Меч королей

Глава 4




Всадников было тридцать шесть, все в кольчугах и со щитами, а у половины имелись длинные копья. Двигались они с востока, объезжая небольшое пастбище, на котором мы сгрудились за терновой изгородью. Мы их видели, они нас пока нет.

Первым моим побуждением было выхватить Вздох Змея, а первой мыслью — что люди Этельхельма раскусили Эдрика и проследили за ним по дороге из города. В следующий миг я сообразил, что у нас мало щитов. Пехотинцы с недостатком щитов — легкая добыча для конных. А потом до меня дошло, что всадники не в красных плащах, да и на щитах не прыгающий олень, а какой-то иной зверь — краска выцвела, и мне не удавалось распознать символ.

Предводитель конников наконец заметил нас и вскинул руку, приказывая своим остановиться. Лошади развернулись в нашу сторону, тяжелые копыта месили набухший дерн, превращая его в комки грязи.

— Что у них на щитах? — спросил я у Финана.

— У одних бычья голова с окровавленными рогами. У других — перекрещенные мечи.

— Кентцы, — сказал я, с облегчением выдохнув.

Как раз в этот миг прибывшие разглядели наши щиты с прыгающим оленем и бордовые плащи, их мечи покинули ножны, шпоры вонзились в бока коней, а копья наклонились.

— Опустить оружие! — скомандовал я. — Опустить щиты!

Здоровенные кони взбирались по раскисшему склону, острия копий поблескивали. Я пробежал несколько шагов им навстречу, остановился и воткнул Вздох Змея острием в траву.

— Мир! — крикнул я приближающимся всадникам и раскинул руки, показывая, что при мне нет оружия и щита.

Передовой конник вздыбил жеребца и поднял над головой меч, сдерживая своих. Лошади фыркали и месили мокрую землю копытами. Я зашагал вниз по пологому склону, а начальник кентцев тронул коня навстречу. Потом остановился и направил на меня меч:

— Старик, вы сдаетесь?

— Кто ты такой? — строго спросил я.

— Тот, кто убьет тебя, если вы не сдадитесь.

Он посмотрел поверх меня на моих воинов. Если бы не серебряный крест на шее и гербы на щитах его людей, я принял бы его за дана или норманна. Волосы у него были черные и длинные и ниспадали из-под окованного серебром шлема до пояса. Кольчуга отполирована до блеска, седло и уздечка подбиты серебряными гвоздиками. Высокие, заляпанные грязью сапоги из дорогой кожи снабжены длинными серебряными шпорами. Меч, все еще направленный на меня, украшала на перекрестье тонкая золотая инкрустация.

— Плен или смерть? — спросил он.

— Я задал вопрос: кто ты такой? — резко заявил я.

Кентец разглядывал меня как кусок дерьма, размышляя, удостоить ли ответом. Наконец решил ответить, но с издевкой:

— Меня зовут Авирган Контварабургский. А тебя?

— А меня — Утред Беббанбургский, — в тон ему сказал я, и имя возымело именно такое действие, как я и рассчитывал.

Авирган, имя которого означало «проклятый», из чего я сделал вывод, что мой собеседник сам решил им назваться, а не получил при крещении, опустил меч острием к мокрой траве и в изумлении воззрился на меня. Перед ним стоял растрепанный седобородый воин в грязной одежде, в порубленной кольчуге и в помятом шлеме. Я же видел перед собой красивого молодого человека, темноглазого, с прямым длинным носом и с чисто выбритым подбородком. Похоже, Авирган Контварабургский родился в знатной семье и не представляет жизни без предоставляемых его положением привилегий.

— Лорд Утред Беббанбургский, — повторил я, сделав ударение на слове «лорд».

— Правда? — выпалил он, потом торопливо добавил «лорд».

— Правда, — рявкнул я.

— Это точно лорд Утред, — вмешался пожилой воин из отряда прибывших.

Он остановил коня за жеребцом Авиргана и теперь смотрел на меня сверху вниз с выражением нескрываемой неприязни. Подобно Авиргану, у него были хорошая кольчуга, добрый конь, а в руке меч с изрядно сточенным, как мне бросилось в глаза, лезвием. Коротко подстриженная борода была седой, а суровое лицо пересекали два шрама. Этого старого и закаленного в боях воина явно приставили советником к молодому командиру.

— Лорд, я сражался вместе с тобой в Восточной Англии, — сказал он мне. Говорил он отрывисто.

— И как тебя зовут?

— Свитун Свитунсон, — ответил он прежним недружелюбным тоном. — А тебя, лорд, далековато занесло от дома.

Слово «лорд» воин произнес с очевидной неохотой.

— Меня сюда пригласили, — сказал я.

— Кто? — поинтересовался Авирган.

— Госпожа Эдгифу.


— Королева? — переспросил Авирган удивленно.

— Ты верно расслышал.

Повисла неловкая пауза, потом Авирган вогнал клинок в длинные ножны:

— Лорд, воистину добро пожаловать. — Пусть юнец был надменен, но явно не дурак. Конь его мотнул головой и пошел боком, но всадник успокоил его, потрепав по холке затянутой в перчатку рукой. — Есть ли новости о короле?

— Никаких.

— А о госпоже?

— Насколько мне известно, она по-прежнему в монастыре и ее удерживают там люди Этельхельма, число которых перевалило за сотню, — сказал я. — Что ты собираешься сделать?

— Выручить ее, разумеется.

— С тридцатью шестью воинами?

Авирган усмехнулся:

— К востоку отсюда у олдермена Сигульфа есть еще сто пятьдесят всадников.

Выходит, брат Эдгифу откликнулся на призыв сестры. Я плыл на юг с намерением заключить союз с кентцами, чтобы освободить Уэссекс от правления Эльфверда, но теперь, оказавшись лицом к лицу с двумя кентскими предводителями, начал терзаться серьезными сомнениями. Авирган надменный юнец, а Свитун откровенно ненавидел меня. Подошел Финан и встал в шаге сзади и чуть правее от меня. Я слышал его ворчание — он подавал знак, чтобы я покончил с этим безумием, вернулся на «Сперхафок» и поплыл домой.

— Что произошло с Дреоганом?

— С Дреоганом? — переспросил Авирган недоуменно.

— Один из доверенных людей Этельхельма. Его с отрядом послали в Контварабург убедить олдермена Сигульфа не соваться за порог, — напомнил я.

— А, тот отряд! — Авирган улыбнулся. — У нас его кольчуги, его оружие и его кони. Так же как и судьба его людей в распоряжении лорда Сигульфа, и если они вздумают осложнять лорду жизнь, то…

— И с каким же поручением послал вас сюда олдермен Сигульф? — продолжил задавать вопросы я.

Авирган махнул рукой на запад:

— Не дать тамошним мерзавцам уйти. Наша задача — перекрыть дорогу на Лунден.

Послушать его, так это проще некуда. Что ж, может быть.

— Ну так перекрывай, — посоветовал я.

Авиргана удивил мой тон, ставший вдруг резким, но он кивнул мне и махнул своим всадникам.

— Ты пойдешь с нами? — спросил он.

— Вы и без меня обойдетесь, — отрезал я.

— И впрямь обойдемся, — буркнул Свитун и пришпорил коня.

Кентские всадники держались низины, стараясь остаться незамеченными из города, хотя я подозревал, что их давно уже обнаружили, потому как в этой равнинной, сырой стране негде было толком укрыться.

— Так мы им помогать, что ли, будем? — уточнил Финан.

Я смотрел вслед конным:

— Обидно будет забраться так далеко и не понюхать снова ее титьки.

В ответ на эту остроту Финан презрительно хмыкнул.

— Их встреча с нами не обрадовала, — заметил ирландец. — Так зачем нам помогать им?

— Свитун не обрадовался, — согласился я. — И этому не стоит удивляться. Он помнит нас по Восточной Англии.

Кент вечно был беспокойным графством. Некогда здесь существовало самостоятельное королевство, но с тех пор много воды утекло, и теперь он часть Уэссекса, но то и дело проявлял поползновения к независимости. Именно эта древняя гордыня побудила Сигульфова деда принять сторону данов в Восточной Англии вскоре после восшествия Эдуарда на престол. Союз оказался недолговечным: пристыдив кентцев, я побудил их сражаться за Уэссекс, но они не забыли позора, павшего на них за эту почти измену. И вот Сигульф взбунтовался снова, на этот раз с целью помочь Эдмунду, старшему сыну своей сестры, унаследовать трон Уэссекса.

— Если мы вступим в бой, то будем сражаться за сынков Эдгифу, — напомнил Финан.

— Верно, — подтвердил я.

— Но почему, бога ради! Я думал, ты стоишь за Этельстана!

— Это так.