Медвежья пасть. Адвокатские истории

В самом центре Манхеттена находится Бродвей — одна из красивейших авеню. Вечером много яркой, светящейся рекламы — все искрится и сверкает. В районе сорок пятой улицы Бродвей раздваивается. Именно на этой развилке расположена уникальная по красоте световая реклама ведущих мировых брендов. Рекламу иногда сопровождают необычные эффекты, звуки, запахи. Курящие ковбои, например, на щитах заманчиво пыхтят сигаретами «Мальборо», а в небо валит настоящий дымок. Бродвей круглосуточно многолюден и прекрасен. Все дома разные, двух одинаковых нет. Художественная подсветка этих пятидесяти-, стоэтажных гигантов придает им блеск и изящество. Парадные мраморные входы домов светятся всеми цветами радуги. Важные швейцары напоминают министров.

Немного в стороне — афиши бродвейских театров. Вечером к их парадным подъездам съезжается публика на длинных и роскошных машинах. Как мне объяснил мой водитель, ньюйоркцы для поездки в театр частенько нанимают лимузины. Фасады бродвейских театров отличаются помпезностью и величием. В репертуаре чаще мюзиклы — это модно. На один из мюзиклов я сходил — яркое веселое шоу без премудростей. Публика одета в большинстве своем очень скромно, хотя на некоторых дамах были целые состояния.

Отель мой находился на пересечении сорок пятой улицы и пятой авеню. Очень удобное место для прогулок, самый центр. Утром — пробежка по Центральному парку, днем и вечером, задрав голову, я мог наслаждаться величием нависающих небоскребов. Самый красивый дом в городе — Рокфеллер-центр, белый небоскреб с искусственным льдом и ресторанчиками у подножья. Этим чудом я любовался каждый вечер. Белая огромная стела на фоне темного неба — фантастика.

Оказавшись на Манхеттене, я убедился, что нельзя начинать поездки за рубеж с Америки. Это был мой первый заграничный вояж, и должен был он начаться, например, с Болгарии, Турции, Египта, Европы, а Штаты — уже потом. Впервые за рубеж и сразу в Нью-Йорк — это нокаут.

Сразу бросаются в глаза некоторые пустяки — чистота улиц например. Несмотря на апрель, ботинки чистить не приходилось, обувь не пачкается, и это удивляло.

В воскресенье уехали в Атлантик Сити — город-казино под Нью-Йорком. Огромное количество игральных автоматов и столов, сотни игроков — такого я еще не видел. Все сверкало и искрилось. Играй и выигрывай. На улице, между зданиями казино шумел парк развлечений — гуляй и веселись. Машины в Америке — отдельная тема. Они большие, яркие и очень красивые. Американцы холят и лелеют свои авто, хвастаются и гордятся ими.

В понедельник я встретился с Макдауэллом в здании крупной страховой компании, расположенной на сорок седьмой улице. Дэнис подбежал ко мне в коридоре первого этажа, около ресепшен и, схватив меня за руки, стал изображать то ли рукопожатие, то ли радушие — я не понял. Переводчик уже пришел и проводил нас в один из кабинетов тридцать шестого этажа. Комната для переговоров была огорожена со всех сторон стеклом, и я ощущал себя как в аквариуме. За столом, кроме нас, находились представители медицинского центра и страховой компании.

Я взял слово:

— Дэнис, я буду честен и постараюсь быть краток. Материалов и доказательств для передачи вас с Ларисой правосудию собрано достаточно. Преступление с любой мотивацией — все равно преступление. Как мужчина я вас понимаю — Лариса прекрасна, но это ни в коем случае не оправдывает совершенной кражи. Выход у вас один — по требованию Ястреба сейчас же написать объяснение в страховой компании и изложить в нем всю правду. Кроме этого, необходимо решить вопрос о возмещении ущерба. Вам предоставят рассрочку. После этих процедур — увольнение из медицинского центра, причем очень тихо, не поднимая шума в прессе. Общаться с бывшими сослуживцами вы не должны. Это жесткое требование. При выполнении всех наших условий материалы расследования передаваться в полицию не будут, я это подтверждаю.

— Спасибо, Алекс, — начал Дэнис, — все, что я хотел услышать от вас — я услышал. Ваши гарантии — это главное. Я согласен с условиями Майкла, хотя он мерзавец и стяжатель, да ладно. Я виноват и буду отвечать за себя. Лариса ни в чем не виновата, все задумал и сделал я. Оставьте ее в покое, и я готов все изложить на бумаге.

Макдауэлл в сопровождении сотрудников страховой компании вышел из кабинета, и они растворились в длинных стеклянных коридорах офиса.

Вечером в моем гостиничном номере появился раскрасневшийся Ястреб. Он был в смокинге и бабочке. Лицо сияло. Я подумал: как немного нужно миллионеру для счастья — всего лишь сохранить один из своих многочисленных миллионов. Майкл вручил мне наш с Борисом гонорар и долго благодарил за работу.

Улетел я в среду, пробыв в этом волшебном городе всего неделю.

Эта история имела небольшое продолжение: года через три-четыре после полета в Америку мне позвонил Игорь Зотиков, который уже давно работал в службе безопасности крупного банка. Он проконсультировался по каким-то незначительным вопросам, на которые тут же получил ответ. Я поинтересовался, не знает ли он что-либо о судьбе фигурантов того старого адвокатского расследования в медицинском центре. Зотиков рассказал, что ему частенько позванивают старые сослуживцы. О Ларисе известно, что она уехала и живет в Штатах. С Дэнисом они сыграли свадьбу еще тогда, в девяносто четвертом. У них растет маленькая дочка. Деньги до сих пор отдают частями в страховую компанию. Живут они в небольшом съемном доме в Нью-Джерси, недалеко от родителей Макдауэлла, с которыми дружат.





Заказ

(сценки)




Звонок в дверь. Очень короткий, робкий, неуверенный какой-то.

— Здравствуйте, я — Симона.

— Добрый вечер, снимайте плащ, он промок совсем, и шарфик. Сейчас все просушим. Сильный дождь?

— Дождик как дождик, ничего особенного. Капает…

— Сразу за стол, чай с чабрецом, шиповник.

— Может быть, я сразу в душ?

— …

— У вас есть халат?

— Халат, конечно, есть. Погодите с душем, попейте чай, обсохните немного. У вас вид промокшей курицы. Пусть перышки обсохнут.

— Шампанское, шоколад. Вы готовились к приему?

— В общем, да, я хотел встретить вас как дорогую гостью, помягче как-то…

— У нас в эскорте принято при заказе рассчитываться.

— Да-да, деньги на комоде, возьмите, пожалуйста.

— Я думала — в душ и начнем, а вы чай затеяли…

— Да, чай обязательно, шампанское. Надо снять напряжение. Вы вся дрожите.

— Я не очень сильна в этом промысле. Непривычно как-то, стыдно. Скорей сделаем и уйду…

— Успеете, не волнуйтесь, я вас не съем. Как вас зовут? Меня — Алексей. Вы назвались, конечно, выдуманным именем?

— Да, Ульяна, или просто Уля. Зачем вам мое настоящее имя? Кличка легче, назвал раз и забыл, будто ничего и не было. Как руки помыл, и ушло все с мылом.


— Успокойтесь, шампанское «Врют» расслабляет, немного поднимает настроение.

— У меня с настроением все нормально. Я на работе.

— Если вам так удобнее, оденьте халат, он в ванной, голубой в полоску.

— Не оденьте, а наденьте.

— Уленька, вы с русским в ладу. Какое же у вас образование?

— Высшее, я врач.

— Вот так прямо в поликлинике сидите и людей лечите?

— Сидела год. Сейчас поступила в интернатуру на вирусологию. Не могу с больными работать, хочу от людей подальше, воротит меня от пациентов. На научную работу потянуло.

— Не ожидал встретить в вашей «профессии» врача.

— Чего только не бывает в жизни. Да, я врач, дипломированный, а степуха знаете какая в интернатуре? Нет? Так я вам скажу — пять тысяч рублей. А жить, а кушать на что? Это, похоже, никого не волнует. Вот и приходится выкручиваться, кто как может, и общаться с вами.

— Ну зачем вы так зло, я по-хорошему спросил.

— Давайте в душу не лезть, а шампанское и шоколад смягчат ситуацию.

Уля уходит в ванную комнату. Слышен шум льющейся воды. Дверь остается открытой. Алексей поглядывает в сторону ванной, но не встает. Из шланга предательски сексуально льется вода. Любопытство берет верх. Алексей заходит в ванную комнату, отодвигает шторку. Помогает выйти девушке из ванны, руки дрожат. Точеная фигура, очаровательная грудь с «курносыми» сосками изумили…

— С тебя, Улечка, можно картины писать, фигура — супер.

— Ты что, большой знаток по женским фигурам?

— Нет, нет, но ты изумила. Пошли шампанское пить.

Алексей помог ей надеть халат и туго завязал длинный махровый пояс на изящной талии.

Потом достал огромные тонкие бокалы из серого стекла, открыл бутылку, выстрелив пробкой, и наполнил их розовым, газированным напитком. Шампанское привычно зашипело, от дна отделилась тонкая струйка прозрачных пузырьков. Они доходили до края бокала и лопались, издавая приятный запах свежести и алкоголя. Бутылка запотела, образовалась струйка холода и неприступности.

Шампанское подействовало сразу. На лице Ульяны появилась натуральная улыбка. Грудь под махрой халата ровно поднималась и опускалась в такт дыханию. Алексей себя сдерживал из последних сил. Все тело девушки до подбородка было плотно закрыто халатом.

— Ты, наверное, возбуждала своих медицинских клиентов, Ульяна, как тебя по батюшке?

— Евгеньевна.

— Да, да, Ульяна Евгеньевна. У меня никогда не было врача в постели. Это меняет дело. Можно я поухаживаю за тобой? — Алексей встал на одно колено и поцеловал чуть видневшуюся из-под халата руку.

— Да брось ты, Леш, чего резину тянуть. Пойдем в спальню, да я поеду.

— Ясно, ясно, время — деньги. Извини, я забылся на миг. Разреши оплатить всю ночь? И весь завтрашний день тоже.

— Не торопись, я и так твоя. Зачем тебе еще день?

— Ты мне понравилась. И дело вовсе не в сексе. Это не самое главное, хотя твое тело тянет как сильный магнит. Твои соски возбуждают даже через толстую махру. Я лучше стерплю, хочу остаться с тобой подольше. Не уходи. Я еще не встречал таких женщин.

— Уль, давай выпьем еще шампанское, так голова приятно кружится! Ты что-нибудь почувствовала?

— Приятно, в голову слегка ударило, как со стопки водки.

— А я — обычный клерк, в офисе работаю, запчасти к вертолетам продаю в Индию. Вот скоро очередная командировка в Дели. Полетишь со мной на три дня? Вонь там, в Индии, но посмотреть есть на что, храмы красивые. Наши церкви изнутри расписаны, их же — и внутри, и снаружи. Одежда интересная у индийских женщин — сари, — они, как початок кукурузы, завернуты в желтое. Музыка везде. Полетели, там виза не нужна. Только прививки надо сделать, но это не проблема.

— Ты только увидел меня, а уже за границу зовешь. Шутишь, разыгрываешь? Хотя я пригляделась к тебе — ты милый. А если серьезно, полечу. Всегда мечтала в Индии побывать, насмотрелась индийских фильмов.

— У меня к тебе предложение, Ульяна Евгеньевна: пойдем в парк погуляем, тут рядом, через пару домов. Там фонари горят, красота, а уж ночью особенная. Смотри, луна какая выглянула.

— Я не против. Опять одеваться? Хотя если ночь твоя, то почему бы и нет. Я спать не хочу.

Он дал ей свою сухую рубашку, свитер, она накинула еще мокрый плащ, и они вышли из яркого подъезда в промозглую черную ночь.

Она взяла его под руку. Выло приятно. Они молча прошли мимо домов и очутились на окраине лесопарка. Над черными верхушками деревьев яркой каменной стеной нависал город. На аллеях уютно светили фонари. Желтая листва кружилась и, образуя многочисленные спирали, улетала прочь.

Их взгляды встретились. Глаза Ульяны блестели и слезились от резкого ветра. Алексей поцеловал Улю. Это произошло как-то спонтанно, само собой. Ее губы ледяные, сухие. Появилось сильное желание согреть их. Отпускать смоченные лепестки не хотелось. Фонари сделали все лица желтыми, искусственными, неживыми.

Он обнял девушку и, прижав к себе, быстро повел по хлюпающей дорожке. Она плотно прижалась к его плечу и закрыла глаза. Появился ведущий, мужчина. Ей впервые понравилось быть ведомой. Пусть на улице, пусть под дождем, но чья-то сильная рука держала ее крепко и вела четко вперед. Выло приятно отдаться чужой воле.

Минут через десять появился водоем, стало светлее. В воде отражались и скользили белые лучи. Красиво, сказочно, непривычно для огромного ревущего города. Алексей еще раз прижался губами к Уле. Рядом на елке скользнула белка, бесцветная, пушистая. Губы девушки тянулись к нему, согрелись, стали влажные, терпкие. Возбуждение не покидало. Они ускорили шаг, обогнули пруд и пошли вдоль огромной коряги в сторону видневшейся вдали лавочки. Дождь прошел. По-прежнему ярко светила луна, стало теплее и уютнее.

Вдруг Алексея посетила мысль, что утром он останется один на один со своей огромной дубовой с резной спинкой кроватью, в своей пустой квартире, и этих желанных губ рядом не будет. Мысль испугала его. Какая радость от этой большой, но совершенно холодной квартиры. Его давно мучило одиночество. Он всячески отгонял от себя эти вредные мысли, в том числе и о браке. Одному жить, казалось, легче, спокойнее. Приходящая старушка-домработница решала все проблемы. Но на этой лунной дорожке они вернулись к нему с новой силой и призывали не уходить, не бросать эти прелестные губы и открытые миру огромные карие глаза. Деньги, деньги — они есть, но радости, счастья ни разу, ни на секунду ему не принесли. Ну, может быть, в момент покупки машины или внесения аванса за квартиру.