Мекленбургский дьявол
Часть 45 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Она христианка и рабыня. В ихнюю магометанскую веру отказалась перейти, ишь какова! – не без удивления и с немалым уважением добавил Рожков. – Потому и в жены хан ее взять не смог. Так что по твоему же приказу должна быть немедленно освобождена и отправлена на Русь вместе с иными полоняниками.
– А ведь и правда, – задумался я.
В самом деле, кто мне Джанибек? Пленный хан, которого я уже не отпущу. Чего ради мне о его чести переживать? А вот освобождение христианской души из плена агарянского – дело по любому богоугодное. И моими подданными и ратниками будет воспринято сугубо положительно, так что…
– Значит, так, – велел я Рожкову, – проверь всю свиту Джанибека и, коли еще найдутся рабы, немедля отпусти на волю!
– А если кто пожелает с ним остаться?
– Вольному – воля, спасенному – рай. Если по доброму согласию, мое дело сторона. Но сейчас всех освободить!
В общем, освобожденная из плена княжна осталась под присмотром Попела и его шебутной невесты. К себе забирать ее не стал, ибо, во-первых, в походе некуда, а во-вторых… у меня этого добра и так выше крыши!
Так я раздумывал, возвращаясь к себе, и неожиданно лицом к лицу столкнулся с вернувшимся из разъезда новоявленным полковым головой Татариновым. Мишка после того пира старался держаться от меня подальше, но, видимо, от судьбы не уйдешь.
– Ну что, господин полковник, – окликнул я его, – надумал, где полк свой размещать станешь, как наберешь?
– Ох и пожаловал же ты меня, государь, – мотнул чубатой головой парень. – Ей-богу, так наградил, что лучше бы наказал. Непонятно, ни где людей верстать, ни чем снаряжать, а свои односумы уже волками смотрят. Иной раз такая тоска берет, что хоть сам в воду прыгай! А все через мой длинный язык…
– Не журись, казак, атаманом станешь! – улыбнулся я. – А что до полка и места, то есть у меня к тебе одно предложение.
– От которого не откажешься? – хмыкнул Мишка.
– Ну, зачем же так. Тут дело сугубо добровольное.
– Хочешь – сам верстайся, не хочешь – силой загоним, – не удержался Татаринов.
– Эх, Мишка-Мишка, – вздохнул я. – Скажи, мне тебя перед всем тихим Доном боярской шапкой пожаловать, чтобы ты скоморошить перестал, или сам остепенишься?
– Что ты, государь, – не на шутку испугался Татаринов. – Шутейно я, ненароком…
– Тогда слушай, что тебе умные люди говорят!
– Понял, чего уж тут.
– Вот и хорошо. Вот и славно. В таком случае собирай людей, сколько есть, и селитесь все вместе на Тамани-острове. С оружием и зельем пороховым я вам помогу. Жалованьем царским тоже не обижу. Все, как донцам, только больше. И хлеба, и вина, и денег.
– А взамен что?
– Да все то же самое. Служба царская. Война-то не завтра кончится, да и не последняя она.
– А казачья воля как же?
– Да так же. В своих городках и станицах хоть на головах ходите, лишь бы измену не затевали. А вот если указ придет в поход снаряжаться, чтобы не было такого – хочу-не хочу.
– Земля там добрая, – задумался Татаринов. – Только вот маловато нас.
– Ну, так и Москва не сразу строилась. Переманивай к себе гультяев, черкесов с ногайцами. Да хоть бы и калмыков. Лишь бы веру нашу приняли. Из пленников освобожденных, может, кто согласится.
– Велика честь, государь. И награда. Цельный остров, ишь как оно.
– Будете и конно воевать, и на стругах да фелюках по морю Черному хаживать. Вместе с дружком своим – Паниным, благо я его неподалеку на воеводство посажу. Опять же, с соседними племенами горцев надо будет дело иметь. Не столько воевать, сколько на нашу сторону приваживать да веру христианскую подкреплять в них.
– Все сделаю, царь-батюшка.
– А вот коли сделаешь, быть тебе наказным атаманом нового казачьего войска. Кубанского!
Не успел отец-основатель уйти, как в мои покои, растолкав стражу, ворвался Шахин.
– Пришла весть с запада.
– О чем ты?
– Султан Осман не смог одолеть поляков и отступил. А Девлет-Гирей идет с ордой назад, в Крым.
– Надо бы встретить его как полагается.
– Ты поможешь мне? – напрямик нетерпеливо задал главный вопрос Шахин.
– Даже не сомневайся. Сегодня же пошлю флот с войском к Перекопу. Калмыки Дайчина, ертаул Михальского и ты со своими татарами пойдете степью. А там уже дело за малым, захотят драться – разбить, а если признают твою власть – пусть выдают Девлета тебе на расправу. Вот и весь хрен до копейки!
– Благодарю тебя, русский царь. Твое слово крепче булата.
– Вот и отправляйтесь с богом.
– А ты не пойдешь с нами? – изумился Шахин.
– Почему же не пойду, – усмехнулся я. – Такое дело я ни за что не пропущу.
– Слава аллаху, – облегченно вздохнул новоявленный хан. – Одно твое победоносное имя устрашит всех беев и их нукеров больше, чем стотысячное войско.
– Только командовать войском будет барон фон Гершов. А что, он у меня вояка бравый, небось управится.
– Мне, потомку Великого Чингиза, подчиняться воеводе? – вспыхнул Шахин-Герай.
– Ну, прежние же ханы османским визирям подчинялись? К тому же я тоже при войске буду, так что твоя честь не пострадает. Во всяком случае, так, как у Джанибека.
– Великий царь, – голос татарина сделался вкрадчивым, – если бы ты отдал мне этого недостойного предателя, тебе бы не пришлось думать, как отобрать у него понравившуюся тебе женщину.
– У нас сейчас более насущные проблемы, нежели прежний хан и его женщины, – нахмурился я, не желая более обсуждать судьбу Джанибека.
– Ты, как всегда, прав, – поспешил согласиться со мной Шахин. – Преклоняюсь перед твоей мудростью.
– Вот и славно.
В ночь перед решающим сражением я еще раз собрал всех на военный совет. Хан Шахин-Герай, тайша Дайчин-Хошучи, генералы фон Гершов и Михальский, адмирал Панин. Выросли мои ближники, глядят орлами. И за каждым сила немалая…
– Ну что же, – поощрил я назначенного главнокомандующим Лелика. – Излагай диспозицию, а мы послушаем.
– Слушаюсь, ваше величество, – отозвался померанец и начал водить указкой по расстеленной на столе карте. – Полагаю, было бы полезным разместить пехоту с артиллерией за укреплениями Ор-Капу, а конницу хана держать в резерве.
– Разумно, – поощрительно кивнул я.
– Войско почтенного тайши, – продолжил обрадованный фон Гершов, – выйдет в Ногайскую степь и станет к востоку от нашей позиции, преградив крымскому войску путь к Сивашу. Если Девлет-Гирей рискнет напасть на него, его поддержит отряд воеводы Бобрищева с батареей единорогов.
– Я и сам справлюсь, – хитро прищурив и без того узкие глазки, заявил Дайчин.
– Что же касается остальной части ертаула…
– Генерал Михальский со своими людьми будет состоять при моей особе, – велел я.
Помалкивавший до сих пор Шахин-Герай бросил на меня подозрительный взгляд, который я проигнорировал, но возмущаться не посмел. И так было ясно, что никто его без присмотра не оставит.
– Великий царь, – немного поразмыслив, начал хан, приложив в знак уважения руку к сердцу, – я послал в стан Девлет-Гирея своих людей. Уверен, что беи не станут сражаться с законным ханом.
– А если султан Осман послал вместе с ними свои войска? – настороженно спросил фон Гершов.
– Нет, – решительно отозвался Шахин. – Тимариотам нужен отдых, янычары тоже хотят вернуться в свои казармы. Разве что буджацкий Кантемир-мурза может присоединиться к войску калги, да и то вряд ли.
– Почему ты так думаешь?
– Он очень хитрый, зря рисковать не станет.
– Хорошо, если так, – кивнул я.
Битвы так и не случилось. Нет, без драки не обошлось, но после первой крепкой стычки татары задумались и предпочли пойти под власть нового хана. Девлет сумел сбежать, а Шахин послал за ним погоню. На том закончилась наша Крымская кампания 1621 года. Часть войск ушла на север, к новой засечной черте, остальные встанут гарнизонами в Керчи, Тамани и Азове. Флот пока большей частью переместился к строящемуся Таганрогу, куда уже давно прибыли и греки-корабелы, взятые Паниным в Синопе. Туда же подтянулись и мастера из Воронежа. Вот пусть вместе с Яном и думают, как лучше мавны и галеас переделать на новый лад.
А мне пора было возвращаться. Там, далеко на севере, ждало своего государя мое царство, Москва и дети, а также… любимая женщина, письмо которой я бережно носил на груди. Кроме того, пришла весть, что в Азове меня дожидаются несколько пышных посольств.
Отдельно от нескольких племен горцев кавказских с выражением почтения и просьбой о принятии в подданство. Оно, конечно, ничего не значит толком. Так, номинальный вассалитет, однако и то хлеб. С чего-то надо начинать. Приехал и еще один поэт – кахетинский царь Теймураз, который два года назад уже присылал в Москву посольство и слезно просил защитить от персов. Тогда я отправил письмо Аббасу, и тот прислушался. Поубавил немного ярость своих кызылбашей…
Теперь же он, судя по всему, собрался лично просить меня о покровительстве и военной помощи. Вопрос «а на хрена мне это надо?» в голове потомка царицы Тамары так и не возник. Но, посудите сами, Иран мой единственный надежный союзник против Османской империи и к тому же один самых важных торговых партнеров. И ссориться с ним у меня нет никакого резона.
С другой стороны, грузины наши единоверцы. Патриарх мне тогда едва плешь не проел и даже ныне покойную царицу Катарину на свою сторону привлек, дескать, надо помочь бедолагам. Вон, мол, как за Христа страдают. И не объяснишь ведь, что ничего, кроме геморроя, нам эти «православные братья» не принесут. Ладно, в первый раз, что ли.
Стоило мне сойти на причал в Азове, как раздались приветственные крики встречавших меня местных жителей и перекрывавшие их выстрелы из пушек. По идее, должен быть еще и благовест, однако колоколов в казачью столицу пока что не завезли.
Послы, как и следовало ожидать, не утерпели и примчались встречать меня лично, но в самый последний момент всех их растолкал и вылез вперед царь Кахетии. Теймуразу Давидовичу Багратиони было в ту пору тридцать два года. Глазастый носатый бородач с одухотворенным лицом в восточном тюрбане и расшитой серебром чохе, окруженный такими же колоритными спутниками.
– Приветствую тебя, великий воитель! – приветливо улыбаясь, сказал он по-грузински. – Пусть и дальше твое оружие будет победоносно, а народ счастлив.
Стоящий рядом священник тут же начал переводить, но я, не дослушав, раскрыл свои объятия и шагнул навстречу царственному коллеге.
– А ведь и правда, – задумался я.
В самом деле, кто мне Джанибек? Пленный хан, которого я уже не отпущу. Чего ради мне о его чести переживать? А вот освобождение христианской души из плена агарянского – дело по любому богоугодное. И моими подданными и ратниками будет воспринято сугубо положительно, так что…
– Значит, так, – велел я Рожкову, – проверь всю свиту Джанибека и, коли еще найдутся рабы, немедля отпусти на волю!
– А если кто пожелает с ним остаться?
– Вольному – воля, спасенному – рай. Если по доброму согласию, мое дело сторона. Но сейчас всех освободить!
В общем, освобожденная из плена княжна осталась под присмотром Попела и его шебутной невесты. К себе забирать ее не стал, ибо, во-первых, в походе некуда, а во-вторых… у меня этого добра и так выше крыши!
Так я раздумывал, возвращаясь к себе, и неожиданно лицом к лицу столкнулся с вернувшимся из разъезда новоявленным полковым головой Татариновым. Мишка после того пира старался держаться от меня подальше, но, видимо, от судьбы не уйдешь.
– Ну что, господин полковник, – окликнул я его, – надумал, где полк свой размещать станешь, как наберешь?
– Ох и пожаловал же ты меня, государь, – мотнул чубатой головой парень. – Ей-богу, так наградил, что лучше бы наказал. Непонятно, ни где людей верстать, ни чем снаряжать, а свои односумы уже волками смотрят. Иной раз такая тоска берет, что хоть сам в воду прыгай! А все через мой длинный язык…
– Не журись, казак, атаманом станешь! – улыбнулся я. – А что до полка и места, то есть у меня к тебе одно предложение.
– От которого не откажешься? – хмыкнул Мишка.
– Ну, зачем же так. Тут дело сугубо добровольное.
– Хочешь – сам верстайся, не хочешь – силой загоним, – не удержался Татаринов.
– Эх, Мишка-Мишка, – вздохнул я. – Скажи, мне тебя перед всем тихим Доном боярской шапкой пожаловать, чтобы ты скоморошить перестал, или сам остепенишься?
– Что ты, государь, – не на шутку испугался Татаринов. – Шутейно я, ненароком…
– Тогда слушай, что тебе умные люди говорят!
– Понял, чего уж тут.
– Вот и хорошо. Вот и славно. В таком случае собирай людей, сколько есть, и селитесь все вместе на Тамани-острове. С оружием и зельем пороховым я вам помогу. Жалованьем царским тоже не обижу. Все, как донцам, только больше. И хлеба, и вина, и денег.
– А взамен что?
– Да все то же самое. Служба царская. Война-то не завтра кончится, да и не последняя она.
– А казачья воля как же?
– Да так же. В своих городках и станицах хоть на головах ходите, лишь бы измену не затевали. А вот если указ придет в поход снаряжаться, чтобы не было такого – хочу-не хочу.
– Земля там добрая, – задумался Татаринов. – Только вот маловато нас.
– Ну, так и Москва не сразу строилась. Переманивай к себе гультяев, черкесов с ногайцами. Да хоть бы и калмыков. Лишь бы веру нашу приняли. Из пленников освобожденных, может, кто согласится.
– Велика честь, государь. И награда. Цельный остров, ишь как оно.
– Будете и конно воевать, и на стругах да фелюках по морю Черному хаживать. Вместе с дружком своим – Паниным, благо я его неподалеку на воеводство посажу. Опять же, с соседними племенами горцев надо будет дело иметь. Не столько воевать, сколько на нашу сторону приваживать да веру христианскую подкреплять в них.
– Все сделаю, царь-батюшка.
– А вот коли сделаешь, быть тебе наказным атаманом нового казачьего войска. Кубанского!
Не успел отец-основатель уйти, как в мои покои, растолкав стражу, ворвался Шахин.
– Пришла весть с запада.
– О чем ты?
– Султан Осман не смог одолеть поляков и отступил. А Девлет-Гирей идет с ордой назад, в Крым.
– Надо бы встретить его как полагается.
– Ты поможешь мне? – напрямик нетерпеливо задал главный вопрос Шахин.
– Даже не сомневайся. Сегодня же пошлю флот с войском к Перекопу. Калмыки Дайчина, ертаул Михальского и ты со своими татарами пойдете степью. А там уже дело за малым, захотят драться – разбить, а если признают твою власть – пусть выдают Девлета тебе на расправу. Вот и весь хрен до копейки!
– Благодарю тебя, русский царь. Твое слово крепче булата.
– Вот и отправляйтесь с богом.
– А ты не пойдешь с нами? – изумился Шахин.
– Почему же не пойду, – усмехнулся я. – Такое дело я ни за что не пропущу.
– Слава аллаху, – облегченно вздохнул новоявленный хан. – Одно твое победоносное имя устрашит всех беев и их нукеров больше, чем стотысячное войско.
– Только командовать войском будет барон фон Гершов. А что, он у меня вояка бравый, небось управится.
– Мне, потомку Великого Чингиза, подчиняться воеводе? – вспыхнул Шахин-Герай.
– Ну, прежние же ханы османским визирям подчинялись? К тому же я тоже при войске буду, так что твоя честь не пострадает. Во всяком случае, так, как у Джанибека.
– Великий царь, – голос татарина сделался вкрадчивым, – если бы ты отдал мне этого недостойного предателя, тебе бы не пришлось думать, как отобрать у него понравившуюся тебе женщину.
– У нас сейчас более насущные проблемы, нежели прежний хан и его женщины, – нахмурился я, не желая более обсуждать судьбу Джанибека.
– Ты, как всегда, прав, – поспешил согласиться со мной Шахин. – Преклоняюсь перед твоей мудростью.
– Вот и славно.
В ночь перед решающим сражением я еще раз собрал всех на военный совет. Хан Шахин-Герай, тайша Дайчин-Хошучи, генералы фон Гершов и Михальский, адмирал Панин. Выросли мои ближники, глядят орлами. И за каждым сила немалая…
– Ну что же, – поощрил я назначенного главнокомандующим Лелика. – Излагай диспозицию, а мы послушаем.
– Слушаюсь, ваше величество, – отозвался померанец и начал водить указкой по расстеленной на столе карте. – Полагаю, было бы полезным разместить пехоту с артиллерией за укреплениями Ор-Капу, а конницу хана держать в резерве.
– Разумно, – поощрительно кивнул я.
– Войско почтенного тайши, – продолжил обрадованный фон Гершов, – выйдет в Ногайскую степь и станет к востоку от нашей позиции, преградив крымскому войску путь к Сивашу. Если Девлет-Гирей рискнет напасть на него, его поддержит отряд воеводы Бобрищева с батареей единорогов.
– Я и сам справлюсь, – хитро прищурив и без того узкие глазки, заявил Дайчин.
– Что же касается остальной части ертаула…
– Генерал Михальский со своими людьми будет состоять при моей особе, – велел я.
Помалкивавший до сих пор Шахин-Герай бросил на меня подозрительный взгляд, который я проигнорировал, но возмущаться не посмел. И так было ясно, что никто его без присмотра не оставит.
– Великий царь, – немного поразмыслив, начал хан, приложив в знак уважения руку к сердцу, – я послал в стан Девлет-Гирея своих людей. Уверен, что беи не станут сражаться с законным ханом.
– А если султан Осман послал вместе с ними свои войска? – настороженно спросил фон Гершов.
– Нет, – решительно отозвался Шахин. – Тимариотам нужен отдых, янычары тоже хотят вернуться в свои казармы. Разве что буджацкий Кантемир-мурза может присоединиться к войску калги, да и то вряд ли.
– Почему ты так думаешь?
– Он очень хитрый, зря рисковать не станет.
– Хорошо, если так, – кивнул я.
Битвы так и не случилось. Нет, без драки не обошлось, но после первой крепкой стычки татары задумались и предпочли пойти под власть нового хана. Девлет сумел сбежать, а Шахин послал за ним погоню. На том закончилась наша Крымская кампания 1621 года. Часть войск ушла на север, к новой засечной черте, остальные встанут гарнизонами в Керчи, Тамани и Азове. Флот пока большей частью переместился к строящемуся Таганрогу, куда уже давно прибыли и греки-корабелы, взятые Паниным в Синопе. Туда же подтянулись и мастера из Воронежа. Вот пусть вместе с Яном и думают, как лучше мавны и галеас переделать на новый лад.
А мне пора было возвращаться. Там, далеко на севере, ждало своего государя мое царство, Москва и дети, а также… любимая женщина, письмо которой я бережно носил на груди. Кроме того, пришла весть, что в Азове меня дожидаются несколько пышных посольств.
Отдельно от нескольких племен горцев кавказских с выражением почтения и просьбой о принятии в подданство. Оно, конечно, ничего не значит толком. Так, номинальный вассалитет, однако и то хлеб. С чего-то надо начинать. Приехал и еще один поэт – кахетинский царь Теймураз, который два года назад уже присылал в Москву посольство и слезно просил защитить от персов. Тогда я отправил письмо Аббасу, и тот прислушался. Поубавил немного ярость своих кызылбашей…
Теперь же он, судя по всему, собрался лично просить меня о покровительстве и военной помощи. Вопрос «а на хрена мне это надо?» в голове потомка царицы Тамары так и не возник. Но, посудите сами, Иран мой единственный надежный союзник против Османской империи и к тому же один самых важных торговых партнеров. И ссориться с ним у меня нет никакого резона.
С другой стороны, грузины наши единоверцы. Патриарх мне тогда едва плешь не проел и даже ныне покойную царицу Катарину на свою сторону привлек, дескать, надо помочь бедолагам. Вон, мол, как за Христа страдают. И не объяснишь ведь, что ничего, кроме геморроя, нам эти «православные братья» не принесут. Ладно, в первый раз, что ли.
Стоило мне сойти на причал в Азове, как раздались приветственные крики встречавших меня местных жителей и перекрывавшие их выстрелы из пушек. По идее, должен быть еще и благовест, однако колоколов в казачью столицу пока что не завезли.
Послы, как и следовало ожидать, не утерпели и примчались встречать меня лично, но в самый последний момент всех их растолкал и вылез вперед царь Кахетии. Теймуразу Давидовичу Багратиони было в ту пору тридцать два года. Глазастый носатый бородач с одухотворенным лицом в восточном тюрбане и расшитой серебром чохе, окруженный такими же колоритными спутниками.
– Приветствую тебя, великий воитель! – приветливо улыбаясь, сказал он по-грузински. – Пусть и дальше твое оружие будет победоносно, а народ счастлив.
Стоящий рядом священник тут же начал переводить, но я, не дослушав, раскрыл свои объятия и шагнул навстречу царственному коллеге.