Мерцание во тьме

– Симпатичный, – сказала она. – Пошла бы, поговорила с ним.

– Да стоит ли?

– Ты с него целый вечер глаз не сводишь.

Я стрельнула на нее глазами, чувствуя, как вспыхнули щеки.

– Ничего подобного.

Она усмехнулась, взболтала жидкость в собственном стаканчике и тоже сделала глоток.

– Ну, не хочешь – не надо. Тогда я сама поговорю.

Я смотрела вслед Саре, направившейся к нему сквозь завесу из шума и жара разгоряченных алкоголем тел, неторопливо, но решительно – женщина, увидевшая цель. Я же стояла как вкопанная на своем привычном месте у стены – откуда я могла видеть всю комнату, всегда понимать, что происходит вокруг, где ко мне не могли подкрасться сзади или застать врасплох иным способом. На Сару это было очень похоже. Вся наша дружба в университете сводилась к одному – Сара забирает себе то, что мне самым очевидным образом хочется. Кровать на нижнем ярусе в общежитии, комнату со встроенным гардеробом в квартире, которую мы сейчас снимали на двоих, последнее оставшееся место на курсе по психологическим аномалиям, единственную бежевую блузку среднего размера в витрине бутика. Ту самую, что сейчас на ней.

И вот теперь – Итана.

Я смотрела, как Сара подходит к нему, хлопает по плечу. Он поднял к ней взгляд, широко улыбнулся и заключил в дружеские объятия. «Ну и ладно, – подумала я. – Все равно он по параметрам не подходит». Тем более что так и было. На мой вкус крупноват; когда он прижал Сару к груди, на руках взбугрились внушительные бицепсы. Захоти он только, и мог бы удержать ее на месте, сдавливая, словно боа-констриктор, пока она не переломится. И еще Итан производил впечатление чересчур популярного. Чересчур привычного получать все, что захочется. А я никогда не связывалась с парнями, которые чувствуют себя в своем праве, которые могут взбеситься, если я вдруг передумаю.

Я перевела взгляд на входную дверь – портал, ведущий из душного жилища назад, в прохладный осенний воздух университетского городка. Я всегда следовала правилу не возвращаться домой в одиночку, но сейчас Сара, похоже, собралась подзадержаться, так что выбора не оставалось. К ключу от квартиры прицеплена цепочка перцового баллончика, да и идти-то всего пару кварталов. Я немного поколебалась – стоит ли подойти к ней и попрощаться или просто развернуться и уйти. Впрочем, я не думала, что кто-нибудь заметит.

Решившись наконец, я развернулась уже у самой двери, чтобы напоследок окинуть взглядом вечеринку, и тут обнаружила, что они на меня смотрят. Оба, Итан и Сара. Она что-то нашептывала ему на ухо, деликатно прижав к губам сложенную трубочкой ладошку, а он улыбался и чуть кивал. Я почувствовала, что у меня сейчас сердце из груди выскочит, и опустила глаза на до сих пор зажатый в ладони пустой стаканчик, отчаянно желая, чтобы там нашелся еще глоточек – хотя бы для того, чтобы чем-то занять руки, а то болтаются как тряпки. Не успела я шевельнуться, как Итан уже направился ко мне, глядя прямо в глаза, словно, кроме меня, в комнате никого и не было. Что-то во всем этом заставило меня занервничать, но не так, как я обычно нервничала в присутствии мужчин – настороже, на грани. От него я занервничала в хорошем смысле, в предвкушении. Ладонь сжала стаканчик с такой силой, что я услышала треск пластика. Когда он наконец до меня добрался, его могучая рука скользнула вдоль моей – кожи коснулась мягкая фланель его рубашки.

– Привет, – сказал Итан, широко улыбнувшись. Зубы такие белые, такие ровные… И запах – бывает, прохладная волна такого аромата обдает тебя, когда проходишь мимо двери магазина. Клевер и сандаловое дерево. Тогда я еще не знала, что это за аромат, но в ближайшую пару месяцев изучила очень хорошо. Как он неделями остается у тебя на подушке, когда тепло его тела давно ее покинуло. Как ты узнаешь его повсюду – там, где он побывал, там, где он не должен был побывать…

– Так вы, значит, с Сарой соседки? – спросил Итан, легонько меня подтолкнув. – А мы с ней в одной группе.

– Ага, – сказала я, кинув взгляд в сторону подруги, наполовину уже растворившейся в толпе, и мысленно извинилась перед ней за то, что автоматически заподозрила дурное. – Меня зовут Хлоя.

– А я Итан, – сказал он и вместо рукопожатия протянул в мою сторону полный стаканчик. Я приняла его, вставила в свой, уже опустевший, и отпила через сдвоенный краешек. – Сара сказала, ты в медицине?

– Психология, – ответила я. – Надеюсь следующей осенью начать магистратуру – а там, глядишь, и до диссертации дойдет.

– Ого, – воскликнул он, – вот это планы! Слушай, здесь что-то слишком громко – может, отыщем местечко поспокойней, поболтаем…

Помню, как у меня в тот момент все внутри упало: я поняла, что он такой же, как и остальные. И однако почувствовала, что не имею права его судить. Я и сама так поступала. Пользовалась людьми. Пользовалась их телами, чтобы ощущать себя не столь одинокой. Только в этот раз ощущение было иное. Это мной должны были воспользоваться.

– Я, собственно, уже уходить собираюсь…

– Так, что-то нехорошо прозвучало, – перебил меня Итан, вскинув руку. – Понимаю, парни, наверное, всегда так говорят. Местечко поспокойней – к примеру, мою спальню, да? Только я совсем не это имел в виду.

Он робко улыбнулся; я же прикусила губу, пытаясь расшифровать, что же он в таком случае имел в виду. Итан никак не подходил мне по параметрам, не вписывался в испытанную на практике схему, позволявшую мне уже длительное время оставаться в безопасности как физически, так и эмоционально. Никуда-то он не вписывался со своей фотогеничной улыбкой и блондинистой прической, встрепанной, словно только что с пляжа. Предплечья как у античной статуи, притом чувство такое, что в спортзал ему ради этого даже и заглядывать не пришлось. Разговор с ним казался одновременно совершенно безопасным и крайне рискованным, словно ты пристегнулась к сиденью на «русских горках», защелкали цепи, тебя уже тянет вперед, сердце ушло в пятки, вот только обратной дороги нет.

– Может, здесь?

Итан махнул рукой в сторону замусоренной кухни – повсюду липкие стаканчики от прошлых вечеринок и пустые коробки из-под пива, дверь же кто-то аккуратно снял с петель и унес. Внутри, впрочем, никого. Достаточно тихо, чтобы разговаривать, достаточно света, чтобы не слишком переживать. Я кивнула и двинулась впереди него через забитый народом коридор туда, под сияние флуоресцентной лампы. Итан ухватил полотенце, быстро протер стойку и, усмехнувшись, похлопал по ней ладонью. Я подошла, уперлась поудобней руками, забросила себя вверх – и уселась на самом краешке, болтая ногами. Он присел рядом, легонько чокнулся со мной своим стаканчиком. Мы отпили по глотку, глядя друг на дружку поверх пластика.

И просидели там следующие четыре часа.





Глава 34




– Доктор Дэвис, будьте добры, ответьте на мой вопрос.

Я смотрю на детектива Томаса и моргаю, пытаясь отогнать воспоминания. Я все еще чувствую, что ладони у меня липкие от разлитых некогда по стойке напитков, что от неподвижного многочасового сидения на твердом затекли ноги. Мы поглощены разговором. И совершенно забыли про мир за пределами неухоженной кухоньки. Шум вечеринки постепенно иссякает, и вдруг оказывается, что из гостей здесь остались лишь мы. Безмолвная прогулка по направлению к дому, палец Итана легонько сцеплен с моим, сквозь деревья сочится осенний ветер. Он довел меня до подъезда и подождал на углу, пока я не отопру дверь и не помашу на прощание рукой.

– …Да, – говорю я наконец, чувствуя, как сдавливает горло. – Итана Уокера я знаю. Но, похоже, вам это уже и так известно.

– И что вы можете о нем рассказать?

– Мы встречались с ним в университете. Восемь месяцев.

– И отчего расстались?

– В университете, – повторяю я. – Ничего серьезного. Просто отношения не сложились.

– Мне это описали по-другому.


Я меряю его гневным взглядом, внутри все кипит от ненависти, я даже сама себя пугаюсь. Естественно, он все знает. Просто хочет от меня услышать.

– Может, расскажете мне, как все выглядело с вашей стороны? – предлагает детектив Томас. – Начните с самого начала.

Я вздыхаю и гляжу на часы над дверью кабинета. Через пятнадцать минут должен явиться первый из пациентов. Я свою версию событий уже добрую сотню раз рассказывала, детектив наверняка все это может отыскать в архивах участка; вероятней всего, там даже аудиозапись найдется, где я излагаю ровно то же самое, – но мне до невозможности хочется, чтобы он успел покинуть кабинет еще до начала приема.

– Как я уже сказала, мы с Итаном встречались восемь месяцев. Для меня это были первые серьезные отношения, мы быстро сблизились. С учетом нашего юного возраста, даже слишком быстро. Он практически не вылезал из нашей квартиры, чуть ли не каждый вечер приходил. Но к началу лета, как раз перед каникулами, начал отдаляться. И как раз в это время исчезла Сара, моя соседка по квартире.

– Ее объявили в розыск?

– Нет, – отвечаю я. – Сара была вольной душой, способной на спонтанные поступки. Для нее было нормой внезапно сорваться куда-нибудь на выходные или прочее в таком же духе, но в тот раз мне что-то показалось неладным. Три дня от нее не было ни слуху ни духу, и я стала волноваться.

– Вполне естественно, – кивает детектив Томас. – Вы обращались в полицию?

– Нет, – отвечаю я еще раз, прекрасно понимая, как это звучит. – Не забывайте, дело было в две тысячи девятом. Это сейчас телефон и его владелец сделались единым целым, тогда же еще не успели. Я пыталась убедить себя, что она укатила куда-то без предупреждения, а мобильник взять забыла… и заметила, что Итан тоже странно себя ведет.

– В чем именно заключалась странность?

– Стоило мне упомянуть ее имя, и он явно чувствовал себя неловко. Что-то бормотал и менял тему. Его будто бы вообще не волновало, что она пропала, – он только высказывал какие-то неопределенные теории насчет того, где она могла бы быть. Мог произнести что-нибудь в духе: «Ну, каникулы же, родителей проведать поехала», – но стоило мне сказать, что я собираюсь позвонить им и проверить, он начинал меня убеждать, будто я преувеличиваю и вообще в чужие дела лезть не стоит. И я стала думать, что, судя по его поведению, он вообще не хочет, чтобы она нашлась.

Детектив Томас кивает. Я уже подозреваю, что он действительно слышал все это на аудиозаписи.

– Как-то раз я зашла к ней в спальню и принялась там шарить в надежде найти какую-то подсказку относительно того, куда она делась. Не знаю, записку или что-то в этом роде.

Воспоминание очень яркое – я тихонько, одним пальчиком приоткрываю дверь, слышу, как она скрипит. И осторожно ступаю внутрь, будто нарушаю тем самым некий неписаный закон. Будто она в любой момент может ворваться в спальню и увидеть, как я копаюсь в ее белье или читаю ее дневник.

– Я приподняла одеяло и увидела на матрасе кровавое пятно, – продолжаю я. – Большое.

Я все еще отчетливо его вижу перед собой. Кровавое пятно. Кровь Сары. Пятно размером чуть ли не во всю нижнюю половину матраса, уже не яркое, но ржавое, будто выгоревшее. Помню, как я надавила на него рукой и почувствовала, как откуда-то из глубины сочится влага. На подушечках пальцев остались алые мазки, все еще мокрые. Все еще свежие.

– Понимаю, что это прозвучит странно, но я почувствовала на кровати… запах Итана, – говорю я. – Он у него очень заметный был.

– Хорошо, – говорит детектив. – Но уж тут-то вы обратились в полицию?

– Нет. Не обратилась. Понимаю, что следовало бы… – Тут я прерываюсь, заставляю себя собраться. Сейчас нужно как можно тщательней выбирать слова. – Прежде чем идти в полицию, я хотела наверняка убедиться, что случилось что-то плохое. Я только что перебралась в Батон-Руж, чтобы оставить позади свое прошлое, свое имя. Мне совершенно не хотелось, чтобы полиция снова вытащила все это наружу. Я едва начала чувствовать себя нормальной и не хотела терять это чувство.

Он снова кивает, теперь с осуждением во взгляде.

– Но я уже начала чувствовать, что с Итаном и Сарой получилось точно так же, как с Линой, которую я сама пригласила в дом и познакомила с отцом, – продолжаю я. – Это я дала Итану ключ от квартиры. Теперь Сара пропала, я чувствовала, что с ней что-то неладно, и раз уж в этом был замешан Итан, теперь я считала себя обязанной сделать все возможное, чтобы выяснить подробности. На мне вроде как лежала ответственность.

– Хорошо, – говорит Томас, – и что было дальше?

– Итан бросил меня на той же неделе. Ничто этого не предвещало. Я была ошеломлена, но поскольку все случилось одновременно с исчезновением Сары, я сочла это за доказательство. Того, что Итан что-то скрывает. Он сказал мне, что на несколько дней уедет из города, погостит у родителей, чтобы «во всем разобраться». И я решила залезть к нему домой.

Детектив Томас удивленно приподнимает брови, однако я заставляю себя продолжать, пока он снова меня не перебил.

– Я подумала, что смогу найти там улики, с которыми можно будет пойти в полицию, – говорю я, а перед глазами стоит шкатулка в отцовском шкафу, физическое воплощение неоспоримого доказательства. – После отцовских убийств я знала, что главное – улики, без них это просто подозрение, и ничего больше. Недостаточное ни для ареста, ни даже для обвинения как такового. Не знаю точно, что именно я рассчитывала обнаружить. Просто что-нибудь конкретное. Достаточное, чтобы понять, что я не схожу с ума.

Я чуть вздрагиваю от собственных же слов – схожу с ума.

– Ну, я влезла через окно, которое, как я знала, Итан никогда не закрывал, и принялась осматриваться. А вскоре услышала в спальне какой-то шум и поняла, что на самом деле он дома.

– И что вы обнаружили, войдя к нему в спальню?

– Он был там, – говорю я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – И Сара тоже.

В тот момент – стоя в дверях спальни Итана, глядя на их с Сарой тела, сплетенные под грязными простынями, – я вспомнила, как они обнялись на той вечеринке, когда мы познакомились. Вспомнила, как она приставила ладонь трубочкой к губам, наклонилась к нему поближе и что-то прошептала. Итан и Сара действительно были одногруппниками – тут он не соврал. Но, как я выяснила впоследствии, этим дело не исчерпывалось. Они уже крутили друг с дружкой годом раньше, а через несколько месяцев после того, как мы начали встречаться, принялись снова – за моей спиной. Оказывается, насчет Сары я не ошибалась. Она действительно норовила забрать все, что мне хочется. Познакомить нас было частью ее плана – найти повод снова повертеться перед Итаном, потом воспользоваться случаем и отобрать его у меня, в очередной раз доказав, что она заслуживает этого больше, чем я.

– И как он отреагировал на ваше появление? На то, что вы вломились к нему в квартиру?

– Само собой, не лучшим образом. Начал на меня орать, утверждать, что он уже который месяц думал со мной расстаться, но я продолжала к нему липнуть. Я не хотела его слушать. Он обрисовал все так, будто я вломилась к нему, обезумев от ревности… и запросил ордер на запрет приближаться.

– А кровавое пятно на матрасе?

– Очевидно, Сара от него залетела, – отвечаю я, уже не чувствуя никаких эмоций. – Однако случился выкидыш. Она сильно расстроилась, но не хотела, чтобы об этом кто-то узнал. Начать с того, что она вообще не хотела, чтобы кто-то знал о беременности, и уж тем более что залетела она от молодого человека собственной соседки по квартире. Так что Сара на неделю спряталась у Итана, пытаясь как-то со всем справиться. Потому-то он и не хотел, чтобы я паниковала и звонила ее родителям – не говоря уж, боже упаси, про полицию.

Детектив Томас вздыхает, и я не могу не почувствовать себя круглой дурой, словно подросток, которого отчитывают за попытку использовать в качестве выпивки средство для полоскания рта. «Я не сержусь, но очень разочарован». Я жду, когда он что-то скажет, хоть что-нибудь, а Томас лишь продолжает смотреть на меня, сверля своим изучающим взглядом.

– И зачем вам понадобилось, чтобы я все это рассказывала? – спрашиваю я наконец, чувствуя, как постепенно возвращается прежнее раздражение. – Очевидно, вы все знали и так. Какое это имеет отношение к нынешним событиям?

– Я надеялся, что эти воспоминания помогут вам увидеть то, что вижу я, – отвечает детектив и делает еще один шаг в мою сторону. – Вам причиняли боль те, кого вы любили. Те, кому вы верили. Вы не умеете доверять мужчинам, уж это-то очевидно – да и кто станет винить вас в этом после того, что сделал ваш отец? Но из того, что вам неизвестно, где ваш молодой человек находится в любую отдельно взятую секунду, еще не следует, что он убийца. И вам пришлось в этом убедиться не самым приятным из способов.

Я чувствую, как у меня сдавливает горло, и тут же вспоминаю про Патрика – другого моего молодого человека (нет, жениха), против которого я тоже затеяла расследование. Про подозрения, все это время накапливавшиеся у меня в мозгу, про свои планы на выходные. Планы, которые по большому счету не слишком отличаются от того, чтобы залезть в окно к Итану. Вторжение в частную жизнь. Пресловутый нос в чужих делах. Взгляд сам собой прыгает на сумку у моих ног, собранную и застегнутую.