Маруся-3. Попасть не напасть

И не надо искать тут эротический подтекст. После всего происшедшего меня ноги попросту не держали. И ног у меня толком не было, болтаются под нижней юбкой две вареные макаронины, разве на них устоишь?

Вот и я думаю, что не получится.

Благовещенский не оплошал.

Меня осторожно пронесли по коридору и сгрузили на кровать.

— Вам помочь, Машенька?

— Нет, благодарю вас. Позовите служанок, пожалуйста?

— Разумеется. Отдыхайте.

— А вы?

— Я побуду с парнями, с вашего позволения.

— А откуда…

— Романов мне прислал весточку. Написал, что я здесь понадоблюсь.

— Романов?

— Машенька, мы с вами поговорим завтра утром, хорошо?

Спорить не хотелось. Но…

— Лучше — к обеду. И уже сегодня.

Благовещенский рассмеялся.

— Хорошо, Маша. Как скажете.

— Да.

Я откинула голову на подушку, наплевав уже на все условности. Боже мой, как же хочется спать. Как же хочется отдыха… зарыться в подушки и уснуть. И проснуться, зная, что все живы и здоровы.

Разве это — много?

Ничтожная малость. Но без этой малости и царских дворцов мне не надо.

Служанки суетились вокруг меня, что-то причитали, а я закрыла глаза и отплывала в нирвану.

Спать, спать, спать…



Интерлюдия.



Игорь Никодимович Романов осматривал захваченный дом с двойственными чувствами.

С одной стороны — успех!

Разгромлено гнездо — чье? Он подозревал, что Матвеевых, но это еще предстояло установить точно. Зато попался наконец Темка Горбатов, он же Артемий Дмитриевич Горбатов, который и устроил в свое время покушение на Его величество. Который причастен к наведенной на цесаревича порче.

Который…

Проще говоря — найдется, за что его повесить.

С другой стороны — успех еще развивать надо. Так что работы предстоит масса.

И допросы, и поиск, и оперативная работа. Но лиха беда начало.

Только б поздно не оказалось…

Мария Ивановна — грех жаловаться, поступила, как настоящая верноподданная, она рискнула собой и выиграла. Это хорошо.

А плохо то, что кое-кто из врагов сбежал и наверняка успеет предупредить своих.

Ладно, все улики они уничтожить чисто физически не могут, даже если проверить, кто заказывал те же химикалии, глядишь, что-то да накопается. И посуда, и оборудование, и сам дом, и люди…


Если Романов отсюда не потянет ни одной ниточки — его точно выгонять пора. Да не в отставку, а просто — с позором.

Постараются они разобраться. Ему будет о чем докладывать Его Императорскому Величеству.

Очень удачное решение оказалось — вытащить княжну Горскую. Теперь надо еще сильнее ее засветить — и посмотрим, какие мотыльки полетят на свет этой лампы.

А там и мухобойкой обзаведемся…

Если бы кто-то сказал Романову, что впутывать в свои игры постороннего человека неэтично, начальник секретной службы в лучшем случае повертел бы пальцем у виска. А то и карету с санитарами вызвать приказал бы.

Этика — и шпионские игры?

Этика — и безопасность государства?

Одна жизнь — и миллионы?

Смешная теория. Но лучше все-таки карету с санитарами, а то кто их знает, гуманистов, сегодня у него теории, а завтра еще и кусаться начнет…

Он вошел в комнату, в которой не просто не действовала никакая магия — комната была полностью изолирована от магического эфира, и дружелюбно улыбнулся сидящему на стуле человеку.

— Ну что, поговорим, Артемий Дмитриевич? Или правильнее будет к вам обращаться по партийному псевдониму? Семен Семенович…





* * *


Александр Викторович смотрел на спящую женщину.

Во сне лицо ее разгладилось. Стало намного спокойнее — и словно бы Мария стала выглядеть на свой настоящий возраст. Обычно он ее так не воспринимал, а сейчас вот, лежит она — и видно, что девочке еще и двадцати лет-то нет!

Но когда она разговаривает, когда она бодрствует, когда что-то делает — ему постоянно кажется, что рядом с ним кто-то более мудрый, взрослый, серьезный…

Что не так? Почему она производит такое впечатление?

Взгляд?

Улыбка?

Отношение к миру?

Так сразу и не скажешь, как выразилась одна женщина, разница между нами не в годах, а в переживаниях, и верно. Досталось Маше так, что кому другому на всю жизнь хватило бы.

И покушались, и похитить пытались, и убить, и замуж выдать, и дети, и смерть мужа, и…

Да все перечислять — тут суток не хватит.

Благовещенский вздохнул. Погладил тяжелую темную косу, которая свесилась с края кровати, как живое существо.

Вот и опять…

В другом доме костьми бы легли, но постороннего человека в спальню не впустили. А здесь…

Ладно.

Может быть, Синютины и не знают, как правильно-то надо, мещане ж, не дворяне. Но сама Мария Ивановна?

Она ведь княжна! Ее в строгости воспитывали!

И вдруг такое спокойное отношение… словно он для нее УЖЕ близкий человек.

Уже свой, родной, уже тот, кому можно доверять.

Как такое возможно?

Александр не мог ответить на этот вопрос. Он точно знал, что ему нравится такое отношение. И в то же время, Мария Ивановна упорно держала с ним дистанцию.

Вот, даже сейчас, он не знал, как ее назвать в мыслях. То ли Машенькой, то ли Марией Ивановной… и хочется, и страшновато, и Романов четко объяснил ситуацию.

Благовещенский в первую очередь был военным.

А военные выполняют приказы вышестоящих. Исключение есть лишь одно — преступный приказ. К примеру, убийство гражданских лиц в невоенное время. Да и в военное время тоже есть вещи, которые марают человека, подобно блевотине. Только это уже не отмоешь. Вот тут — на дыбы и рубануть сплеча, а там уж пусть государь рассудит. Но не в данном случае.