Матери

Норма чувствовала, как тягостное чувство покидало ее по мере того, как он отъезжал все дальше. Дождавшись, когда он совсем скрылся из виду, она вернулась в дом.



Неужели Томми действительно избил того малого в Эмпории? Если так, выходит, это случилось раньше, чем он сел за руль той машины. Неужели сын обманул ее и обокрал того малого? Томми подрался на школьном дворе – было дело, но это еще ни о чем не говорит, хотя она тогда его здорово отчитала. Но не столько за драку, сколько за то, что его бесповоротно отчислили из школы. На радость всем сплетницам Эмпории. Еще бы, более подходящего случая, чтобы показывать на вас пальцем, было не сыскать.

Да, но кто же мог его узнать? И сколько лет ему за это грозит?

Самое главное – поговорить с ним, как только он вернется. А что, если Герберт допросит его раньше? И Томми в конце концов не выдержит и сознается?

Норма в панике бросилась звонить Грэму – и опять включился автоответчик. На сей раз она не оставила ему никакого сообщения.

Она принялась переключать телевизор с одной программы на другую – и на канале «Фокс ньюз» наткнулась на экстренный выпуск новостей, где предупредили о возможности сильных торнадо в штатах Канзас, Миссури и Оклахома.

Скорей бы они нагрянули, подумала Норма, и разнесли по пути все к чертям собачьим!

Загрохотали трубы. Это Хейли – ну никак она не хочет оставить ее в покое!

Норма прибавила звук и стала пристально вглядываться в мелькавшие на экране картинки.

А если рискнуть и дать ей уехать – что тогда? В таком случае ей самой предстоит жить в постоянной тревоге, в ожидании, что того и гляди нагрянет кавалькада машин с полицейскими, и они схватят ее вместе с Томми. Или ее одну, если к тому времени Томми не вернется. Синди станет сиротой. Грэм больше не захочет ее видеть. Да и остальные, все остальные…

Она на веки вечные отгородится от всех стеной стыда.



Хейли обещала, что никому ничего не расскажет, но ведь она могла и соврать, лишь бы ее отпустили. В таком положении любой наобещает все что угодно.

А если девчонка действительно будет молчать – долго ли она продержится, прежде чем сдастся, решив избавиться от своего груза?

Нет, на безмятежную жизнь Норме рассчитывать не приходится – на смену молчанию придет жажда мести.

Несколько месяцев назад Норма видела репортаж о том, как одна девица из Нэшвилла разоблачила насильника через два года после того, как он над ней надругался. Его сразу же привлекли в качестве обвиняемого, и он так и гниет в тюрьме. А здесь Канзас – местные присяжные не выказывают ни малейшего снисхождения к насильникам, даже несовершеннолетним, как Томми. К тому же она была наслышана и о том, какая участь их ждет в тюрьме.

Норма совершенно не верила, что Хейли сдержит слово. Вопрос стоял так: стоит рисковать или нет, вверяя судьбу всей семьи в руки этой девчонки?

Да и потом, Хейли вряд ли ограничится обвинением в изнасиловании. Она наверняка расскажет, как Норма избила ее и заперла в подвале, невзирая на ее мольбы. В ярости она запросто наговорит бог весть что, лишь бы погубить ее раз и навсегда.

Лучший способ заглушить такую боль – заставить обидчика поплатиться за все, воздав ему сторицей.

Герберт ничем не сможет помочь. Как, впрочем, и кто-то другой.

Хейли знала, где живет Норма. Если ее отпустить восвояси, она сможет вернуться с какими-нибудь грязными подонками и жестоко отомстить ей и ее детям за все.

Норма попала в ловушку.



Она достала из холодильника остатки жаркого и постаралась выбросить мрачные мысли из головы. Она приготовит Синди поесть и пораньше уложит ее спать. А потом отнесет поесть ей.

Норма разогрела овощи в микроволновке и направилась в сад накрывать на стол.



После ужина Норма попросила Синди лечь пораньше, пообещав, что завтра они вместе съездят в кино, потом, как обычно, помыла посуду и положила остатки обеда в тарелку для Хейли.

На кухонном столе лежал нож для разделки мяса, которым она нарезала ломтики для жаркого. Норма содрогнулась, представив, что с его помощью можно покончить со всеми неприятностями раз и навсегда.

Ведь это так просто. Один удар в живот – и можно уйти без оглядки, бросив девчонку на всю ночь истекать кровью в подвале.

Никто, кроме нее, не знал, что Хейли до сих пор здесь. И если она сделает все как надо, если проявит достаточно мужества, никто ничего не узнает – никогда. Она закопает Хейли где-нибудь на своем же участке. И девушка навсегда исчезнет из их жизни. Равно как и из жизни других. Только как в конечном счете на это отреагируют другие?

При мысли об этом Норма содрогнулась. Она сошла с ума. И как такое могло прийти ей в голову!

Но разве у нее был другой выход? Может, еще не поздно отступить? А ведь она могла уговорить Хейли чуть раньше, когда открыла дверь к ней в комнату. Теперь же девчонка и слушать ее не захочет.

Впрочем, однажды ей уже пришлось убить. Она знала, как это делается.

Но хватит ли смелости? Она не питала ни малейшей злобы к бедной девчонке. Та не сделала Норме ничего плохого, ничего такого, что могло бы заставить ее всадить в нее нож.

И посмеет ли она встретиться с Хейли взглядом, когда спустится в подвал с ножом в руке? Ведь единственная промашка девушки состояла в том, что она перешла дорогу ее сыну.

Норма налила в стакан воды и поставила его на поднос, взглянув на свое отражение в нем.

Главное – не дать слабину.


Томми, Грэм, Синди.

В конце концов, существует множество способов убить человека. Например, оставить его сидеть на цепи в подвале в самый разгар лета. Тогда Норме даже не придется спускаться туда.

Она вдруг ощутила облегчение – у нее будто камень с души свалился. Ей не нужно будет снова встречаться с ней лицом к лицу.

Без воды и еды человек может протянуть от силы несколько дней. Ведь, по сути, люди – очень уязвимые создания. И нет ничего постыдного в том, чтобы уничтожить нечто настолько слабое.

Норма изумилась: подобные мысли показались ей самыми что ни на есть логичными. Прежде всего следовало набраться терпения и постараться, чтобы никто не пронюхал о пленнице в подвале. Грэм, к счастью, уехал к своей подружке. А к Норме никто в ближайшее время в гости не собирался.

Вот он, единственный выход. Все снова станет как прежде. А груз воспоминаний будет нести лишь она одна.

Окрыленная надеждой, Норма с трепещущим сердцем схватила стакан и выплеснула воду в раковину.



Два дня спустя



Она открыла глаза: мир вокруг показался ей чужим и затуманенным, как на киноэкране.

Лицо горело огнем, и ей казалось, что ее голова стала раза в два больше и тяжелее – настолько, что ее едва можно было повернуть. Потом она почувствовала, что кто-то держит ее за руки, и увидела незнакомца, который что-то прижимал ей к губам.

Она вдохнула чистого воздуха, и он наполнил ее легкие свежестью. Потом ее подняли, она взмыла вверх, точно на ковре-самолете, и увидела над головой краешек синего неба, а еще – машину «Скорой помощи», к которой ее несли…

Потом на белом потолке замигали неоновые огни, возникли чьи-то лица и зазвучали голоса, напоминавшие рокот машин, проносящихся по автостраде…

Ее окружали женщины в белых халатах и мужчина в зеленой маске, прикрывавшей весь рот; мужчина сделал ей какой-то знак пальцами, и в руках одной из медсестер она увидела шприц, затем почувствовала укол в руку и, не успев испугаться, снова провалилась в бездну – взор ее затуманился.





Хейли




Выбившись из сил, Хейли перестала колотить наручниками по трубе. Она уже битый час пыталась позвать Норму, хотя понимала, что это бесполезно.

Она не имела понятия, который был час, но почувствовала, как от голода свело живот. В горле у нее настолько пересохло, что ей казалось – еще немного, и она вся пойдет трещинами.

Нет, такого на самом деле быть не могло.

Она злилась, оттого что была не в силах выбраться отсюда. Она тысячу раз пыталась освободиться от оков, дергая цепочку, оказавшуюся очень крепкой. Норма, должно быть, хранила ключ от наручников при себе, но если она подойдет совсем близко, ее можно ударить ногами, свалить на пол, отобрать ключ, улучив минуту, и подтащить его ногой поближе к себе.

Потом она точно так же запрет в этом подвале Норму и вызовет полицию. А если в это время невзначай объявится Томми, никакой жалости к нему у нее не будет. Самооборона, только и всего.

Нож. Отвертка. Пила. Только бы посмотреть, как что-то острое вонзится в его тело.

Она расслабила руки – они уже стали затекать, поскольку долго оставались в одном положении, как и плечи.

Скоро она выберется отсюда. Нужно цепляться за эту надежду и так победить страх. Потом все это останется лишь далеким воспоминанием. Она вернется домой к отцу, которому расскажет все-все. Он отменит свои деловые встречи и станет заботиться о ней, как раньше, когда ему казалось, что его святой долг – оберегать ее от всего мира.

Узнав, что Хейли пришлось пережить, он не станет упрекать ее за машину. Ведь машина – ничто по сравнению с жизнью единственной дочери.

Она заявит в полицию, и Норму с Томми в конце концов упекут в тюрьму. Когда же ее мучители окажутся в камере, за решеткой, она придет проведать их и не будет скрывать злорадства.

Уж тогда-то она вволю поглумится над ними.

У Хейли переполнился мочевой пузырь. Она сжала бедра, стараясь не думать об этом. Неужели она того и гляди обмочится? При мысли об этом ей стало тошно. Нет, она будет держаться до конца. Чтобы, по крайней мере, сохранить остатки достоинства.

По ее лодыжкам что-то проскользнуло. Она вскрикнула, расправила ноги и осмотрела матрас под ногами, но ничего не увидела.

Однако она чувствовала, как они копошатся в темных углах подвала.

Пауки.

О том, чтобы поспать, не могло быть и речи: этим тварям только дай волю – они вмиг облепят ее с ног до головы.

Или того хуже: вдруг, проснувшись, она опять увидит его – как он стоит рядом, приготовившись мучить ее снова и снова?

Но, если хорошенько подумать, он не мог знать, что она оказалась взаперти в подвале, да еще в наручниках. Если бы этот скот был в курсе, то какой же легкой добычей для него она могла бы стать: что называется, бери не хочу.