, когда он в этом сознается, слезы у него на глазах. Голос судьи, полный неверия. Отвращения.

Вы хотите сказать, что убивать девочек вас заставлял мрак?

– Ты такой же, как он, – говорю я. – Обвиняешь других в том, что сам сделал.

– Нет. Нет, все совсем не так.

Я практически чувствую сейчас, как мои ногти впиваются в ладони, раздирая их в кровь. Гнев и ярость, бушевавшие в моей груди, когда я смотрела на него в тот день; безразличие, которое ощутила, когда отец заплакал. Теперь я помню, как сильно его тогда ненавидела. Ненавидела каждой клеточкой собственного тела.

Помню, как убила его. В своих мыслях я его убила.

– Хлоя, послушай меня, – говорит Аарон и делает еще шаг вперед. Его руки тянутся ко мне, мягкие ладони распахнуты навстречу. Те самые ладони, которые касались моей кожи, пальцы, сплетавшиеся с моими. Я должна упасть к нему в руки точно так же, как падала в руки отца, рассчитывая найти безопасность совершенно не там, где следовало. – Это он меня заставил…

Услышать я успеваю даже раньше, чем увидеть, чем понять, что сейчас сделала. Я словно наблюдаю со стороны: моя рука появляется из сумочки, в ней пистолет. Один-единственный выстрел, громкий, как взрыв петарды; руку отбрасывает назад. Ослепительная вспышка света; он неуверенно отступает на несколько шагов, опускает взгляд на расплывающееся по животу алое пятно, потом удивленно смотрит на меня. Лунный свет у него на глазах, остекленевших, непонимающих. Губы, красные и влажные, приоткрываются, будто он хочет что-то сказать.

Я вижу, как его тело оседает на пол.





Глава 43




Я сижу на стуле в полицейском участке Бро-Бриджа, от дешевых лампочек на потолке допросной у моей кожи зеленоватый оттенок радиоактивной водоросли. Накинутое мне на плечи покрывало жесткое, словно брезент, но я слишком замерзла, чтобы его сбросить.

– Ну хорошо, Хлоя. Попробуйте рассказать нам обо всем случившемся еще раз.

Я смотрю на детектива Томаса. Он сидит с противоположной стороны стола; рядом с ним – Дойл и женщина-полицейский из Бро-Бриджа, чье имя я успела забыть.

– Я ей уже все рассказала, – я киваю на безымянную сотрудницу. – У нее есть аудиозапись.

– Еще один раз, пожалуйста, – говорит он. – А потом мы отвезем вас домой.

Я вздыхаю, тянусь рукой за картонным стаканчиком с кофе на столе перед собой – уже третий за вечер, – и когда я подношу его к губам, то замечаю присохшие к коже микроскопические капельки крови. Отставив стаканчик, ковыряю одно из пятен ногтем; оно отслаивается, словно старая краска.

– С человеком, который представился мне как Аарон Дженсен, я познакомилась пару недель назад, – начинаю я. – Он сказал, что пишет статью о моем отце. Что он – журналист из «Нью-Йорк таймс». Позднее он объявил, что в связи с исчезновениями Обри Гравино и Лэйси Деклер статью придется изменить. Что у него есть теория, будто новые убийства – работа подражателя, и нужна моя помощь, чтобы это доказать.

Детектив Томас кивает, приглашая меня продолжать.

– Поговорив с ним несколько раз, я тоже начала в это верить. Сходства было слишком много: сами жертвы, пропавшие украшения, канун двадцатилетней годовщины… Изначально я решила, что убийцей мог быть Берт Родс, я вам об этом заявляла, но той же ночью я обнаружила нечто в собственном шкафу. Цепочку, соответствовавшую сережкам Обри.

– И отчего вы сразу же не явились с этой уликой к нам?

– Я намеревалась, – отвечаю я. – Однако на следующее утро ее уже не было. Ее забрал мой жених – у меня на телефоне есть видео, где цепочка у него в руках. Вот тогда я и решила, что он может быть вовлечен во все это. Но даже будь у меня цепочка, во время нашей последней беседы вы ясно дали понять, что не склонны верить ни единому моему слову. Фактически на хер послали.

Воззрившись на меня с другой стороны комнаты, Томас слегка ерзает на стуле. Я не отвожу взгляда.

– В любом случае дело этим не ограничивается. Он посещал моего отца в тюрьме. В его кейсе есть запас диазепама. Двадцать лет назад пропала его собственная сестра, и когда мы приехали к его матери, она сказала, что, по ее мнению, он мог иметь к этому какое-то отношение…

– Обождите, – прерывает меня детектив, подняв ладонь с растопыренными пальцами. – Давайте по порядку. Что привело вас нынешней ночью в Бро-Бридж? И почему вы решили, что Райли Тэк окажется здесь?

Перед глазами у меня все еще бледная, как призрак, Райли. И «Скорая помощь», влетающая к нам во двор. Я стою на крыльце; телефон, за которым я сбегала к машине, у меня в руках; я просто жду, окаменевшая и с невидящим взглядом. У меня нет сил снова войти в дом, оказаться рядом с мертвым телом на полу. Медики грузят Райли в машину; она привязана к носилкам, жидкость из прозрачных мешков льется ей в вены.

– Патрик оставил мне голосовое сообщение о том, что уезжает, – говорю я. – Я попыталась сообразить, куда он мог отправиться, где держит девочек. Мне показалось, что здесь. Не знаю почему.

– Хорошо, – детектив Томас кивает. – И где Патрик сейчас?

– Понятия не имею. Скрылся.

В комнате делается тихо, только лампочка на потолке жужжит, словно оказавшаяся внутри жестянки муха. Девочек убил Аарон. И Райли он тоже хотел убить. Я наконец нашла ответы – но столько всего еще не понимаю! Столько концов не сходится с концами…

– Я знаю, что вы мне не верите, – я поднимаю взгляд. – Знаю, все это кажется безумным, но я говорю вам правду. Я и не догадывалась…


– Я вам верю, Хлоя, – перебивает меня детектив Томас. – Честное слово.

Я просто киваю, стараясь не выказать нахлынувшее на меня облегчение. Не знаю, каких слов я от него ожидала, но точно не этих. Я думала, он станет спорить, потребует доказательств, которых у меня нет. И тут понимаю: похоже, он знает что-то, мне неведомое.

– Вам известно, кто он, – говорю я, чувствуя, как что-то постепенно проясняется. – Я про Аарона. Вам известно, кто он такой на самом деле.

Детектив смотрит на меня с непроницаемым видом.

– Вы должны мне сказать. Я имею на это право.

– Его имя – Тайлер Прайс, – отвечает Томас в конце концов и нагибается за своим портфелем. Раскрыв его на столе, достает оттуда полицейский снимок и кладет между нами. Я смотрю на лицо Аарона – нет, Тайлера. Он и выглядит как какой-нибудь Тайлер – без увеличивающих глаза очков, аккуратно застегнутой рубашки, короткой стрижки. Одно из тех банальных лиц, которые могут принадлежать кому угодно – невыразительные черты, никаких особых примет, – и однако определенное сходство со снимком из интернета, с настоящим Аароном Дженсеном, прослеживается. За двоюродного брата он бы сошел. Или даже за старшего. Из тех, кто покупает старшеклассникам алкоголь, чтобы потом самому заявиться на вечеринку, молча потягивать пиво и наблюдать.

Я сглатываю комок, сверлю глазами поверхность стола. Тайлер Прайс. Я ругаю себя последними словами за то, что так легко поддалась на обман, согласилась увидеть именно то, что он хотел, – впрочем, может быть, я видела то, что сама хотела? В конце концов, я ведь нуждалась в союзнике. В ком-то, кто займет мою сторону. Но для него это было лишь игрой. Все это – лишь игра. И сам Аарон Дженсен был не более чем персонажем.

– Мы опознали его практически мгновенно, – говорит детектив Томас. – Он из Бро-Бриджа.

Я вскидываю голову, таращу на него глаза.

– Что?

– У них здесь на него было заведено личное дело, давно уже, из-за всякой ерунды. Марихуана по мелочи и аналогичные правонарушения. Он даже девятый класс закончить не сумел.

Я снова смотрю на портрет, пытаясь вызвать в себе воспоминание. Хоть какое-то воспоминание о Тайлере Прайсе. Бро-Бридж ведь городок совсем небольшой – с другой стороны, избытком друзей я тоже никогда не отличалась.

– Что вы еще о нем знаете?

– Его видели на «Кипарисовом кладбище», – отвечает Томас, доставая еще одну фотографию; на ней поисковая партия, а в отдалении – Тайлер, без очков, в низко надвинутой бейсболке. – Убийцы, особенно серийные, часто возвращаются на место преступления. Похоже, в вашем случае Тайлер пошел дальше. Не просто посетил место, но и принял участие в расследовании. Само собой, с определенной дистанции. Такое тоже случается.

Тайлер там был, он везде побывал. Я вспоминаю про кладбище, про то, как все время ощущала спиной чей-то взгляд. Он смотрел, как я брожу между могил, опускаюсь там на корточки. Представляю себе, как он, держа в затянутой в перчатку руке сережку Обри, нагибается, якобы поправляя шнурок, и оставляет сережку там, где я ее найду. И та моя фотография у него на телефоне. Он ведь не в интернете ее нашел, понимаю я. Сам и сделал.

И тут меня наконец осеняет.

Я вспоминаю детство, сразу после ареста отца. Следы, которые мы находили во дворе. Безымянного парнишку, которого я застала заглядывающим в окно. Руководимого болезненным любопытством, зачарованного смертью.

Ты кто такой? – заорала я тогда, бросаясь на него. И ответ его был тем же, что и двадцать лет спустя, прошлой ночью.

Никто.

– Мы сейчас работаем с его машиной, – продолжает детектив Томас, хотя я едва его слышу. – Нашли у него в кармане диазепам. Золотое кольцо, которое предположительно принадлежит Райли. А также браслет. Деревянные бусины и металлический крестик.

Я сдавливаю ногтями переносицу. Слишком много всего за один раз.

– Послушайте, – говорит Томас, наклонившись, чтобы заглянуть мне в глаза. – Вашей вины тут нет.

– Но ведь она есть, – возражаю я. – Это я виновата. Он их из-за меня выбрал. Они из-за меня умерли. Я должна была его узнать…

Детектив протягивает руку, встряхивает фотографию.

– Даже не думайте об этом. Двадцать лет прошло. Вы тогда были еще ребенком.

Я знаю, что он прав. Действительно, ребенком, всего двенадцать. Но что с того?

– А про другого ребенка вы тоже помните? – спрашивает Томас.

Я удивленно смотрю на него.

– Какого?

– Райли, – говорит он. – И в живых она осталась благодаря вам.





Глава 44




Мы выходим из участка, и детектив Томас упирает руки в бедра, словно стоит сейчас, обозревая окрестности, где-то на вершине горы, а не на парковке. Шесть утра. Одновременно душно и прохладно – в такую рань подобное случается, – и я вдруг остро осознаю, что вдалеке щебечут птицы, что небо похоже на сахарную вату, что уже едут на работу первые водители. Я щурю глаза, сонная и не вполне понимающая, что происходит. Внутри полицейского участка забываешь о времени – там нет ни часов, ни окон. В четыре утра тебя заставляют выпить еще кофе, из микроволновки на кухне пахнет уже слегка подкисшей пищей, которую разогревает себе сменившийся с дежурства полицейский, а мир медленно ползет мимо тебя. Теперь я чувствую, что мозг отказывается понимать, как так может быть, – уже рассвело, начинается новый день, а мое сознание так и застряло во вчерашнем вечере.

На шее проступают капельки пота, я завожу руку назад и чувствую, как соленая влага сочится между пальцами, будто кровь. Ни о чем другом я думать, похоже, не способна – только про кровь, как она собирается в лужу, выбирая себе путь наименьшего сопротивления. С того самого момента, когда я опустила глаза и увидела, как на животе Тайлера по рубашке медленно расползается красное пятно. Как кровь сочится на пол, медленно ползет в мою сторону. Обволакивает кроссовки, пропитывает подошвы. Как она течет и течет, словно кто-то надрезал ножницами резиновый шланг, выпустив жидкость наружу.

– Послушайте, вы там раньше говорили… – нарушает молчание Томас. – Насчет жениха.