Меч королей

— А у патрулирующих улицы воинов щитов не было, — вставил отец Ода.

— А у часовых у городских ворот — были, — добавила Бенедетта.

Выглядело вполне логично. Окованный железом щит из ивовых досок — штука тяжелая. Дозорные на беббанбургских стенах не носили щитов, но они всегда находились поблизости. Щит — последнее, что воин берет перед боем, и первое, от чего избавляется после. Людям, патрулирующим улицы, приходится иметь дело с горожанами, а не с облаченным в доспехи противником, поэтому щиты для них только обуза.

— И у нас щитов нет, — криво усмехнувшись, заметил Финан.

— Так что, разгуливая по улицам без них, мы не вызовем подозрений, — сказал я. — Зато у нас есть дети.

На удар сердца Алдвин так скривился, будто хотел возразить, что он уже не ребенок, но потом любопытство пересилило.

— Дети, господин?

— Дети, — мрачно подтвердил я, — и я намерен продать бо́льшую часть вашей шайки. Сегодня.



Мы ждали до тех самых пор, пока ночь не подошла к исходу, а первые признаки рассвета уже обозначились на востоке; ждали той поры, когда вынужденные бдить всю ночь люди устают и думают только о близком отдыхе.

Тогда мы выступили. Мы не крались тайком через город, перебегая от дома к дому, а открыто шли по главной улице к мосту. Шли с мечами наголо, в кольчугах и шлемах. Мы, восемь воинов, окружали стайку детей. Юнцы возбужденно щебетали, зная, что их ждет приключение, но я велел им принять несчастный вид.

— Вы пленники! — рявкнул я. — Вас ведут на продажу!

Бенедетта шла с ними, спрятав лицо под темным капюшоном, а отец Ода занял место рядом со мной, в длинной рясе и с серебряным крестом, на котором играл свет мерцающих факелов. Впереди, на северном конце моста, горела жаровня. Когда мы подошли ближе, навстречу нам вышли двое.

— Кто такие? — осведомился один из них.

— Люди лорда Варина, — ответил отец Ода, и датский акцент делал его ложь более убедительной.

— Отче, куда идете? — спросил стражник.

— Идем туда, — сообщил священник, указав на улицу, уходящую на восток, за пристанями и складами.

— Ведем на продажу этих мелких ублюдков, — пояснил я.

— Это настоящая саранча! — добавил Ода, отвесив Алдвину оплеуху. — Их поймали на краже из дворцовых кладовых.

— Продаете, значит? — Стражник хмыкнул. — Так им и надо!

Мы пожелали им всего хорошего и свернули на улицу.

— Не те ворота, — прошептал Алдвин. — Следующие.

Усадьба работорговца Гуннальда находилась в опасной близости от моста, где у жаровни несли караул с десяток воинов. Дело нам следовало закончить тихо, хотя начали мы довольно шумно, когда я застучал в ворота рукоятью Вздоха Змея. Никто не отозвался. Я ударил снова и продолжал молотить до тех пор, пока не открылось окошечко, в котором появилось лицо.

— Чего надо? — буркнул привратник.

— Лорд Варин шлет вам товар.

— Что за лорд Варин?

— Начальник в городе. Отпирай ворота.

— Господи Исусе, — проворчал наш собеседник. Я заметил, как блеснул его единственный глаз, пока он смотрел на улицу, разглядывая воинов и детей. — А обождать нельзя?

— Так вам нужны мелкие ублюдки или нет?

— А девочки есть?

— Три, в самом соку.

— Погодите-ка.

Окошко закрылось. Мы ждали. Я предположил, что привратник пошел будить хозяина или надсмотрщика. Серый волчий рассвет занимался на востоке, небо становилось ярче, окрашивая края высоко летящих облаков серебристым светом. Ниже по улице открылась дверь, появилась женщина с бадьей — видимо, собралась за водой. Она с тревогой посмотрела на моих воинов и юркнула обратно в дом.

Окошко снова открылось. Света хватало, чтобы различить бородатое лицо. Человек смотрел на нас и молчал.

— Лорд Варин не любит ждать, — заявил я.

Неизвестный буркнул что-то, окошко закрылось, потом послышался звук отпираемых засовов, и две тяжелые створки разошлись, заскрежетав по мостовой, сохранившейся, похоже, тут с тех самых пор, как римляне сделали здесь двор.

— Заводите их, — заявил бородач.


— Пошли! — прикрикнул я на детей.

Во дворе стояли трое мужчин, все без кольчуг, но в толстых кожаных куртках, поверх которых висели короткие мечи в простых деревянных ножнах. Один, высокий с длинными патлами, обернул вокруг пояса хлыст. Это он открыл ворота и теперь смотрел на детей.

— Жалкая шайка, — произнес он, сплюнув на мостовую.

— Их поймали за кражей из дворцовых кладовых, — повторил я.

— Вороватые мелкие мерзавцы. За таких много не выручишь.

— Доброе расположение лорда Варина вам не помешает, — намекнул я.

Высокий усмехнулся.

— Заприте ворота! — приказал он товарищам.

Створки со скрипом закрылись, двое помощников опустили брус на скобы.

— Встаньте в ряд! — скомандовал он детям.

Те покорно выстроились в неровную шеренгу. Вид у них был испуганный. Хотя они и знали, что это все притворство, но длинноволосый со своим свернутым хлыстом внушал страх. Он принялся осматривать детишек и повернул к себе лицо Алдвина, чтобы поглядеть поближе.

— Мне никто из этих людей не знаком, — прошептала стоявшая рядом со мной Бенедетта.

— Их откармливать надо, — заявил длинный, потом остановился напротив Алайны. Он приподнял ей подбородок и ухмыльнулся. — Хорошенькая!

Я почувствовал, как Бенедетта напряглась, но промолчала.

— Красотка, — продолжил мужчина и положил руку на ворот платья Алайны, как если бы собирался сорвать его.

— Она пока не твоя, — прорычал я.

Длинный посмотрел на меня, удивившись отпору.

— Что-то не так с сучкой? — спросил он. — В струпьях, видать?

— Не тронь ее! — вскрикнули мы с отцом Одой одновременно.

Человек отдернул руку, но насупился.

— Если она чистая, — проворчал он, — то может пойти за какую-то цену. Но не этот мелкий ублюдок. — Он перешел к Рэту.

Я оглядел двор. Напротив ворот высилось здание, размерами не уступавшее иному господскому дому. Нижний этаж из больших блоков отесанного камня, а верхний — из просмоленных бревен. Дверь только одна, а единственное окно представляло собой маленькое, закрытое ставнями отверстие в расположенном на огромной высоте пугающе черном фронтоне. Справа — строение поменьше, которое, судя по валявшемуся на дворе лошадиному помету, служило конюшней. Дверь в него тоже была закрыта.

— Сколько тут народу обычно? — тихонько спросил я у Бенедетты.

— Человек десять-двенадцать, — прошептала она в ответ, но дело было лет двадцать назад, и в ее голосе не ощущалось уверенности.

Я пытался понять, каким образом Гуннальд Гуннальдсон, если он еще жив, обеспечивает свой корабль командой, ведь если Алдвин прав, на судне были банки по меньшей мере на двадцать гребцов. Возможно, нанимает людей для каждого плавания или, что более вероятно, использует рабов. Мы с Финаном были некогда гребцами именно на таком корабле: нас приковали к скамье и полосовали плетью.

Остальные два охранника стояли теперь со скучающим видом у двери в большое здание. Один зевнул. Я прошелся вдоль линии детей, по-прежнему держа Вздох Змея в руке.

— Вот за эту дадут хорошую цену, — заявил я, остановившись напротив высокой худой девчушки, спутанные каштановые волосы которой обрамляли усыпанное веснушками личико. — Если ее отмыть, будет симпатичная.

— Дай-ка взгляну.

Патлатый подошел ко мне, я вскинул Вздох Змея, воткнул ему в горло и продолжал давить, пока кровь не окрасила серый рассвет. Один из младших детей вскрикнул в испуге, но Алдвин зажал ему рот, и мальчуган смотрел округлившимися глазами, как умирающий валится на спину, хватаясь руками за перерезавший ему дыхательное горло клинок. Потом длинный испражнился, испортив утренний воздух. Он грузно упал на залитые алым камни, я повел мечом налево и направо, расширяя жуткий разрез, потом нажал снова, пока лезвие не уперлось в хребет. Кровь все еще била струями, но каждая новая струя становилась слабее, булькающие звуки затихали с очередным судорожным вдохом, и ко времени, когда раненый перестал дергаться, мои люди уже пересекли двор, убив одного охранника и пленив второго. Нам удалось прикончить двоих и взять третьего почти без шума, но тут некоторые из маленьких детей расплакались.

— Цыц! — рявкнул я на них.

Они в ужасе замолчали. Я обернулся, уловив некое движение, и подумал, не приоткрылся ли немного ставень на окошке? Или так было и прежде? Потом с высокого фронтона взмыл стервятник и полетел на запад. Может, именно движение птицы я и заметил? Это знак? Алайна подбежала и зарылась в юбки Бенедетты. Я выдернул Вздох Змея из раны и обтер острие об куртку убитого. Алдвин улыбнулся мне, завороженный смертью, но улыбка исчезла, стоило ему увидеть мое сердитое лицо, забрызганное кровью.

— Финан! — позвал я и указал на амбар.

Он взял двоих, распахнул дверь и ворвался внутрь.

— Конюшня, — доложил он мгновение спустя. — Две лошади, больше ничего.

— Заведи туда детей, — скомандовал я Бенедетте. — Заприте дверь, ждите, пока я не пришлю за вами.

— Не забудь про свое обещание, — сказала она.

— Обещание?

— Дать мне убить Гуннальда!