Лунная нить

Страж растерянно пожимает плечами.

– Мой король, он носит черную маску, полностью скрывающую лицо, и мы…

– Прошлой ночью он наведался в одно из наших хранилищ, – перебивает Аток. – Еще четырьмя днями ранее ограбил наших придворных по пути в Нижние Земли. Он просто выставляет нас дураками!

Я вцепляюсь в свои бока, чтобы не расхохотаться. Лицо несчастного стражника, стоящего перед разъяренным королем, приобретает пунцовый оттенок.

– К следующему разу жду хороших новостей, – вкрадчиво говорит Аток. – А теперь вон отсюда.

Стражник с содроганием закрывает за собой дверь, а все остальные начинают оживленно обсуждать загадочного человека в черном.

Сайра выходит вперед, и в зале мгновенно воцаряется тишина, словно кто-то затушил огонь, набросив толстое одеяло.

– Ваше Величество?

Король благосклонно кивает жрецу.

– Вы уже решили, кого принести в жертву во время Карнавала? Нужно еще подготовиться.

– Я принял решение, – громогласно возвещает Аток. – Принцесса Тамайя будет принесена в жертву Инти во время Карнавала. Она удостоилась чести быть избранной и с радостью будет ожидать дня, когда воссоединится с солнечным богом.

Я в ужасе смотрю на него. Он хочет убить собственную сестру? По залу прокатывается приглушенный ропот. Люди не верят своим ушам и удивленно переглядываются.

Аток поднимает руку, снова привлекая всеобщее внимание. Простой жест, которому мгновенно повинуется весь зал.

– Думаю, сегодня я достаточно благодушен, чтобы принять еще одного просителя. Пригласите его.

Перед Атоком предстает купец из Эль Меркадо[35]. У него возник конфликт с владельцем соседней лавки, и он просит вмешаться. Сайра отвечает от имени короля и обещает разрешить спор через семь дней, во время следующего приема.

Как же давно я не была на рынке! Не заказывала салтеньяс, не бродила вдоль прилавков, любуясь работами местных ткачей – сумками и котомками, одеялами и пончо. Может быть, в другой жизни я бы тоже открыла лавку и продавала свои ковры.

Я пытаюсь устроиться поудобнее, и гобелен тихо шуршит у меня на коленях. Как же тошно! Я не хочу дарить Атоку этот гобелен. Мне нужно передать послание Каталине. Может, лекарь уже давно забыл о своем предложении. Может…

– Что там у тебя на коленях? – спрашивает Аток, искоса глядя на сверкающий гобелен.

Я сдуваюсь, как слоеный пирожок, оставленный на солнце. Carajo. Пытаюсь сглотнуть, но горло немеет. Все смотрят на меня.

– Ну? – напирает Аток, вцепившись мне в руку. – Откуда у тебя это?

Откуда ни возьмись за спиной появляется Сайра. Перегнувшись через мой подлокотник, он внимательно рассматривает гобелен. Я чувствую кожей его дыхание и внутренне содрогаюсь, когда он проводит пальцем вдоль серебряной нити.

На лбу выступает пот. Madre di Luna. А вдруг жрец сможет прочитать послание при помощи кровяной магии? Возможно ли это? Я не могу отдать Атоку этот гобелен, ведь тогда мое послание никогда не покинет стен замка. А что если у кого-нибудь возникнут подозрения? Я вцепляюсь в гобелен обеими руками.

– Я…

Последний проситель, торговец, направляется к выходу.

– Espera[36], – неожиданно вырывается у меня.

Купец оборачивается и с недоумением спрашивает:

– Вы обращались ко мне, кондеса?

Сердце бешено колотится в груди. Большинство наших шпионов добывает информацию на рынке. Кроме того, Каталина, скорее всего, отправила шпионов к воротам замка. Мы обсуждали это перед отъездом. Могу лишь надеяться, что она не забыла.

Луна, хоть бы сработало!

– У меня есть подарок для этого человека, – громко и уверенно говорю я.

Это мой шанс. Если купец примет гобелен, то он точно окажется за пределами замка.

От удивления Аток выпускает мою руку.

– Что?

Я поворачиваюсь к лаксанскому торговцу.

– В последнее время у вас было много хлопот на рынке, и в качестве компенсации мне бы хотелось подарить вам сотканный мной гобелен. Пожалуйста, примите этот дар. Мне было бы очень приятно, если бы мой гобелен украсил вашу лавку. Возможно, я даже как-нибудь зайду посмотреть.

Я разворачиваю гобелен, чтобы его мог увидеть весь зал. Купец стоит, разинув рот от удивления, и не знает, что сказать. Наконец он подходит к тронному возвышению, берет гобелен и рассыпается в благодарностях.

– Я очень люблю ткать. Я бы даже сказала, обожаю. Я могла бы ткать гобелены для вашей лавки.

Торговец бледнеет, но быстро приходит в себя, посмотрев на Атока.


– Это слишком щедрый подарок, – шипит Аток. – Он прекрасно сможет заполнить свой прилавок и без твоей помощи.

Но мне ведь нужно будет отправлять другие послания…

– Вы уверены? – не унимаюсь я. – Думаю, можно было бы назначить за них хорошую цену. Он может заработать гораздо больше, чем планировал.

– Довольно, кондеса, – холодно прерывает Аток. – Я думал, твой подарок предназначается мне.

– В некотором смысле так и есть. Это подарок для вашего народа.

Торговец уходит, держа мой гобелен в руках бережно, словно младенца.

Я с облегчением выдыхаю и сажусь. По-прежнему дрожат колени. Аток поворачивается ко мне и подозрительно присматривается. Долго молчит, но затем все же спрашивает грозным голосом:

– С чего ты решила сделать такой подарок простому торговцу?

Жрец наклоняется поближе в ожидании ответа.

– Для меня важно, чтобы ваш народ уважал будущую королеву, – решительно отвечаю я. – Мне показалось, что это отличная идея – подарок, которым смогут любоваться все лаксанцы.

– А как насчет подарка для твоего короля? – спрашивает он. – По-моему, я заслуживаю.

Я нервно сглатываю.

– А вам недостаточно того, что я стану вашей женой?

Аток переводит взгляд на мои губы.

– Нет.

Сайра усмехается и поудобнее устраивается в кресле. С трудом сдерживая раздражение, я отвожу взгляд.

– Постараюсь выткать для вас что-то особенное.

Я чувствую его взгляд, но не поднимаю глаз. Наконец он снова отвлекается на придворных, и я медленно выдыхаю. Сердце по-прежнему колотится. Сильно тошнит. Лучше сосредоточиться на хорошем, пока меня не вырвало прямо на его золотой трон: я сделала свое дело. Первое послание отправлено. Наши шпионы увидят гобелен на рынке и сообщат Каталине.

Усевшись, я начинаю искать в толпе Руми. Кажется, все под большим впечатлением от моего таланта и щедрости по отношению к лаксанскому торговцу. Но от одного взгляда Руми меня пробирает дрожь.

Он буквально дымится от ненависти.





Глава одиннадцатая




Я ЦЕПЕНЕЮ, НЕ В СИЛАХ оторваться от его пристального взгляда. Обычно, когда я случайно успеваю заметить его живые эмоции, он мгновенно хмурится и прячется под маской безразличия. Но в этот раз он намеренно задерживает на мне холодный взгляд. Смотрит и смотрит. Я начинаю немного волноваться. И почему-то удивляюсь. Конечно, я знаю, что он ненавидит меня. А я его, не так ли? Но настойчивый внутренний голос напоминает, что вообще-то он добыл для меня ткацкий станок, хотя мог этого не делать.

Краем уха слышу, как Аток объявляет прием оконченным, но не могу думать ни о чем, кроме этого дурацкого лекаря. Какая разница, как этот лаксанец смотрит на меня? В конце концов, они все на меня так смотрят.

Я снова подавляю в себе чувства, которые не могу и не хочу понимать, и надеюсь, что больше они меня не потревожат. В моей жизни нет места таким вопросам; единственное, о чем я должна думать, – это восстание против Атока. Ко мне приближаются стражи, и я торопливо спускаюсь с тронного возвышения.

Мне срочно нужно на свежий воздух. Подышать в тени эвкалиптовых деревьев, окружающих замок. Madre di Luna, я хочу побыть одна. Мне не хватает тренировок. Упражнений с мечом.

– Как пройти в сад? – спрашиваю я.

– Мы пойдем с вами, – строго отвечает один из стражников.

Я спрашивала не это. Не скрывая раздражения, я собираюсь повторить свой вопрос, но…

– Я ее отведу.

Я сразу сникаю. Чувствую его запах до того, как вижу его. Медленно поворачиваюсь лицом к Руми. Он стоит, скрестив руки на груди; уголки его губ презрительно опущены. Что бы я ни натворила, видимо, он хочет обсудить это как можно скорее. А вот я бы предпочла провести остаток дня как-нибудь по-другому.

– Ладно, – буркаю я. – Но мне просто нужно было…

– Мне плевать, – перебивает Руми и открывает передо мной боковую дверь, ведущую в длинный коридор.

Повсюду глиняные горшки. Приходится то перепрыгивать, то обходить целые башни из них. Руми тянет меня за собой, пока мы не оказываемся у очередных двойных дверей. Толкнув плечом створку, он выходит в сад. Я следую за ним, и меня мгновенно окутывает терпкий аромат эвкалиптовых деревьев. Это приятный запах; он позволяет хотя бы немного отвлечься от пахучего лекаря. Теплый ветерок ласково колышет листву. Я прищуриваюсь: перед тем как опуститься за горизонт, солнце бросает на землю жаркие слепящие лучи. Как же хорошо! В последние мгновения перед сумерками мир всегда кажется немного прекраснее.

Делаю глубокий вдох.