Малое солнце

— Конечно, Герденар! — согласился Монар, опустив глаза. — Я полностью поддерживаю твои слова и текущий регламент заседания. Но все, о чем я говорю, имеет непосредственное отношение к рассматриваемому делу. Доктору Сехудо позволили говорить все, о чем он намеревался сказать. Могу ли и я рассчитывать на это право, ведь мы на общественном заседании, где каждый колонист имеет право голоса?

Последние слова нашли отклик в недрах зала, откуда быстро начал нарастать шум одобрения.

— Конечно. Ты можешь продолжить, если это действительно относится к рассматриваемому делу, — невозмутимо произнес председатель.

— Уверяю, еще как относится. И скоро вы поймете почему, — ответил Монар и поспешил вернуться к рассказу.

— Так вот. Когда масса протозвезды достигла критического значения, в ее недрах вспыхнула термоядерная реакция. Так зародилось наше Солнце. Рождение звезды создало импульс, который выдул легкие элементы на периферию Солнечной системы. Тяжелые элементы сохраняли свои орбиты во внутренней системе, тогда как некоторые продолжили падать в недра звезды под действием растущей гравитации. Я не буду вдаваться в подробности физики данного процесса. Об этом подробнее может рассказать доктор Курдашев, если в этом будет необходимость. Из всего этого мы получаем простой, но крайне важный факт. Тела внутренней системы остались преимущественно силикатно-металлическими, тогда как внешние состоят из материалов куда менее плотных. Конечно, это не значит, что во внешней части Солнечной системы нет тяжелых элементов, но их процентное соотношение относительно общего объема материи существенно ниже, а значит, найти их намного сложнее. Что это все значит? — спросил Монар, адресуя вопрос самому себе. — А то, что тяжелых элементов в полном их разнообразии на Земле оказалось существенно больше, чем в наших широтах. Все внешние планеты Солнечной системы, включая Юпитер, — газовые гиганты, которые не имеют твердой поверхности. Наши месторождения тяжелых металлов можно пересчитать по пальцам одной руки!

Монар поднял ладонь и принялся загибать пальцы.

— Добывающий комплекс CM-2 — на Каллисто, практически исчерпанные GM-1 и GM-2 на Ганимеде. И наконец! — выкрикнул он, загибая четвертый палец. — Добывающий комплекс GM-3 на Ганимеде. Единственный разработанный источник урана для всей колонии на данный момент! Шахта GM-3 позволяла избежать импорта тяжелых элементов с Земли и других тел внутренней системы. Здесь, на задворках Солнечной системы и вдалеке от тепла родной звезды, мы вынуждены полагаться на атомные технологии. Земля может себе позволить существовать на возобновляемых источниках энергии. Мы — нет. В отличие от Земли, мы постоянно нуждаемся в ядерном топливе. И в этом наша сила и одновременно слабость. Эта шахта — уязвимое место. Это наша Ахиллесова пята!

— Очень хорошая теория, мистер Монар, — вдруг произнес доктор Сехудо, который все еще стоял за другой трибуной. — Я понимаю, куда вы клоните и кого хотите обвинить. Это очень хорошая и познавательная теория, но в ней есть одна проблема. Нет стержня под названием «мотив».

Доктор Сехудо наклонился вперед, положив ладони на трибуну.

— Без мотива эта конструкция лишена смысла. Я знаю, вы хотите обвинить во всем Землю, но я еще раз хочу повторить, что мы не враги Земле, а поэтому не должны оценивать ситуацию в милитаристском ключе.

Монар сохранял невозмутимость. По своей природе он всегда был спокоен и рассудителен. На памяти Джейдера не было ни одного случая, чтобы кому-то удалось вывести его из себя.

— То есть, — начал Монар, немного повысив голос, — уничтоженный добывающий комплекс для вас недостаточный аргумент?! Вам все еще нужен мотив, доктор Сехудо? Вот вам мотив! И этот мотив кроется в результатах непосредственно вашей работы. Ранее вы сами признали, что Земля боится реализовывать проект фон Неймана самостоятельно. Так вот, это не единственное, чего она боится. Ее приводит в ужас, что в будущем наша колония с реализованным проектом фон Неймана сможет стать большой политической силой, не подвластной Земле! Мотив? Земля хочет держать нас в ежовых рукавицах, пока стало еще не слишком поздно.

— Довольно! — прогремел председатель, обрывая полемику. — Все это лишь обобщенные рассуждения. Я призываю перейти к самим фактам, рассматриваемым на этом заседании!

— А факты как раз вытекают из наших обобщенных рассуждений, — парировал Монар, разводя руками. — Теперь, помимо странных находок, указывающих на причастность Земли к диверсии, мы имеем еще и мотив. Очевидно, что Земля виновна в повреждении реактора с целью подорвать экономику колонии. Ее цель — вернуть утраченное влияние, сделав нас зависимыми от поставок ресурсов из внутренней части Солнечной системы!

Взволнованный гул прокатился по рядам переполненного зала. Не давая никому опомниться, Монар продолжил свою речь:

— Возможно, кто-то спросит: «Но как они это сделали?» Я скажу вам, как. Вопреки пацифистским рассуждениям доктора Сехудо, Земля давно продумала скрытые рычаги влияния на нас. И главный их рычаг — бактерии.

В нарастающий шум зала ворвался голос доктора Сехудо:

— Бросьте, мистер Монар! Это уже несерьезно! Проект Земли по экстремофилам создавался совершенно для других целей. Его суть заключалась в способности бактерий прижиться в экстремальных условиях спутников Юпитера. И хоть проект посчитали провальным, полученные наработки позволили модифицировать нашу культуры бактерий, применяемых в аграрном секторе. Это сделало их более стойкими к условиям, созданным в оранжерее. А эти условия совершенно не сравнимы с земными.

— А зачем бактериям такая выживаемость?! — с расстановкой задал вопрос Монар.

Его глаза блестели в теплом свете потолочных прожекторов.

— Для чего? Вы когда-нибудь задавались этим вопросом? Ведь для того, чтобы развиваться в условиях оранжереи, бактериям не нужно бороться с экстремальным холодом в минус сто пятьдесят градусов по Цельсию. Им даже не нужно страдать от отсутствия атмосферного давления! Тогда на что был направлен проект на самом деле? На терраформирование, что ли?! Вот именно это несерьезно, доктор Сехудо. Любому человеку известно, что терраформирование на спутниках Юпитера невозможно по причине очень слабой гравитации и отсутствия внятного магнитного поля. Если бы атмосфера на них и была, она бы очень скоро улетучилась в космос. Каллисто не смогла бы ее удержать. Это понимают даже на Земле. Так ответьте мне, доктор Сехудо, на что тогда был направлен проект с бактериями?

— Мистер Монар, ваши слова не подтверждены ничем, кроме домыслов! — успел сказать доктор Сехудо, но у Монара уже был готов ответ.

— Я помогу вам, доктор, ответить на этот сложный вопрос. Все дело в том, что эти экстремофилы, как мы выяснили, хорошо чувствуют себя в радиоактивной среде. Чем больше радиации, тем больше бактерий. Простая пропорция! Скопившись в достаточном количестве на стенках реактора, они, вероятно, нарушили терморегуляцию, что впоследствии привело к взрыву! Взрыв же, в свою очередь спровоцировал еще более бурный рост выживших колоний! Так не думаете ли вы, что в этом и заключалась основная цель этого проекта? Своеобразная бомба с таймером обратного отсчета, как вы говорите. В нужный момент пустить в ход рычаг, который незаметно, чисто случайно вернет нашу колонию к полной зависимости от Земли! А что, если такие же бактерии спрятаны где-то и под нашим ректором здесь, на Каллисто?

Волнение в зале достигло своего предела. Заглушить шум толпы уже не представлялось возможным. Герденар что-то кричал в толпу, широко раскрывая рот, но его уже никто не слышал. Вены на его черепе вздулись пуще прежнего, пока наконец до ушей не донесся его мощный бас.

— Тихо всем! Тихо! — прогремел он. — Я призываю всех сохранять порядок! Это общественное заседание, у которого есть строгий регламент. Никто не должен поддаваться эмоциям прежде, чем не будет вынесено финальное решение! Руководствуясь этим постулатом, я задаю встречный вопрос Бифу Монару. Если, по-твоему, причиной катастрофы послужили бактерии, то как они оказались в недрах добывающего комплекса, в защищенной зоне реактора?! Логично, что бактерии не могли выживать десятки лет в экстремальных условиях Ганимеда, дожидаясь, когда добывающий комплекс будет построен! У тебя есть ответ на этот вопрос? В противном случае эта теория может смело трактоваться как вымысел!

— Дроид, — невозмутимо парировал Монар.

— Что значит дроид? — взревел председатель.

— Ответ на ваш вопрос, председатель Герденар, — это дроид! Тот самый дроид земного производства, который был найден Джейдером у створа гермоворот реакторной зоны! Что он там делал? Да, бактерии не могли выживать все это время в условиях шахты. Но что, если они изначально хранились в том дроиде?

— Но дроид не мог находиться в шахте все это время! — выкрикнул кто-то из первых рядов.

— Вот именно! Не мог! — подтвердил Монар, указав пальцем на крикнувшего с места. — Он оказался там намного позже, когда добывающий комплекс уже был построен. И попал он туда прямиком с поверхности, с борта разведывательного зонда Kinoe-87, о котором председатель почему-то забыл упомянуть. Однако вся эта информация есть в отчете Джейдера. Недалеко от каньона, где находится добывающий комплекс GM-3, он обнаружил старый разведывательный зонд земного производства. Он стоял там еще со времен начала разведки ресурсов на Ганимеде. Наша колония тогда еще даже не существовала! Казалось, что о старом разведывательном зонде все давно забыли. Но я уверяю вас, Земля все помнит. Когда пришло время, дроид проник в недра шахты и осуществил заражение. Они специально дождались сильнейших электромагнитных бурь на Юпитере, чтобы максимально скрыть свои действия. Все это время были серьезные перебои со связью! При этом все было подстроено таким образом, что ядерный взрыв от уничтоженного реактора должен был уничтожить все улики! Дроид, бактерии — все должно было превратиться в пепел, и мы никогда бы ни о чем не догадались. Но, похоже, Земля допустила ошибку в своих расчетах. При этом, как мы видим, даже сохранившихся улик недостаточно, чтобы переубедить таких людей, как доктор Сехудо! Даже перед лицом неопровержимых фактов такие люди думают, что Земля здесь ни при чем!

Монар сделал паузу, с удовольствием смакуя текущий момент.

Выдержав несколько секунд, он продолжил более спокойным тоном:

— Лишь в одном я точно согласен с доктором Сехудо. Осуществить такую диверсию извне было невозможно! Все, что произошло на Ганимеде, дело рук предателей, скрывающихся среди нас.

— Так кто же это? Кто? — послышались одиночные выкрики из зала, прежде чем смешаться в единый нарастающий гул.

Теперь Монар не скрывал своей улыбки. Он намеренно медлил, смотря на разгоряченную толпу с высоты трибун для выступающих. Было видно, как насладившись моментом, он уже был готов дать ответ, как вдруг раздался голос доктора Сехудо.

— Подождите минуточку, мистер Монар.

Не отрываясь от изучения отчета, Доктор Сехудо поднял указательный палец вверх в желании привлечь к себе внимание.


— Прежде чем вы успеете кого-то голословно обвинить, я хотел бы указать на ряд нестыковок в вашей слаженной теории.

— Попробуйте! — огрызнулся Монар, придвинувшись к трибуне.

— Пока вы, мистер Монар, пускали пламенные речи, я успел внимательно пройтись по отчету. И дело в том, что ваша версия, основанная на бактериях, — несостоятельна.

Доктор Сехудо намеренно остановился, наблюдая за взволнованной реакцией зала.

— Я объясню. Дело в том, что бактерии едва ли могли нанести вред реактору каким-либо образом. Если меня не подводит память, а я уверен, что не подводит, корпус реактора герметичен! Нарушение терморегуляции от скопившихся вне корпуса бактерий ему никак не грозит! В теории радиофильные экстремофилы могут накапливать статический заряд, до разумных пределов, конечно. Однако это также не представляло бы никакой угрозы для герметичной системы реактора! К тому же, судя по данным отчета, скопление бактерий на скафандре Джейдера Вакроя никак не повлияло на процесс терморегуляции. Также не было замечено и накопления статического заряда.

— Это ложь! — вклинился в речь Монар. — Согласно отчету, скафандр Джейдера начал сбоить, как только экстремофилы покрыли большую часть его поверхности. И сам Джейдер может это подтвердить! Я прошу!

Монар указал рукой на Джейдера, призывая дать ответ. Неожиданное приглашение застало Джейдера врасплох.

— Да, это так, — коротко произнес он, немного наклонившись вперед.

Монар одобрительно кивнул и тут же продолжил:

— Получается, доктор Сехудо, вы недооцениваете влияние экстремофилов на нашу технику. Скопившись в достаточном количестве на оборудовании, экстремофилы могут замкнуть контакт, что может вывести его из строя! Напомню, что колонии бактерий были найдены даже в рубке управления комплексом, где стоит главный компьютер!

— Но на скафандре нет никаких контактов, которые можно было бы замкнуть! — парировал доктор Сехудо, возвращая себе инициативу. — Я повторяю вам, мистер Монар. Дело здесь не в экстремофилах. Почему, по-вашему, колонии бактерий оказывали такое избирательное влияние на системы добывающих роботов? Если бы дело было действительно в них, то их воздействие нарушало бы работу случайных систем, а не только датчиков радиации и модуля поведения. И почему роботы из реакторной зоны бездействовали, наблюдая как экстремофилы угрожают работе реактора? Ведь они должны были принять меры, если бы такое произошло. Очевидно, экспоненциальное распространение экстремофилов началось только после большой утечки радиации. Только после разрушения реактора, когда для них была создана благоприятная среда. Бактерии — лишь следствие, мистер Монар, но не причина. Роботы и компьютерные системы шахты вышли из строя существенно раньше. Сбой компьютерных систем, роботов, посадочной капсулы Джейдера — не слишком ли много совпадений, как вы думаете?

— Может быть, проблема в ваших разработках, доктор Сехудо? — парировал Монар встречным вопросом. — Ведь вы ведущий инженер проекта фон Неймана. Ваша экосистема впервые проходила обкатку в реальных условиях, в стратегически важном для нас комплексе GM-3. Как же так получается, что именно там и произошла катастрофа, которая не только остановила добычу ресурсов, но и сделала ее невозможной впредь?!

— Вы уклоняетесь от прямого вопроса, мистер Монар. Ошибка в экосистеме фон Неймана здесь ни при чем. Я говорю это не как ее создатель, а как человек, который обладает элементарной логикой. Подумайте сами. Если все кроется в гипотетической ошибке фон Неймана, почему системы скафандра так же давали сбой, несмотря на то что не имеют к проекту никакого отношения? Почему вышли из строя системы посадочной капсулы? Все перечисленное не имеет никакого отношения к экосистеме фон Неймана и, тем не менее мы наблюдаем проблемы. Но даже не это самое главное, мистер Монар. Ведь в вашей теории есть еще одно слабое место. Разведывательный дроид земного производства, на которого вы возлагаете такие надежды, не мог попасть в недра добывающего комплекса самостоятельно! Это попросту исключено! Единственный путь к внутренним уровням лежит через главные гермоворота с обязательным прохождением идентификации. Это может подтвердить и сам мистер Вакрой. Он тоже был вынужден пройти ее, чтобы попасть внутрь. Такую идентификацию могут пройти лишь специалисты колонии, которые имеют необходимый доступ. Никакой дроид, не относящийся к шахте, пройти ее не способен! А других путей в недра шахты попросту нет, мистер Монар. Получается, что дроид мог попасть внутрь лишь в одном случае. Если туда его намеренно запустил человек. Мистер Вакрой отразил в своем отчете любопытную деталь. Протоколы доступа гермоворот были стерты. Теперь мы понимаем, что все это было не случайно. Кто-то намеренно заметал за собой следы. К тому же в компьютерных схемах в рубке управления тоже был замечен беспорядок. Такое мог допустить только человек, хотя мы забываем, что комплекс полностью роботизированный! Думаю, теперь вы понимаете, почему я уверен, что без искусственного вмешательства здесь не обошлось.

— Доктор Сехудо, — раздался мощный голос председателя. — Если, по-вашему, дело не в бактериях, ошибках и прочих обстоятельствах, то в чем же тогда? У вас есть ответ, что же является причиной происшествия на GM-3?

— Да, господин председатель. Есть. Я считаю, что это специально созданный компьютерный вирус.

Встревоженный зал ахнул, утопая в стремительно нарастающем шуме толпы. Версия доктора Сехудо, очевидно, произвела на людей большое впечатление. Однако под еще большим впечатлением оказался сам Джейдер. Догадки, которые крылись в его голове, и в которых он все еще не был уверен, теперь были озвучены публично. Именно мысль о вирусе побудила его к разговору с Саливером. Так или иначе он собирался привлечь его внимание к своему скафандру. Если вирус действительно существовал, то был бы выявлен уже на этом этапе. Но от Саливера до сих пор не было никаких известий. Он так и не вышел на связь, оставив догадки Джейдера неподтвержденными. Однако теперь к версии вируса склонялся и сам доктор Сехудо, который продолжал развивать свою речь, несмотря на шум, стоящий в зале.

— Я думаю, что это вирус. Только он мог оказать такое комплексное влияние на все перечисленные выше системы! Человеку было достаточно занести вирус в главный компьютер комплекса, оттуда тот легко распространился по всей экосистеме фон Неймана, включая роботов и машин. Вирус дает ответы практически на все вопросы, которые прежде оставались нераскрытыми. Он объясняет даже сбои в работе скафандра, так как мистер Вакрой подключал его к зараженной системе комплекса. Нам нужно детально изучить систему скафандра, чтобы убедиться в этом. Вирус объясняет и избирательное влияние на поведение добывающих роботов. Падение капсулы кажется единственным, что не связано с вирусной атакой. Но и это суждение вполне может оказаться ошибочным! Ведь капсулу могли заразить заблаговременно, еще до момента самого вылета, прямо здесь, на Каллисто!

Слова доктора Сехудо, несомненно, посеяли сомнения во многих головах. Было видно, как зал раздирали противоречивые чувства. И теперь общественная дискуссия выходила на совершенно иной уровень.

— Очень неплохо, доктор Сехудо! — раздался голос Монара, который явно не собирался отступать. — В отличии от многих фанатичных людей, коим я не являюсь, я могу признавать свои ошибки. Впрочем, это ничего не меняет. В ваших словах есть логика. Предположим, я не прав, а вы правы, и это действительно вирус. В таком случае мы наконец подходим к сути. Ведь вирус, как вы понимаете, — это всего лишь инструмент. Но он не является ответом на наш главный вопрос.

Монар остановился и окинул зал спокойным взглядом.

— Выражаясь вашими же словами, доктор, вирус — это следствие, но не причина произошедшего. Так кто же стоит за всем этим? А я скажу вам, кто. Ваша версия, доктор, по сути ничего не меняет. Основные мотивы к этому преступлению по-прежнему остаются только у Земли. Больше таких причин ни у кого нет. Меняется лишь метод, которым она добилась своих целей. Раз вы утверждаете, что это не бактерии, то пусть будет вирус. Я соглашусь с вами, потому что ваша аргументация более чем убедительна. Или вы и на этот раз хотите что-то сказать, доктор Сехудо?

Зал затих в ожидании развязки в затянувшейся словесной баталии. В отличии от Монара, доктор Сехудо не мог похвастаться видимой уверенностью в своем выступлении. Его ораторские способности и врожденная харизма определенно уступали навыкам Монара. К тому же его оппонент использовал его же оружие против него самого. Поправляя взмокшими руками ворот комбинезона, он наконец ответил.

— Я снова вынужден не согласиться с вами, мистер Монар. Я… являюсь создателем, заложившим основы проекта фон Неймана. Эта экспериментальная экосистема разрабатывалась с нуля по совершенно иным законам, отличным от земных разработок. Взломать систему извне без знания сложнейших алгоритмов ее работы просто невозможно. Это исключено на сто процентов. Попросту говоря, Земля не могла разработать такой вирус.

— Вы уверены, доктор? — на лице Монара проскользнула злорадная улыбка. — Может быть, в вас играет профессиональная гордость и вы просто не можете признать, что Земля способна на это? Ваша гордость не позволяет принять тот факт, что Земля смогла подобрать ключ к детищу всей вашей жизни? Это суждение подрывает вашу исключительность в научном сообществе, не так ли?

— Довольно, мистер Монар! Не нужно пытаться уличить меня в том, чего нет! Моя научная репутация здесь ни при чем. Я еще раз вам повторю, что, не зная архитектуры систем фон Неймана изнутри, создать сколь-либо опасный для нее вирус невозможно.

— Невозможно без вашей помощи! — прогремел Монар, впервые повысив голос.

В зале воцарилась гробовая тишина. Утратив на время дар речи, доктор Сехудо наконец пришел в себя.

— Что? Что вы имеете в виду, мистер Монар? Вы обвиняете меня в диверсии?!

— Видите ли, доктор Сехудо, — продолжил Монар уже более спокойным тоном, — вы сами загнали себя в эту ловушку. Вы сами признаете, что создать подобный вирус было возможно только специалистами колонии. А кому, как ни вам, знать все сильные или слабые стороны своего детища? Так уж устроена наша психология. Абсолютно любой художник, писатель, или разработчик оставляет в своих трудах секреты, известные только ему одному. Их предназначение может быть разным. Будь то скрытое послание, оставленное художником на холсте своей картины, или вирус, созданный для того, чтобы восстановить вышедший из-под контроля искусственный разум. Кто бы что ни говорил о власти машин и их будущем, человек никогда не отдаст им бразды правления. Такова уж наша суть. Люди готовы делегировать свои проблемы, но боятся потерять власть! Как я уже говорил, мотивы Земли понятны. Они так же боятся дать власть нам, как и роботам! И похоже, эти страхи заразны, доктор Сехудо. Без помощи изнутри они не смогли бы добиться своих целей. Вы как ярый, слепой сторонник Земли больше всего на свете боитесь ослушаться приказа свыше.

— Мистер Монар, это полная чушь!.. — начал было доктор Сехудо, но тут же был перебит.

— Вероятно, у вас были и свои выгоды поддаться на такой низкий шаг, доктор. Впрочем, не удивлюсь, если вы просто попали под психологическое влияние. Причин вашей заинтересованности в саботаже может быть масса! И похоже, вы допустили ошибку.

— О каких ошибках вы ведете речь, мистер Монар?! — обессиленным голосом взмолился доктор Сехудо. — Вы в своем уме? Зачем мне, основоположнику проекта фон Неймана, уничтожать собственное детище? Да и к тому же такой дорогой ценой для нашей колонии! Я ведущий специалист в области машинного обучения не только в рамках колонии, но и всего человечества. Моя репутация мне очень дорога, чтобы я мог опуститься до диверсий в месте, которое стало мне домом! Вы спятили!

— Да неужели? — оскалился Монар. — Не торопитесь с высокопарными речами о своей любви к колонии. Тем более я опять согласен с вами. Ваша репутация вам слишком дорога, чтобы вы могли допустить ошибку. Но постойте. Так ли вы уверены, что ваши машины работали исправно? Может быть, вы что-то скрываете от нас? Порой, допустив ошибку, проще уничтожить весь труд и начать с чистого листа. А когда это выгодно такой силе, как Земля, сделать это становится еще проще! Вы словно перекладываете ответственность за свои ошибки на чужие плечи. И напоследок, доктор Сехудо, я хотел сказать еще кое-что.

Монар бросил презрительный взгляд в сторону доктора, который буквально вжался в трибуну.

— Вы никогда не чувствовали себя колонистом, доктор Сехудо. Именно Земля всегда была для вас домом. И именно ее интересы вы всегда отстаивали в первую очередь.

Зал поглотил последние слова и в тот же момент взорвался с новой силой. Речь Монара вкупе с его природным обаянием сделали свое дело. Теперь настроения толпы были куда более однозначны. В сторону доктора Сехудо полетело несколько предметов. Цилиндр с кофе ударился о трибуну и отскочил прочь, продолжив пикирующее падение. Точка кипения толпы была пройдена. Словно достигнув критической массы, в ней зародилась ядерная реакция, которая теперь разгоралась все сильнее и сильнее. И если ее не остановить, через какое-то время она могла приобрести необратимый характер. Джейдер с ужасом смотрел на хаос, поглотивший стены огромного зала. В его голове зрело понимание, что обвинения Монара в адрес доктора Сехудо были по большей части несправедливы. Монар умел управлять толпой, что и было ключом к его успеху. Его природная харизма и популярные антиземные взгляды давали ему полную власть над ситуацией. Он чувствовал, что должен что-то предпринять, но что? В один момент перед его глазами пронеслись ужасные мгновения последних дней. Колония, капсула и взрыв, кислородный голод и радиация в недрах шахты. Доктор Пашинян, Монар и слова председателя об ответственности, которая теперь лежит на его плечах. О какой ответственности он говорил? Его голос бесконечно звучал в ушах, будто не мог найти оттуда выход.

— Джейдер! Джейдер! — вновь звучали слова, пробиваясь сквозь шум толпы.

— Джейдер! — вновь взревел председатель, ударив кулаком по трибуне.