Маленькая хозяйка большой таверны

С такими мыслями я вернулась в таверну, в которой уже набирало силу, громкость и размах очередное празднование очередной победы Клинков над Лилиями. Сигурд и его головорезы тут же присоединились к гулянию, с явным удовольствием отобедав, а заодно и отужинав — чтобы голодные желудки не мешали им сосредоточиться на выпивке.

После этого веселье зашло на новый виток. Нет, топоры пока еще не летали, но я нисколько не сомневалась, что очень скоро наступит и их время.

Так и сказала Сигурду — всему свое время! — в ответ на его предложение посидеть за их столом.

Чуть позже, пообещала ему.

Затем склонилась к его уху и попросила разобраться с ярлом Хродгейлом, который тоже явился в «Королевский Клинок», чтобы узнать, растопил ли его букет мое неприступное сердце.

Узнавал он это на кухне, куда бесцеремонно притопал из обеденного зала, хотя его никто не звал. Успел всячески меня облапать, потому что я побоялась применять против него магию, когда вокруг дышали жаром печи — обычная и хлебная, — а повсюду варилось, жарилось и пеклось то, что давно уже ждали наши гости.

Признаюсь, такого напора я не ожидала. Принялась выворачиваться, заявив ярлу, что наша любовь существует только в его мечтах, и приказав тотчас же меня отпустить.

Он меня отпустил, но только тогда, когда Олаф огрел его сковородой по голове. Ярл, задумавшись, прилег на кухонном полу, а я сбежала в обеденный зал, где мстительно нажаловалась на него Сигурду, попросив того принять меры.

И он принял — осоловевшего ярла с кухни вытащили изморцы и усадили за стол, после чего, всучив кружку с пивом, Сигурд что-то долго ему втолковывал. Наконец, они подняли кружки уже вдвоем — наверное, это был тост за бессердечных женщин, которые не дают им… гм… своей любви, ярой представительницей коих была Лорейн Дюваль.

Затем выпили еще и еще раз.

Бессчетное число раз.

Как бы там ни было — до чего бы они ни допились, — Хродгейл ко мне больше не приставал, лишь провожал полным сожаления взглядом. Но я не была уверена, о чем именно ярл сожалел в эти моменты больше всего — то ли о том, что горячей любви у нас так и не получилось, то ли ему было жаль потраченных на букет денег.

Наконец, оба ярла утешились настолько, что позабыли о моем существовании, и дело стало двигаться к летающим топорам. У нас пировали сразу две дружины — Раньерка и Хродгейла, но были еще и местные, так что в какой-то момент пришло время выяснить, кто здесь самый ловкий в метании боевых топоров.

Для выяснения в очередной раз выбрали дальнюю стену обеденного зала.

У самую, что возле камина.

На это я клятвенно пообещала себе, что чинить ее мы больше не станем. Вместо этого я куплю белой, черной и красной краски и изображу им круги на стене. И даже нанесу разметку с цифрами — и пусть себе кидают, раз уж им так хочется, а мы с большой радостью примем у себя чемпионаты по местному дартсу.

И не только напоим, но еще и накормим участников.

Потому что кухне у нас жарилось, варилось, парилось и шкворчало без остановки. Олаф казался мне дирижером дьявольского оркестра, который чистил, мешал, переворачивал, накладывал и разделывал одновременно.

Зря я думала о нем так плохо, сказала себе. Да, он немного увалень, но когда дело доходит до работы, то Олаф отлично со всем справляется. Даже рецепты мои наконец-таки выучил на зубок.

Тут появилась Анья, и мы с ней, подхватив два больших блюда с жареной рыбой — плов съедали весь, сколько бы его ни приготовить, мясо тоже шло к концу, но рыбы в холодильнике у нас оставалось еще много, — так вот, мы с Аньей отправились в обеденный зал.

Именно в этот момент, когда я едва избежала столкновения с Леннартом, несущим четыре кувшина с пивом, и братом, державшим в руках несколько бутылок с тем, что покрепче, а еще двумя изморцами из дружины Сигурда, с довольным видом тащащими свои топоры, которые еще недавно красовались в стене, — я подумала, что нам очень сильно не хватает Эмилии.

Мария бегала по подвалам и кладовым, Леннарт и Артур следили за тем, чтобы пиво на столах не заканчивалось, мы с Аньей разносили еду, а Олаф возился на кухне — вернее, дирижировал своим дьявольским оркестром.

Хороший вечер, похоже, будет самым прибыльным из всех.

Но где же Эмилия? Нет, неправильная постановка вопроса — где ее черти носят?!

— Отпустите мою дочь! — сказала ему. — Можете считать, что привлекли мое внимание, и я обещаю, что крайне внимательно вас выслушаю.

— Красивая у вас девочка, — вместо того, чтобы поставить моего ребенка на землю, произнес мужчина.

Рука в черной перчатке, — та самая, что с ножом! — оказалась слишком близко лицу Анаис, и меня сковало ледяным ужасом.

— Сейчас же прекратите! — выдохнула я.

— С ней все будет хорошо, — наконец, произнес мужчина, похоже, решив, что уже достаточно меня помучил. — Если, конечно, вы сделаете то, что от вас потребуется.

— Что именно от меня потребуется? — спросила у него хриплым голосом, хотя прекрасно знала, что они хотят.

— Вы должны вернуть нам то, что вам не принадлежит, леди де Эрве! Все, до последнего дукара, включая документы и ларец с драгоценностями. Только не делайте вид, будто бы вы не понимаете, о чем идет речь. Судя по всему, вы довольно разумная женщина. К тому же, в противном случае мне придется освежить вашу память.

Он снова поднес руку с ножом в щеке моей дочери, и я дернулась.

— Мне прекрасно известно, — сказала ему, — о чем идет речь. Уберите нож! Вы правы, я довольно разумная женщина.

Нож он все-таки убрал, но я мысленно вздохнула, с сожалением понимая, что ему не понравится то, что он от меня услышит.

— Того, что вы ищите, — сообщила ему, — у меня сейчас нет. Но мне кажется, что я знаю место, где оно спрятано, хотя не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью. Мой муж ничего мне не говорил, я сама обо всем догадалась.

— Ну что же, леди де Эрве, — произнес мужчина, — раз так, то вам предстоит проверить свою догадку и отдать нам казну и архив уже завтра.

— Как это, завтра?! — неверяще выдохнула я. — Но завтра у меня не получится, потому что я… Я просто физически не успею это сделать! То место, на которое я думаю находится не в Виллерене, а в двух днях пути от столицы! За сутки я не успею даже до него доехать, не то что вернуться назад с вашими деньгами!..

— Мне очень жаль, леди де Эрве! — отозвался он язвительно, и мне стало ясно, что ему нисколько не жаль. — Ну что же, каждый день промедления будет означать для вас то, что кто-то из ваших близких расстанется с жизнью. На закате я стану убивать одного из тех, кто вам дорог, так что в ваших же интересах вернуть нам сокровище как можно скорее. Но если вы отдадите его уже завтра, никто не умрет.


— Забирайте! — сказала ему с отвращением. — Я назову вам место, так что езжайте за своими деньгами и драгоценностями сами! Меня они не интересуют.

Мужчина качнул головой.

— Вы отдадите нам все завтра вечером, в это же самое время! Привезете сами, о месте я сообщу вам отдельно. Но если по какой-то причине мы не увидим то, что нам принадлежит, один из ваших близких умрет. Через сутки умрет еще один, и я не могу вам пообещать, — Тьма снова взглянула на меня из-под капюшона, — что им не станет кто-то из детей. Мне всегда интересно было посмотреть…

— Сейчас же замочите! — выдохнула я в полнейшем отчаянии.

И он замолчал. Затем все так же молча отрезал светлый локон у безмолвной Анаис, хотя мне показалось, будто бы он полоснул этим самым ножом прямиком мне по груди.

Мои колени стали подгибаться, а к рукам снова прилил магический огонь. Но я знала, понимала, что мне нельзя… Я должна себя контролировать и не имею права сорваться и попытаться на него напасть!

Потому что передо мной был очень сильный маг.

Я чувствовала идущие от него вибрации — от мужчины резонировало так, что меня давно уже потряхивало. Возможно, он был даже Высшим, равным по силам или превосходящим Эдварда Блейза. И если я начну дурить, то он убьет Анаис здесь и сейчас, либо заберет ее с собой, и я больше никогда ее не увижу.

Потому что он уже… Он уже забрал одного из нас!

Скорее всего, это была Эмилия, которая пошла закрывать курятник и не вернулась. Или же Ставрос — доктор больше часа назад удалился в свою комнату, выпросив у меня карту и учебник по естествознанию. Сказал, что будет готовиться к завтрашнему экзамену, но, чтобы мозги окончательно не вскипели, станет ненадолго отвлекаться, изучая величайшие географические открытия последнего столетия.

Я не знала, кому из обитателей таверны было намечено стать первой жертвой мятежников. Не хотела подвергать никого опасности — особенно детей, — но прошлое Лорейн ни о чем у меня не спрашивало.

Оно просто пришло и потребовало в течение суток отдать ему казну и архив Лилий, даже если это физически невозможно сделать.

— И вот еще, — добавил мужчина, — знайте, мы за вами следим, леди де Эрве! Если об этом разговоре или же вашей поездке кто-то узнает, или вы пустите по моему следу ищеек, обратившись к властям, близкий вам человек умрет этим же вечером. Следующими я займусь вашими детьми, и один из них не увидит рассвета. Вам все понятно, леди де Эрве?

— Мне все понятно, — отозвалась я глухо. — Отпустите мою дочь!..

Тьма под капюшоном уставилась мне в глаза.

— Увидимся завтра, леди де Эрве! — наконец, произнес мужчина.

Затем что-то сделал — легкое движение рукой, и я почувствовала, как всколыхнулась незаметная, невидимая мне магическая река. Именно тогда Анаис повернула голову и уставилась на меня. Лицо у нее было удивленным, словно она не понимала, что происходит.

Тут мужчина опустил ее на землю.

— Беги к маме, крошка! — произнес он, и моя дочь, кинув на него растерянный взгляд, кинулась ко мне со всех ног.

Не успела я ее обнять, как очнулся Барли. Подскочил и, зарычав, бросился к мужчине. Но прежде, чем я успела окликнуть собаку, незнакомец вскинул руку и распахнул для себя портал. В следующее мгновение он уже исчез в синих магических сполохах, оставив Барли ни с чем.

Когда последние отголоски магического перехода растворились в темнеющем вечернем воздухе, я увидела, как на земле что-то лежало.

Барли тоже заметил, тут же принялся обнюхивать эту вещь. Наконец, уселся и уставился на меня недоуменно, словно спрашивал, что здесь происходит.

Я же, прижимая к себе Анаис, вздрагивающую в моих объятиях, прекрасно знала, что здесь происходит. Потому что на земле лежал рыжеватый локон Эмилии — именно над ней нависла смертельная угроза.

Чтобы ее освободить, мне следовало через сутки доставить мятежникам их казну. Самой, никому об этом не рассказывая. Возможно, их целью было запугать меня до полусмерти, чтобы я отправилась за их сокровищем как можно скорее — уже сегодня! — а они бы поехали за мной следом.

Именно тогда, забрав свое сокровище в Вардене или же получив его в Виллерене, последние из Лилий отпустят Эмилию и оставят нас всех в покое.

Хотя ни в первое, ни во второе мне не верилось.

Зато я знала наверняка, что если я не успею или же сделаю что-то не так, Лилии будут убивать без жалости. Прикончат близких мне людей — одного за другим, — пока не приведут меня на грань отчаяния.

И еще я понимала, что мне не у кого просить помощи, потому что они об этом обязательно узнают.

Наверное, давно уже наблюдают за таверной и у них повсюду свои верные люди — бывшие Лилии, притворяющиеся теперь Клинками. Мне этого не простят и тотчас же приведут угрозу в исполнение.

Эмилия погибнет этим же вечером, а кто-то из детей на рассвете.

Но если я отправлюсь в Варден как можно скорее, загоню по дороге несколько лошадей и не загоню себя, то, быть может, смогу вернуться через три дня.

Если, конечно, Лилии не убьют меня возле склепа.

Как бы там ни было, любое мое действие будет означать гибель для меня или же двоих, а то и троих из «Королевского Клинка».

Только вот я не собиралась ни с кем расставаться и никого терять. И погибать сама тоже не планировала. Остановилась, бездумно уставившись на заходящий Врон, а потом перевела взгляд на Иртэ, потому что в голове у меня появилась совсем уж сумасшедшая идея.

— Мама! — позвала меня Анаис, дернув за подол.

— Иди внутрь, — сказала ей. — Анаис, прошу тебя, иди без меня! Я приду через пару минут.

Знала, что этим вечером Анаис больше ничего не угрожает. Что же касалось Эмилии, у меня был лишь один шанс ее спасти и прекратить все это…