Малый повзрослел

— Не думаю, — покачал он головой и продолжил неторопливо шагать за ускользающей мной по льду.

— То, что ты не думаешь, давно известный факт, — не удержалась от колкости и тут же пожалела об этом, когда Стас взмахнул руками и, поскользнувшись, упал на спину. — Стас!

В два шага преодолела расстояние между нами и упала перед парнем на колени, молясь о том, чтобы у него не было сотрясения.

Пока я ощупывала его лицо и приводила в чувство, бормоча что-то невнятное, вокруг меня сомкнулся капкан руку и потянули меня на грудь Соколовскому, где я и распласталась.

Бессознательная морда тут же стала довольной:

— А говорила, что не угнаться за тобой.

— Придурок! — ткнула его пальцами в бок, чем только еще больше насмешила. Снова взбрыкнула, но высвободиться из объятий Соколовского так и не смогла. Уж больно крепко он меня удерживал. — Отпусти!

— Не-а, — покачал головой самодовольный котяра и подтянул меня повыше, чтобы наши лица оказались друг над другом. — Теперь-то уж точно не отпущу.

— И долго мы так будем?

— Пока нормально не поговорим.

— О чем?

— О нас. Или мы так и продолжим делать вид, что ничего не происходит и не было того лета? — с его лица слетела вся веселость. Ему, в самом деле, была важна тема наших отношений, наличие которых я старательно игнорировала всё это время.

— А тебе напомнить, чем закончилось то лето?

— Я прекрасно помню, чем оно закончилось, и я за это извинился, если ты забыла. Я уехал на один только день, а ты уехала на семь лет.

— Не совсем так, но… так.

— И? — изогнул он бровь.

Долгие секунды смотрела ему в глаза, пытаясь подобрать нужные слова. Что сказать? Отшутиться? Перевести разговор на другую тему? Или признаться честно в том, в чем я до этой минуты боялась признаться даже самой себе:

— Я боюсь, — выдохнула я и уперлась лбом ему в подбородок, зажмурив глаза.

Лба коснулись теплые губы, а по телу разлилось умиротворение, словно все страхи прямо сейчас вытекали из меня через кончики пальцев.

— Чего ты боишься? — шепнул Стас, снова невесомо целуя в лоб.

— Мы же опять расстанемся. Нас опять разлучат обстоятельства. Может, не нужно и начинать всё это?

— Нужно, — ответил он уверенно и сильные руки крепко обняли меня.

— Ну, сам подумай: я учусь на первом курсе, ты — на четвертом. Твоя учеба скоро подойдет к концу и ты уедешь, искать работу, заработок и прочее… А я опять останусь ждать у той березы и буду царапать на ней «Стас-лох»? Мне этого не хочется, Стас.

— Этого и не будет, — моё лицо попало в плен теплых ладоней, заставляя смотреть парню в глаза. — С чего ты решила, что я куда-то исчезну?

— Опыт, — неуклюже пожала плечами.

— Будем считать, что первый блин был комом.

— У меня и второй блин получается так себе.

— Значит, сделаем тесто погуще и напечем оладий, — улыбнулся Стас. Теплые пальцы мягко поглаживали мои щеки, слегка касаясь кончиков губ. — Как тебе такой вариант?

— Оладьи? А есть мы их будем с мёдом или со сгущенкой?

— С вареньем, — ответил, не задумываясь.

— Всё-то ты обо мне знаешь.

— Я всё о тебе помню с того лета. Я с того лета начал худеть. Ради тебя, даже на коньки встал. Думал, следующим летом, покорю тебя каким-нибудь тулупом… — рассказал он, смеясь, и добавил. — Но ты пропала. Даже бабушка твоя исчезла.

— Мы переехали в другую область. Папе предложили повышение.

— А я за эти годы почти поверил в то, что тебя придумал, пока не увидел у расписания.

— И объявил мне войну, между прочим, — сузила глаза и состроила строгую рожицу. — Кстати, много денег заработал на споре о том, что я тебя поцелую? Я хочу быть в доле.

— Нисколько, — покачал он головой. — Я отказался от этого спора сразу.

— Зря. Заработали бы сейчас.


— То есть ты готова целоваться со мной только ради денег?

— Не только, — задумалась я. — Можно еще ради мира во всем мире.

— А я бы от всего мира отказался за твой поцелуй.

— По-моему, ты отморозил свою кудрявую бестолковку об лёд, — немного побарахталась и подложила под его голову свои ладони. — От мира бы он отказался…

— Хоть сейчас, — произнёс Стас вполне серьёзно. Его взгляд медленно опустился на мои губы, что находились очень близко к его, и вернулся обратно. — Позволишь?

— Нет. Этот мир нам еще пригодится, — покачала головой и сама прислонилась к его губам, даруя робкий поцелуй.

Ощутила внутреннюю свободу и уверенность, когда Стас охотно ответил, целуя так, словно обнимал меня душой.





Глава 33





Прикосновение холодных пальцев к обнаженной щиколотке отозвалось россыпь мурашек вверх по телу.

Одёрнула ногу и плотнее закуталась в одеяло, спрятавшись под него с головой.

В стороне послышались тихие смешки и шепот, похожий на шипение коварной змеюки-гадюки.

— Скинь ее за ноги с кровати, — советовала Юлька. — Сегодня суббота и иначе ты ее не разбудишь.

Каким-то внутренним чутьем поняла, что кто-то тянет ко мне свои ледяные грабли, чтобы последовать совету, так называемой, подруги.

— Только попробуй, — прохрипела из-под одеяла сонным голосом.

Щиколотки всё же коснулись холодные пальцы, отчего я встрепенулась и, сев в постели, скинула одеяло с головы, чтобы испепелить чью-нибудь обнаглевшую морду одним только злобным взглядом человека, который планировал спать до обеда.

— Красавица проснулась, — произнес довольный Стас и сел на край моей постели, восторженно покачивая кудрями.

Его явно не смущал тот факт, что красавица плющила харю со, скорее всего, открытым ртом и помята так, что даже самая феячная фея вряд ли сможет чем-то ей помочь.

— Соколовский, иди в ад, — изрекла я уже устало и снова спряталась под одеяло.

Матрац рядом со мной прогнулся под тяжестью кудрявой массы, после чего вся эта масса наглейшим образом ворвалась в мой одеяльный бункер.

— А мне нравится твой ад, — сказал он насмешливо и подложил руку мне под голову. Притянув к себе, обнял за талию другой рукой. — Маленький, теплый чертёныш, — промурлыкал мне в макушку и невесомо поцеловал.

Сквозь ткань пижамы и вещи Стаса я чувствовала ровное биение его сердца и несколько удивилась тому, что остаюсь абсолютно спокойной даже после столь собственнического нарушения моих личных границ. Глубоко вдохнула и закрыла глаза, ощущая его размеренное дыхание на своих волосах и приятную тяжесть руки на талии.

Настолько расслабилась, что почти вновь уснула, если бы до сознания не долетели голоса Юли и Тимохи, которые плохо справлялись с тем, чтобы говорить шепотом.

— Как думаешь, она его там уже убила? — поинтересовалась подруга.

— Я думаю, что он принес с собой какое-то успокоительное жало и сейчас жалит её, — предположил Тимоха.

Грудь, прижатая к моей спине, дрогнула от беззвучного смешка.

Ткнула Стаса локтем под ребра, но, все же, не смогла сдержать легкой улыбки, когда он прижал меня крепче и настолько освоился в моей постели, что закинул на мои ноги свою ножищу.

— Не борзей, — взбрыкнула, чтобы он лежал за моей спиной по струночке и не раскидывал конечности, куда не просят.

— Жало, поди, не туда пошло, — предположила Юлька, вероятно пристально наблюдая за нашими телодвижениями под одеялом.

Стас немного сменил положение и навис над моим ухом, обдувая его теплым дыханием.

— Просыпаться-то будешь? — спросил он вполголоса и едва уловимо провел кончиком носа от скулы к уху.

— Не-а, — помотала головой и собралась калачиком, намереваясь продолжить сон.

— Эх, значит, придется кого-то другого везти на свидание, — вздохнул Стас и откинулся на спину.

Распахнула глаза, неуклюжей гусеницей повернулась лицом к парню и стянула с наших голов одеяло.

— Какое еще свидание? — нахмурилась, разглядывая его абсолютно непроницаемое лицо, которым он изображал крепкий сон. Потянулась через кудрявое бревно за телефоном, лежащим на тумбочке и, увидев время, нахмурилась еще больше. — В девять утра? У нас свидание будет в детском саду на утреннике?