Магия вне закона

Ремень со свистом обрушился на мои ноги.

– Уважительную, значит, ты не перебиваешь. – Каждая законченная мысль сопровождалась новым ударом. – Уважительную, значит, ты просишь разрешения, прежде чем обратиться ко мне. Уважительную, значит, ты…

– Вильям! – холодный голос заставил мужчину оцепенеть.

Я всхлипнула. Рука стража, удерживающая ремень, замерла и опустилась. Из соседнего коридора к нам приближались уверенные шаги.

– Проверишь седьмой сектор? – спросил Йонас, как только его сапоги остановились напротив моего лица. Я рухнула на пол, прижавшись саднившей щекой к неровному бетону. – Там какие-то проблемы с датчиками? Генри все осматривает, но ему не помешает твоя помощь.

– У меня заключенная.

– Я разберусь.

– Лучше разберись с датчиками.

– Это не просьба, Вильям, – одернул его Йонас. – Это приказ.

– Черт, Йонас… – страж заворчал, – я так долго ее выслеживал! Дай мне немного расслабиться.

– После того как разберешься с датчиками.

– Но…

– Датчики тебя ждут.

Надо мной послышался короткий вздох, а потом снова шаги, не такие уверенные, как у Йонаса, но стремительно удаляющиеся.

– Я не выдержу… – сквозь слезы выдавила я, как только мне помогли подняться на ноги и избавиться от магической сети, – не выдержу…

– У тебя нет выбора.

Основатель прощупал мою руку, заставив согнуть ее в локте. Я зашипела, боль была нестерпимой.

– Ничего не сломано, – сообщил Йонас, проделывая то же самое со второй рукой. – К утру пройдет.

– Ни хрена у меня ничего не пройдет! – я выдернула здоровую руку и оттолкнула от себя мужчину. – Чего ты меня защищаешь все время? Чего ты опять пришел? Я не хочу так больше жить! Не хочу, слышишь? Сил нет!

Серая радужка с первым резервом почернела.

– Заткнись, – приказал Йонас.

– Сам заткнись! – я замахнулась и без разбору влепила ему пощечину. – Через неделю будет ровно год, как я торчу здесь! Триста шестьдесят дней ада! Еще столько же я не протяну! Нет смысла.

Страж перехватил мою руку и сжал запястье до хруста, я закричала и упала на колени. Кость переломилась.

– Давай! – я вздернула голову. – Убей меня! Убей, и покончим с этим!

– Ты с ума сошла?

– Не хоч-у-у… не хочу каждый день просыпаться с мыслью, что он последний. Не могу. Больше не могу. Всё.

– Я думал, ты не собираешься сдаваться.

Я рассмеялась, отплевываясь от невесть откуда-то взявшейся крови. Наверное, губа треснула.

– Не собиралась! – мой крик разлетелся по всему коридору. – Когда у меня была надежда, что я выберусь из этого кошмара! А теперь этой надежды нет. Конгресс даже не читает мои письма, просто отправляет назад с печатью «отказано»!

– Мне тебя пожалеть? – с кривой улыбкой осведомился Йонас. – Погладить по головке? Или прошептать на ушко, как скоро все наладится?

– Ты холодный, как ледышка, – в слезах пробормотала я, рассматривая его отрешенные глаза. – У тебя нет жалости ко мне, и сломанная рука тому прямое подтверждение.

– Мне очень жаль, что система Обители не идеальна и пропускает сюда ни в чем неповинных магичек с тринадцатым резервом.

– Сандра тоже не заслуживает такого наказания…

– Сандра? – перебил страж. – Ты – ошибка системы, а она – нет. Я приглядываю за этой соплячкой, только чтобы ты не повесилась в душевой на шланге, когда ее тело кремируют. Она не умеет прятаться и передвигается по Обители, как полудохлая сомнамбула.

– Это неправда, – всхлипнула я, начиная постепенно успокаиваться. – Ты ее просто не знаешь.

– Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы отличать дерьмо от конфеток.

– Фу! – я измученно поморщилась. – Почему ты такой грубый?


– Учитывая то, что ты разговариваешь с основателем Обители на «ты», я могу позволить себе не придерживаться условной вежливости.

– Ты ее никогда не придерживался.

Йонас надменно усмехнулся.

– Некоторых это заводит.

– Меня отталкивает.

– Вот поэтому мы больше не спим в одной постели, – ответил страж, тремя пальцами прощупывая мою руку, которую он же и сломал несколько минут назад. – Давай договоримся?

Я потерла запястье. Под силой первого резерва кости срослись.

– О чем?

– О тебе.

Страж поднял меня на ноги и придержал за плечо, чтобы я не плюхнулась обратно на колени.

– Я дам тебе две недели выходных, – серьезно пообещал он, – четырнадцать дней без пряток и стражей. За это время ты должна успокоиться и прийти в норму. Сейчас ты прячешься лучше, чем большинство заключенных в этой тюрьме. Всего за год ты запомнила несколько тысяч ходов. Это мало для Обители, но много для женщины с тринадцатым резервом. Через несколько лет станет проще, ты освоишься и перестанешь нуждаться в моей помощи.

Я покачала головой.

– Несколько лет… Я не знаю, чем закончится завтрашний день, а ты говоришь про какие-то несколько лет.

Йонас издевательски наклонился и чмокнул меня в разодранную от ремня щеку.

– Ты моя сладкая, – еще большей язвы, чем Йонас, я не встречала. Никогда! Каждое его слово было пропитано агрессивной иронией. – Ждешь моего сострадания и утешения? Не выйдет. Я старше тебя на триста лет, а женские слезы, вроде твоих, вызывают у меня неконтролируемое желание выдавить глаза, из которых они текут. Поэтому либо ты, Рейтли, играешь по моим правилам, пока у меня не иссякло желание помогать ошибкам системы, либо проваливай отсюда и подыхай под каким-нибудь стражем без криков о помощи.

Я отшатнулась и, помедлив, опустила глаза.

Основатель хмыкнул.

– Вот так-то лучше, – похвалил он и, приобняв меня за талию, повел по коридору вперед через потайные ходы к моей пожизненно-тюремной камере.





Глава 14




Первая ночь в изоляторе прошла в кошмарах. Ничего другого я и не ожидала – мрачная камера не то место, где должна сниться цветная радуга или белые единороги с крыльями. Проснувшись утром, обнаружила, что до сих пор лежу на полу со смятой бутылкой в руке. Они издеваются?! Здесь каждый день дают снотворное? Если да, то это совсем не радует. Даже в Обители я отказалась от седативных препаратов. Лучше быть в трезвом уме, так больше шансов выжить и справиться с ситуацией.

– Ты что-то совсем приуныла, рыжая, – чернокожая южанка уселась рядом и, толкнув меня локтем в бок, протянула не распакованный ланч-бокс с едой. – Чего не ешь? Завтрак еще час назад принесли. Понюхай… м-м-м… вкусно ведь пахнет. На держи.

– Спасибо, – я с благодарностью посмотрела на магичку, которая, как и Ксения, не производила впечатления заядлой уголовницы. В чем, интересно, ее обвиняют? – Просто… – я со вздохом отложила ланч-бокс, – ничего не хочется, понимаешь? Наверное, голод накатит позже, – как это обычно и бывает, когда сходит апатия, – а сейчас от любых запахов тошнит.

Из дальнего конца камеры хмыкнул Зак.

– Вот везет же тебе, блин! – с набитым ртом проговорил он. – Я каждый день просыпаюсь и жрать хочу, как медведь, а нам эти паршивые сосиски подсовывают и горох недоконсервированный. – Парень брезгливо поковырялся пластиковой вилкой у себя в контейнере. – Кажется, у него срок годности вышел сотню лет назад. Что это за пупырки на горошинах?

Я приоткрыла ланч-бокс. Действительно – две переваренные сосиски и сомнительный консервированный горошек. М-да… я лучше поголодаю денек-другой.

– Хочешь? – я показала Заку на свой контейнер. – Я просто не люблю… горох.

– Смотрите, какая неженка нарисовалась! – Майя подхватила принесенный южанкой контейнер и, проигнорировав мое возмущенное: «э-э-э?», подцепила горошину и отправила ее себе в рот. – В Обители небось все бы схавала, а тут выпендриваться начала. Может, тебя наша компания не устраивает? Ну, конечно, кроме Зака, – она коварно усмехнулась и, наклонив голову, сморщила носик. – Ты его прям глазами раздеваешь.

– Прости? – я поперхнулась от ее слов. – Кого я раздеваю?

– Зака! Все видят, как ты на него смотришь.

Я остолбенело открыла рот. Какой к черту Зак? Единственного человека, которого бы я раздела глазами, сейчас здесь нет, и вообще, я запретила себе думать про Леннера, поэтому никого я раздевать не хочу!

– Ты это серьезно? – отойдя от шока, я перевела взгляд на жующего парня с дредами. – Прости, Зак, но ты не в моем вкусе.

Зак равнодушно пожал плечами.

– Да ничего, – прочавкал он, откусив половину сосиски, – мне тоже нравятся девушки… другого типа.

– Красивые и стройные? – промурлыкала Майя, вешаясь ему на шею.