Мадам Белая Поганка
Часть 23 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Почему? – кинулась в бой Рина.
– Потому что люди не способны жить… – опять завел эксперт.
Я решила, что настал мой черед.
– А вот и чудесный напиток для нашей мамы. Он в секунду сделает ее бодрой и здоровой!
Леночка открыла книгу.
– Ой, какая картинка, смотри, бабушка!
Малышка с трудом подняла открытый толстый том и показала его Дюдюне.
– Матерь Божья! – заорала та.
Иван, который тоже увидел страницу, ничего не сказал, но его глаза стали размером с блюдце.
– Деточка, что ты читаешь? – поинтересовался Миша.
Первоклассница вернула книгу в исходное положение.
– Анатомический атлас Гол… Голь… фе… трудное имя.
– Гольдфедера! – подпрыгнул Миша. – Тысяча восемьсот сорок восьмой год! Больше он не переиздавался. Где ты его взяла?
– Дома, – пояснила Леночка, – на кухне лежит, бабушка им закрывает кастрюлю с кислой капустой, на крышку сверху кладет, а то ее скидывает.
– Отдайте мне атлас, – взмолился Миша, – умоляю! Это мечта всей моей жизни!
Я подошла к кровати и поставила поднос на колени «больной».
– Дорогая мама, я заварила чай и положила в него малиновое варенье.
Ада протянула ко мне руки.
– Доченька, наклонись, хочу тебя поцеловать.
Я выполнила ее просьбу.
– Впусти собак и кота, – шепнула Ада.
– Мамочка, наши животные переживают за твое здоровье. Можно им войти? – просюсюкала я.
– Конечно, – разрешила «умирающая», залпом осушила чашку, передернулась, икнула, потом, закрыв лицо руками, начала водить по нему ладонями, приговаривая:
– Оживаю! Здоровею! Поправляюсь.
В ту же секунду в спальню влетели Мози, Роки и Ада. За ними степенно шествовал кот, следом шла Бровкина, она несла щенят.
– Все здесь, и даже Альберт Кузьмич! – обрадовалась Рина.
– Упс, – буркнул Димон.
Собаки запрыгнули на кровать, домработница положила на постель «детей», щенки расползлись по одеялу.
– Я, Альберт Кузьмич, – произнес Миша, – очень рад, что маме лучше.
– Ты Альберт Кузьмич? – снова проявил недогадливость Иван Никифорович.
– Конечно, папа, – кивнул Михаил, который очень хотел спасти съемку, – ты меня назвал в честь прапрапрадеда. А кота нашего именуют Буцефал.
Мой муж решил продемонстрировать свои блестящие знания истории:
– Вроде так звали коня Александра Македонского.
– Животное не может оформить авторские права на имя, – заявил Никита, – Буцефалом можно назвать любого! Но забудем про жеребцов. Сейчас здесь появится цитрон!
Детектив пошел к двери и исчез в коридоре. Я посмотрела на прыгающих собак и кота, который сидел на кровати, как император на троне.
– Гляньте, как я отлично выгляжу после чая с малиной! – закричала Дюдюня. – Нашего народного, семейного средства от ста сорока семи хворей.
Я перевела взгляд на Аду и ойкнула. Правая сторона ее лица была белого цвета, часть губ красного. А слева на щеке наблюдалось смешение красок в серо-сине-коричневой гамме. Что произошло? В полном недоумении я рассматривала Дюдюню.
И тут Лена, решив, что ей как главной героине уделили мало внимания, подняла книгу и показала ее Коробкову.
– Смотрите, дядя Дима, какая картинка!
– Господи, – воскликнул «оператор», – закрой немедленно анатомический атлас! Меня сейчас стошнит!
Бровкина подбежала к двери, открыла ее, в комнату вошло нечто лохматое, невысокое. Ног его не было видно, а на спине стояло блюдо с лимонами. Голова…
Я попятились. Да это же волк!
– Я Цитрон, – хорошо знакомым голосом завел хищник, – я всегда присутствую в любом деле! Приношу удачу! И радость! И здоровье.
Бульдоги Роки и Мози замерли. Рина разинула рот, мне захотелось нырнуть под кровать. Но она низкая, я никогда не пролезу в щель между полом и матрасом. Собаки встрепенулись и кинулись к Аде на грудь, они искали защиты у «больной». Чашка с остатками чая перевернулась, на пододеяльнике расплылось коричневое пятно, оно соединилось с кучей желтых отметин, которые оставили перепуганные щенята. Альберт Кузьмич брезгливо поморщился и закричал:
– Мяу-у-у!
– Ох, и ни фига себе! – выдохнул Миша. – Откуда монстр в нашей семье?
– В любой хорошей семье всегда есть свое чудовище, – объявил голос Никиты.
– Снято! – крикнул Димон.
Волк встал, поднос с лимонами упал на пол, и я увидела, что перед нами Никита.
– Господи, – всплеснула руками Рина, – в следующий раз предупреждай, когда решишь так нарядиться. Где ты взяла шкуру хищника?
– Она из синтетики, это карнавальный наряд, – объяснила Бровкина, – валялся у нас в кладовке. Кто-то подарил Ивану Никифоровичу на день рождения. Здорово, что я вспомнила, да? Костюм отличный, прямо настоящий волчара, да негде его выгулять. Вот сегодня он и пригодился!
– Да уж! – согласилась Рина. – Эффектно Кит появился! Щенки описали одеяло!
– Зато мы сняли шикарный фильм, – зааплодировала Ада.
– Что у тебя с лицом? – спросила я.
– Какая-то проблема? – удивилась Дюдюня.
– Половина белая, половина разноцветная, – ответил вместо меня Иван.
– Плохо стерла макияж, – расстроилась Ада Марковна, – я спрятала в руке влажную салфетку. Выпила чай и незаметно поводила ею по лицу, чтобы удалить раскрас больной женщины. Что, очень страшно выгляжу?
– Отлично получилось, ты всегда такая, – похвалил Коробков. – Скажи «спасибо», что картинок из анатомического атласа не видела. Вот там жуть жутчайшая!
Глава двадцать четвертая
– Тебе понравится спать вечным сном в таком месте? – спросила Ада, когда мы вышли за ограду кладбища и направились к машине.
– Мне все равно, я никогда не увижу свою могилу, – ответила я. – Поехали в офис мемориального погоста.
– Лучше пойдем пешком, – возразила Дюдюня, – дом совсем рядом, хоть свежим воздухом подышим.
Мы двинулись по направлению к желтому особняку с белыми колоннами, с трудом открыли тяжелую дверь и оказались в темном холле, где на полу лежала красная дорожка.
– Просто какая-то машина времени, – пробормотала Ада Марковна, – возвращение в юность. Начало шестидесятых, мне восемнадцать, я отправилась в подмосковный дом отдыха. Мое первое дело. Дом творчества писателей. Я жила там, прикидываясь поэтессой, два месяца.
– И как? Понравилось? – полюбопытствовала я, дергая дверь в стене. – Заперто!
– Литераторы оказались падки на юных дев и не дураки выпить, – ответила Ада Марковна, пытаясь открыть створку справа. – Никто там не творил. Все бегали по ночам в разные номера, звенели стаканами до утра. На завтрак приходили элегантные старухи и я. Остальные оживали к полднику, пили чай с булками и вещали: «Сегодня начал работать над романом». Старушки иронично поднимали брови, а я прикидывалась дурочкой, которая в восторге от того, что общается с творческими людьми.
– Женщины, вы кого ищете? – проскрипел чей-то голос.
– Хотим заказать экскурсию по мемориальному кладбищу, – сказала я.
Послышался скрип, из темной части холла появилась полная женщина.
– Вы кто?
– Любители путешествовать по Подмосковью, – нашлась Ада Марковна.
– Осмотр надгробий платный, – настороженно произнесла незнакомка, – надо оплатить всю программу. Ознакомление с кладбищем, лекция Анастасии Романовны, у нее два высших образования. Госпожа Погодина растениевед, кандидат наук. А еще краевед, историк. Записываться надо заранее. У нас полностью заняты все рабочие дни до декабря нынешнего года.
– Потому что люди не способны жить… – опять завел эксперт.
Я решила, что настал мой черед.
– А вот и чудесный напиток для нашей мамы. Он в секунду сделает ее бодрой и здоровой!
Леночка открыла книгу.
– Ой, какая картинка, смотри, бабушка!
Малышка с трудом подняла открытый толстый том и показала его Дюдюне.
– Матерь Божья! – заорала та.
Иван, который тоже увидел страницу, ничего не сказал, но его глаза стали размером с блюдце.
– Деточка, что ты читаешь? – поинтересовался Миша.
Первоклассница вернула книгу в исходное положение.
– Анатомический атлас Гол… Голь… фе… трудное имя.
– Гольдфедера! – подпрыгнул Миша. – Тысяча восемьсот сорок восьмой год! Больше он не переиздавался. Где ты его взяла?
– Дома, – пояснила Леночка, – на кухне лежит, бабушка им закрывает кастрюлю с кислой капустой, на крышку сверху кладет, а то ее скидывает.
– Отдайте мне атлас, – взмолился Миша, – умоляю! Это мечта всей моей жизни!
Я подошла к кровати и поставила поднос на колени «больной».
– Дорогая мама, я заварила чай и положила в него малиновое варенье.
Ада протянула ко мне руки.
– Доченька, наклонись, хочу тебя поцеловать.
Я выполнила ее просьбу.
– Впусти собак и кота, – шепнула Ада.
– Мамочка, наши животные переживают за твое здоровье. Можно им войти? – просюсюкала я.
– Конечно, – разрешила «умирающая», залпом осушила чашку, передернулась, икнула, потом, закрыв лицо руками, начала водить по нему ладонями, приговаривая:
– Оживаю! Здоровею! Поправляюсь.
В ту же секунду в спальню влетели Мози, Роки и Ада. За ними степенно шествовал кот, следом шла Бровкина, она несла щенят.
– Все здесь, и даже Альберт Кузьмич! – обрадовалась Рина.
– Упс, – буркнул Димон.
Собаки запрыгнули на кровать, домработница положила на постель «детей», щенки расползлись по одеялу.
– Я, Альберт Кузьмич, – произнес Миша, – очень рад, что маме лучше.
– Ты Альберт Кузьмич? – снова проявил недогадливость Иван Никифорович.
– Конечно, папа, – кивнул Михаил, который очень хотел спасти съемку, – ты меня назвал в честь прапрапрадеда. А кота нашего именуют Буцефал.
Мой муж решил продемонстрировать свои блестящие знания истории:
– Вроде так звали коня Александра Македонского.
– Животное не может оформить авторские права на имя, – заявил Никита, – Буцефалом можно назвать любого! Но забудем про жеребцов. Сейчас здесь появится цитрон!
Детектив пошел к двери и исчез в коридоре. Я посмотрела на прыгающих собак и кота, который сидел на кровати, как император на троне.
– Гляньте, как я отлично выгляжу после чая с малиной! – закричала Дюдюня. – Нашего народного, семейного средства от ста сорока семи хворей.
Я перевела взгляд на Аду и ойкнула. Правая сторона ее лица была белого цвета, часть губ красного. А слева на щеке наблюдалось смешение красок в серо-сине-коричневой гамме. Что произошло? В полном недоумении я рассматривала Дюдюню.
И тут Лена, решив, что ей как главной героине уделили мало внимания, подняла книгу и показала ее Коробкову.
– Смотрите, дядя Дима, какая картинка!
– Господи, – воскликнул «оператор», – закрой немедленно анатомический атлас! Меня сейчас стошнит!
Бровкина подбежала к двери, открыла ее, в комнату вошло нечто лохматое, невысокое. Ног его не было видно, а на спине стояло блюдо с лимонами. Голова…
Я попятились. Да это же волк!
– Я Цитрон, – хорошо знакомым голосом завел хищник, – я всегда присутствую в любом деле! Приношу удачу! И радость! И здоровье.
Бульдоги Роки и Мози замерли. Рина разинула рот, мне захотелось нырнуть под кровать. Но она низкая, я никогда не пролезу в щель между полом и матрасом. Собаки встрепенулись и кинулись к Аде на грудь, они искали защиты у «больной». Чашка с остатками чая перевернулась, на пододеяльнике расплылось коричневое пятно, оно соединилось с кучей желтых отметин, которые оставили перепуганные щенята. Альберт Кузьмич брезгливо поморщился и закричал:
– Мяу-у-у!
– Ох, и ни фига себе! – выдохнул Миша. – Откуда монстр в нашей семье?
– В любой хорошей семье всегда есть свое чудовище, – объявил голос Никиты.
– Снято! – крикнул Димон.
Волк встал, поднос с лимонами упал на пол, и я увидела, что перед нами Никита.
– Господи, – всплеснула руками Рина, – в следующий раз предупреждай, когда решишь так нарядиться. Где ты взяла шкуру хищника?
– Она из синтетики, это карнавальный наряд, – объяснила Бровкина, – валялся у нас в кладовке. Кто-то подарил Ивану Никифоровичу на день рождения. Здорово, что я вспомнила, да? Костюм отличный, прямо настоящий волчара, да негде его выгулять. Вот сегодня он и пригодился!
– Да уж! – согласилась Рина. – Эффектно Кит появился! Щенки описали одеяло!
– Зато мы сняли шикарный фильм, – зааплодировала Ада.
– Что у тебя с лицом? – спросила я.
– Какая-то проблема? – удивилась Дюдюня.
– Половина белая, половина разноцветная, – ответил вместо меня Иван.
– Плохо стерла макияж, – расстроилась Ада Марковна, – я спрятала в руке влажную салфетку. Выпила чай и незаметно поводила ею по лицу, чтобы удалить раскрас больной женщины. Что, очень страшно выгляжу?
– Отлично получилось, ты всегда такая, – похвалил Коробков. – Скажи «спасибо», что картинок из анатомического атласа не видела. Вот там жуть жутчайшая!
Глава двадцать четвертая
– Тебе понравится спать вечным сном в таком месте? – спросила Ада, когда мы вышли за ограду кладбища и направились к машине.
– Мне все равно, я никогда не увижу свою могилу, – ответила я. – Поехали в офис мемориального погоста.
– Лучше пойдем пешком, – возразила Дюдюня, – дом совсем рядом, хоть свежим воздухом подышим.
Мы двинулись по направлению к желтому особняку с белыми колоннами, с трудом открыли тяжелую дверь и оказались в темном холле, где на полу лежала красная дорожка.
– Просто какая-то машина времени, – пробормотала Ада Марковна, – возвращение в юность. Начало шестидесятых, мне восемнадцать, я отправилась в подмосковный дом отдыха. Мое первое дело. Дом творчества писателей. Я жила там, прикидываясь поэтессой, два месяца.
– И как? Понравилось? – полюбопытствовала я, дергая дверь в стене. – Заперто!
– Литераторы оказались падки на юных дев и не дураки выпить, – ответила Ада Марковна, пытаясь открыть створку справа. – Никто там не творил. Все бегали по ночам в разные номера, звенели стаканами до утра. На завтрак приходили элегантные старухи и я. Остальные оживали к полднику, пили чай с булками и вещали: «Сегодня начал работать над романом». Старушки иронично поднимали брови, а я прикидывалась дурочкой, которая в восторге от того, что общается с творческими людьми.
– Женщины, вы кого ищете? – проскрипел чей-то голос.
– Хотим заказать экскурсию по мемориальному кладбищу, – сказала я.
Послышался скрип, из темной части холла появилась полная женщина.
– Вы кто?
– Любители путешествовать по Подмосковью, – нашлась Ада Марковна.
– Осмотр надгробий платный, – настороженно произнесла незнакомка, – надо оплатить всю программу. Ознакомление с кладбищем, лекция Анастасии Романовны, у нее два высших образования. Госпожа Погодина растениевед, кандидат наук. А еще краевед, историк. Записываться надо заранее. У нас полностью заняты все рабочие дни до декабря нынешнего года.