Мекленбургский дьявол

– Да что с тобой?

– Ты не забыл, что обещал мне помощь?

– Какую еще помощь?

– Ты, верно, смерти не боишься? – прошипела черкешенка и едва не вцепилась ему ногтями в лицо.

– Ладно-ладно! – поспешил подскочить со своего ложа Вацлав. – Да, я обещал тебе и, если помнишь, всегда выполнял свои обещания. И уж, конечно, готов делать это и дальше, но что ты задумала?

– Надо пойти к Ахмету.

– Какому еще Ахмету?

– Работорговцу. Это он продал меня.

– Прекрасная идея… но зачем?

– О, клянусь всеми святыми, если ты еще раз что-нибудь спросишь, я тебя зарежу! Разве ты забыл, что мне нужно найти княжну и восстановить честное имя моего рода?

– Ну, хорошо-хорошо, только…

– Что еще?!

– Принеси мне умыться.

– Разве я твоя рабыня?! – снова взвилась девушка. – С чего ты взял, что я должна тебе прислуживать, стирать и штопать твое белье?

– Нет, но я думал…

– Что ты думал, сын шакала?

– Что ты моя будущая жена! – расплылся в притворной улыбке Попел, хорошо зная, что упоминание об этом бесит черкешенку. – Не забыла, что о нашей помолвке объявили в присутствии его величества Иоганна Альбрехта?

– Если хочешь, чтобы я была твоей женой, – неожиданно кротко отозвалась та, – то купи для меня дом и ясырок, чтобы они убирали в нем, готовили и вообще.

– Знаешь, – пошел на попятный обескураженный подобными речами чех, – давай обсудим наш брачный контракт несколько позже. А теперь мне все-таки нужно умыться и привести себя в порядок.

Дальше все пошло как обычно. Успокоившаяся девушка прекратила показывать свой крутой норов и принесла ему воды, затем свежую рубашку и даже подала на завтрак свежеиспеченных лепешек, которые так любил Вацлав.

– Стоило так ругаться, если все было готово, – пробурчал Попел, впрочем, не слишком громко.

– Господин еще что-нибудь желает? – осведомилась не расслышавшая его Нахат.

– Я спросил, где ты взяла такой красивый наряд?

– Тебе нравится?

– Очень.

– Я рада.

– Но ты не ответила.

– Кафа большой город, – пожала плечами девушка. – В ней много торговцев и портных.

– Так ты купила себе новую одежду, – понимающе кивнул молодой человек.

– Вот еще, – фыркнула горянка, – я их забрала, когда наши искали оружие.

– На тебя могли пожаловаться. Я слышал, что его величество обещал неприкосновенность имущества местным жителям, если те не станут злоумышлять против него.

– Они не посмеют, – беспечно отозвалась Нахат. – Я обещала перерезать им горло, если они вздумают кричать.

– О времена, о нравы, – сокрушенно вздохнул Попел. – Ладно, пошли к этому работорговцу. Может, этот Ахмет и вспомнит твою подругу.

Основой благосостояния Кафы, равно как и всего Крыма, в те времена являлась работорговля. Именно сюда приходили караваны связанных между собой несчастных, угодивших в плен к ногаям, татарам или черкесам. Мужчин обычно гнали пешком, связав между собой в длинные цепочки, чтобы те не могли взбунтоваться или бежать, женщин, особенно молодых и красивых, старались беречь и везли на арбах или сажали на заводных коней, а дети бежали следом за матерями.

Не всем суждено было достичь рынка рабов, но тех, кого не отбили казаки или отряды русского царя, доставляли сюда и продавали местным торговцам, одним из которых и был Ахмет. Множество людей прошло через его руки, прежде чем навсегда сгинуть на галерах или в гаремах знатных турок. Но если мужчин до продажи содержали в городской тюрьме, то для являвшихся куда более ценным товаром девиц были устроены специальные помещения прямо у него дома.

Там имелась баня, где девушки могли отмыться и привести себя в порядок, необходимый для придания товарного вида. Несколько больших комнат с лежанками, на которых им приходилось спать, и, конечно же, зиндан – каменный мешок с решеткой наверху. В нем на хлебе и воде содержали тех, кому не хватало ума сразу же проявить покорность.

Увы, нападение русских иблисов во главе с их пришедшим из самого ада царем Иваном едва не уничтожило все, что с таким трудом создавали предки Ахмета. Пленников и пленниц пришлось отпустить, оружие, имевшееся в опустевшем доме, выдать, а тут еще ходили слухи, что их победитель, чтоб ему вернуться в пекло, требует от всех мусульман Кафы неслыханный выкуп.


Но, с другой стороны, самого Ахмета, хвала Аллаху, до сих пор не убили, а значит, есть надежда пережить все эти неурядицы. А потом великий падишах всех правоверных пришлет войско, которое прогонит неверных, и все вернется на круги своя. Ведь иначе и быть не может в этом хорошо устроенном мире!

Храбрые татарские воины снова приведут рабов, которых вместе с другими торговцами будет скупать Ахмет. И в его сундуки снова рекой потечет золото и серебро. И все утраченное вернется сторицей.

Стук в калитку заставил турка поморщиться. Все рабы от него ушли, даже этот, ни к чему не годный старик-привратник. Ну, вот куда, скажите на милость, он подался? Кто его ждет дома? Ведь там все забыли, что он когда-либо жил на белом свете. Будет теперь побираться на своей никчемной родине, а тут хотя бы верный кусок хлеба…

Надсмотрщики тоже сбежали. А может, их убили бывшие рабы или казаки, кто знает? Они ведь сущие звери, эти русские! Так что придется идти открывать самому. И сделать вид, что никого не осталось дома, тоже нельзя. Тогда ратники царя Ивана выбьют ворота и все равно зайдут, и все в доме станет их добычей. А так он находится под охраной, и грабить его нельзя. Он сам слышал указ, прочитанный на площади.

– Иду-иду, – отозвался он, слыша, как нетерпеливо тарабанят в дверь.

– Резче![22] – донесся снаружи возглас с непонятным акцентом.

– Что вам нужно от бедного старика? – спросил Ахмет, немножко приоткрыв дверь и с удивлением увидев, что пришел какой-то франк[23].

– Позвольте войти, почтенный господин, – на довольно сносном русском спросил иностранец. – Мне надобно потолковать с вами об одном очень важном деле.

– О чем вы говорите, эфенди? – удивился торговец, в силу профессии знавший множество языков. – Я совсем разорен и не веду никаких дел.

– Вы хотите обсуждать их на глазах у всей улицы?

– Заходите, – пожал плечами старик. – Прошу меня простить, но из-за неурядиц последних дней я совсем забыл о гостеприимстве.

Как оказалось, одетый по-европейски офицер пришел не один, а вместе с черкешенкой в дорогом наряде. Но ни слуг, ни воинов в провожатых с ними не было. Работорговец привычно скользнул по девушке оценивающим взглядом, но так и не пришел к выводу, потратил бы он на нее деньги. Уж слишком независимый взгляд был у спутницы франка, от таких обычно одни неприятности! К тому же она очень худа, а руки, как бы она не прятала их, хорошо знакомы с тяжелой работой.

Восточные мужчины любят пышных женщин с крепкими бедрами и высокой грудью. Чтобы те танцевали и пели, услаждая зрение и слух своего повелителя, а если шли, то походкой раненой верблюдицы, от которой в чреслах разгорается любовный жар. Те же, кому по душе худенькие, предпочитают девочек помладше или даже мальчиков с наивными и доверчивыми глазами.

– В прежние времена я предложил бы таким уважаемым гостям щербет и пахлаву, но война совсем разорила бедного Ахмета, так что давайте сразу перейдем к делу. Что привело вас в мой дом?

– Меня зовут Вацлав Попел, я служу его величеству. И теперь нахожусь здесь, выполняя повеление русского царя.

– Для меня большая честь принимать такого почтенного гостя. Но я не понимаю, чем могу помочь столь важным людям?

– Вы ведь занимались работорговлей, не так ли?

– Я прожил долгую жизнь и торговал многими товарами. Да, среди них были и рабы. Законы моей страны это не запрещают.

– О, я совершенно не собираюсь осуждать вас. Но мне нужно найти одного человека, и я надеюсь на вашу помощь.

– Через мои руки прошло так много рабов, что всех и не упомнить, – пожал плечами старик, после чего пытливо взглянул на спутницу Попела. – Вы, верно, ищете кого-то из своих родных?

– Ты не узнал меня, старый ишак?! – звенящим от ненависти голосом осведомилась Нахат.

Вацлаву стоило немалых усилий уговорить ее не набрасываться с ходу на купца, а попробовать решить дело миром. В конце концов, им нужна информация, а не кровь… Но у гордой черкешенки было на этот счет свое мнение.

– Ты была моей рабыней? – высоко поднял брови Ахмет. – Нет, не помню. Слишком много вас было!

– Четыре года назад ты, сын шакала, продал меня азовскому паше!

– О, это большой человек, его я помню. Я действительно продал ему нескольких девушек. Ты была среди них?

– Да!

– И что же ты хочешь от меня?

– Я хочу узнать, где моя княжна Шатэ?

– Княжна?

– Не притворяйся, грязный ублюдок. Нас вдвоем привез к тебе этот негодяй Исмаил.

– Ах да, припоминаю. Ее припоминаю. Очень красивая девочка из натухайцев. У азовского паши не хватило на нее денег, и он хотел совсем уйти, но потом передумал и купил парочку грязных служанок. Так одна из них была ты?

– Говори, где моя княжна? Кому ты, старый ишак, ее продал?

– Никому, – скривил губы в презрительной усмешке работорговец.

– Что это значит? – вздрогнула, как от удара, девушка. – Она умерла?

– Отчего же, вовсе нет. Ее забрал главный евнух из гарема Джанибека-Гирея.

– Как забрал? – спросил внимательно прислушивавшийся к их разговору Попел. – Вы же сказали, что никому не продали ее?

– Вы, эфенди, чужеземец в наших краях, – счел необходимым пояснить ему Ахмет. – Крымский хан не просто имеет право на часть добычи своих воинов, но также может забрать у них любую понравившуюся ему вещь. Обычно это происходит еще на Перекопе, но княжну и вашу подружку доставили по морю из Тамани. Я имел неосторожность купить их, надеясь на большую прибыль. Но пленница оказалась так хороша собой, что слава о ее красоте и дивной грации разнеслась от Кафы до самой последней кибитки в Буджацкой орде. Узнал об этом и хан, после чего у меня появились его люди.

– Так ее забрали у вас?