Мекленбургский дьявол

– Ваш друг, наверное, не говорит на нашем языке?

– Нет, отчего же. Он такой же немец, как и вы.

– Почему это я немец?! – возмутился Петька. – Я мекленбуржец! И вообще, мой дед был вендом!

– Вы, наверное, недавно прибыли в Москву? – продолжил расспросы Дмитрий, не обращая внимания на бурчание приятеля.

– Неделю назад, – охотно сообщил ему Якоб, после чего с затаенной надеждой спросил: – А можно мне выстрелить из лука?

– Конечно, – проявил радушие к новоприбывшему царевич. – Вот возьмите.

За этим занятием мы их и застали.

– Кажется, наши мальчики уже подружились? – с усмешкой спросил я герцога Вильгельма.

– Это ваши сыновья? – разинул от удивления рот бывший владыка половины Курляндии.

Видок у пацанов и в самом деле был довольно бандитский. Давно не чесанные и остриженные по-казачьи в кружок волосы, рубахи и порты выцвели под жарким таврическим солнцем. Слава богу, хоть не босиком. Впрочем, назвать полноценной обувью их чувяки из мягкой кожи язык не поворачивался.

– Только один из них, – любезно улыбнулся я Вильгельму. После чего добавил про себя: «Насчет второго полностью быть уверенным не могу».

– Воспитываете наследника в скромности? – заинтересовался герцог.

– Вроде того, – ухмыльнулся я. – Дмитрий, Петер, подойдите сюда.

– И вы, Якоб, тоже, – спохватился Кетлер.

– Вы уже познакомились?

– Да, ваше величество. Это Якоб, он совсем недавно приехал в Москву.

– Не просто Якоб, а наследник курляндского герцогства и, кстати говоря, будущий жених одной из твоих сестер.

Петька, в отличие от проигнорировавшего матримониальные планы родителя Митьки, сразу же насторожился.

– Принцессы Евгении или Марты? – мрачно поинтересовался он.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – хмыкнул я в ответ. – Лучше идите к себе и приведите себя, наконец, в порядок. Ей-богу, если вас леший увидит, и тот, поди, перепугается!

Вопрос и в самом деле был весьма важным. Приехавший заключать брачный контракт герцог Вильгельм сразу-де объявил, что рассматривает только одну кандидатуру. А именно Евгению. В принципе, понять его можно, Марфа, хоть я ее и признал, дочь незаконнорожденная, а названная в честь матери Катя еще очень мала.

С другой стороны, бывший герцог вел себя немного вызывающе. В частности, высказал непременное условие получить в приданое несколько городов, управлять которыми до совершения таинства брака и возложения на Якоба короны Кетлеров будет он. Плюс известную сумму на то, чтобы будущий герцог (и его охреневший папаша) мог содержать себя приличествующе своему статусу.

– Какая жалость, что турецкая Кафа подарена хану Шахин-Гераю, – огорченно вздохнул я. – Из вас получился бы прекрасный герцог Кафинский. Впрочем, в тех краях еще есть несколько весьма живописных местечек…

– Э, – едва не подавился от подобной перспективы Вильгельм. – Говоря откровенно, я рассматривал территории несколько более близкие к Курляндии.

– Да неужели?

– Именно так. Я полагаю, Новгород или Псков были бы весьма уместны в этом качестве.

– Вы мне нравитесь, кузен Вилли. Вы же позволите мне вас так называть? Мы ведь все-таки состоим в родстве, а скоро станем еще ближе.

– Конечно, – немного поморщился герцог.

– Чудно! На чем я остановился? Ах да. Так вот, вы мне действительно нравитесь, Вилли. В прежние времена я был таким же нахалом. Ну-ну, не кривитесь. Будучи таким же изгнанником, как вы, я ухитрился жениться на дочери короля Карла IX, и, к слову сказать, она была богатейшей невестой Швеции. Правда, мне целиком ее приданое так и не досталось, но я все-таки сумел разумно распорядиться теми крохами, что получил.

– Ваше величество, – нервно дернулся Вилли.

– Но ваш сын понравился мне еще больше, – продолжил я, не обращая внимания на гримасы потенциального свата. – Из него определенно выйдет толк. Поэтому я сделаю ему гораздо более ценный подарок. Он унаследует корону своих предков.

– Он и без того имеет на нее все права!

– Верно, – не стал спорить я. – Как и вы. Но что-то я не вижу на вашей голове герцогского венца.

– Но имперский рейхстаг…

– Не имеет никакой власти в Речи Посполитой. К тому же, поверьте мне, империи скоро будет совершенно не до того. Как, к слову, и коронному сейму.

– Что вы предлагаете?

– А вот это деловой разговор, кузен. Итак, мне совсем не хочется, чтобы моего будущего зятя называли голодранцем. Так что вы получите соответствующее содержание. Но никаких городов, слышите?


– Да, ваше величество. Можно уточнить, о какой сумме идет речь?

– Это мы еще обсудим.

– Как вам будет угодно.

– Но ваш сын будет расти при моем дворе!

– Ему необходимо завершить образование.

– Это прекрасно можно сделать в московской академии. Я пригласил сюда лучших профессоров из Праги, Ростока и Упсалы, и многие из них приняли мое предложение.

– Людям нашего положения требуется двор.

– Разумеется. Я приставлю к нему несколько молодых людей, принадлежащих к лучшим фамилиям России. Так же не возражаю, чтобы компанию им составили их сверстники из Курляндии.

– Мне был обещан полк.

– Помнится, я выделил вам средства для найма кавалерийского эскадрона. Он прибыл с вами?

– Я всегда держу свое слово!

– Очень рад. Тогда нет ничего проще. Как только вы наберете еще людей и развернете эскадрон в полк, я приму ваш регимент на службу. Мы, как вы, вероятно, уже заметили, постоянно воюем. Храбрые солдаты всегда нужны.

– А нельзя ли моему эскадрону присоединиться к вашему победному шествию?

– Хм. Пожалуй, можно. Кстати, вы, случайно, не в курсе подробностей битвы поляков с султаном Османом?

– А вы их не знаете? – оживился Вильгельм.

– Нет, мне доложили только о поражении турецкого войска, но без каких-либо деталей. И даже присягнувшие Шахин-Гераю под Перекопом беи ничего толком не прояснили. Если им верить, воины Кантемир-мурзы и Каракаш-паши почти было взошли на стены крепости, но потом пришли известия о падении Крыма, и татары с ногайцами поспешили отступить.

– В таком случае я осведомлен более вашего величества, – расплылся в улыбке Кетлер, как будто победа над османами была его личной заслугой.

– Сделайте одолжение, поделитесь.

– Охотно. Итак, для начала следует заметить, что ваши татарские информаторы не так уж покривили душой. Поляки и впрямь были в крайне тяжелом положении. К тому же эти, как их – запорожцы и их предводитель со странным именем, как же его…

– Бородавка?

– Да, точно! Все-таки варварский язык. Ну, так вот, этот самый Бородавка хотел увести своих людей, утверждая, что поляки готовы воевать до последнего запорожца, а сами в бой не спешат.

– И что же случилось? – насторожился я.

– В последний момент в лагере казаков появился их бывший вожак – Петр Сагайдачный и сумел убедить их сражаться дальше.

– А что случилось с Бородавкой?

– Кажется, его убили.

– Продолжайте, – помрачнел я.

– Но, несмотря на стойкость польских жолнежей и казаков, османы и татары не переставали атаковать, и однажды их усилия почти увенчались успехом, но дело решила контратака гусар из хоругви великого литовского гетмана Кшиштова Радзивила. Они буквально смяли в последний момент атакующих и заставили их вернуться в лагерь. На повторную атаку султан не решился, опасаясь бунта в своих войсках.

– Значит, пан Кшиштов, – задумался я.

– Вы с ним знакомы? Хотя что это я, он же несколько лет провел у вас в плену!

– Благодарю вас за интересный и поучительный рассказ, кузен, но прошу меня простить. Дел так много, что я не знаю, за что браться.

– Конечно-конечно… дорогой кузен. Вы всегда можете на меня рассчитывать.



Парад и впрямь ожидался грандиозный. Да и как иначе, если такой победы Русь не знала, пожалуй, со времен покорения Казани? Поэтому помимо моих мекленбуржцев и стрельцов в нем должны были участвовать союзные калмыки и черкесы. Дайчин-Хошучи и несколько черкесских князей ради такого дела прислали своих воинов.

Отдельно повезем и взятые в боях пушки, турецкие, татарские знамена и бунчуки, а также захваченных турецких пашей и, конечно же, хана Джанибека. Семьи их разместят в отдельных закрытых возках, а сами знатные пленники поедут на конях. Причем под уздцы их будут вести секбаны.

Пригнали мы и целую орту янычар, чтобы показать столичным жителям диковинных пленников. Но самое главное, вместе с ратниками набрался целый духовой оркестр. Пусть развлекут зевак бравурными маршами под грохот литавр и гудение медных труб. Духовых оркестров пока еще не существует в природе, так что зрелище обещает быть незабываемым.

Кстати, многие янычары восприняли резкий поворот в своей судьбе не то чтобы положительно, но вполне нормально. Ну, плен. Ну, чужая страна, так и что с того? Кысмет! Не знаю, может, помнят, как их насильно забрали из семей для службы султану, а может, просто фаталисты, как многие мусульмане. Но если после заключения мира захотят остаться и служить мне, я возражать не стану.

То же можно сказать и о Джанибеке. Вернись он в Стамбул, ничего, кроме заключения или яда, его не ждет. Ну или шелковая удавка от Шахина. Тоже так себе вариант. Поэтому ведет себя спокойно, неудобств не причиняет, чего никак нельзя сказать о его дальней родственнице. В смысле о Юльке.

Сам виноват, проговорился. Вот бывший хан «племянницу» к себе и забрал. Типа отомстил за Салиху. Я, к слову, собирался оставить Юлдуз в Азове. Девка она, конечно, неплохая, только не люблю я ее. А так молодая еще, нашла бы свое счастье. И вот вам – здравствуйте! К ханскому шатру хоть не подходи. Сидит с постным видом, только глазами жалобно так смотрит, а мне ей и сказать нечего. Иногда песни грустные поет, подыгрывая себе на какой-то восточной балалайке. Тогда вообще хоть в петлю лезь.