Лука

— Ты действительно плохо разбираешься в математике, если только у тебя в сумке нет сорока тысяч. — Рэй согнулся пополам от смеха.

— У меня есть тысяча долларов. — Что были его последними деньгами, без возможности заплатить за квартиру или купить еду, если мистер Риццоли не заплатит ему до того, как он начнет зарабатывать наркотиками.

— Если ты появишься еще с четырьмястами девяноста девятью тысячами, то встречаешься с боссом, даже сядешь с ним выпить, — сказал Рэй. — За тысячу ты можешь развлекаться, пока я буду делать дозировки.

— Конечно. — Плечи Паоло поникли. Так что теперь он должен попытаться найти способ дублировать продукт Сумасшедшего Ти. Он не мог вспомнить, что сделал с пустыми пакетами, хотя знал, где живет Сумасшедший Ти, потому что они пошли к нему домой после вечеринки и познакомился с его девушкой.

Он бродил по комнате, пока Рэй тщательно измерял порошок на электронных весах. Это был один из домов торговца? Или это просто прикрытие на случай полицейского рейда? Фотографии на каминной полке выглядели вполне реальными. Он изучал фотографии семьи — мужчины, женщины и ребенка, все с такими же темными волосами и цветом лица, как у Рэя — перед Чичен-Ица в Мексике. Там были фотографии семьи на пляже, перед огромной церковью, и еще одна, где они ели мороженое в парке.

Паоло ощутил укол тоски по дням, предшествовавшим потери матери, и по тем редким случаям, когда отец не был в плохом настроении. С тех пор как его мать была травмированной, банда стала для него почти-что семьей. Если они, когда-нибудь узнают, чем он занимался…

— Эти фотографии настоящие? — Паоло знал, что он не очень умный парень, но даже он не стал бы выставлять свои фотографии в наркопритоне на всеобщее обозрение.

— Не знаю. — Рэй пожал плечами. — Они всегда там были. Я просто иду туда, куда мне говорят. Мы часто переезжаем, чтобы сбить с толку копов.

— Вот, держи. — Он протянул ему пакетик. — Это товар на твою тысячу долларов. Будь умным, и сможешь удвоить, даже утроить свои деньги. А если будешь глупым, то кончишь так же как Сумасшедший Ти.

Паоло потянулся за сумкой, но заколебался.

— Ты сказал, что я получу бесплатно столько кокаина, сколько захочу. Это было частью сделки.

— Я только что дал тебе пакет коки стоимостью почти две тысячи, а заплатил ты только тысячу, — усмехнулся Рэй. — Если будешь нюхать все сам, получишь практически бесплатно.

Рука Паоло крепче сжала сумку. Сделка есть сделка. Если кто-то нарушал сделку с мафией, он заканчивал ее синяками и переломами костей, если ему везло, или нет, то смертью. Но у него не было банды за спиной, чтобы обеспечить выполнение сделки. Физически он не мог сравниться с Рэем, которому на вид было около тридцати, и у него было около восьмидесяти фунтов мускулов. Черт, у него даже не было пистолета.

— Мы же договорились, — пробормотал он, запихивая пакетик в рюкзак.

— Ты ничтожество, — сказал Рэй беззлобно. — Ты самый низший из низших. Пиьявка. Босс даже не знает о твоем существовании. Когда у тебя будут большие деньги, ты можешь начать просить об одолжениях. Только тогда мы слушаем.

Он протянул ему повязку.

— Готов? У тебя есть мой номер. Свяжешься с нами, когда нужно будет пополнить запасы. У меня есть ребята на улице, которые расскажут, как у тебя дела. Я получу хороший отчет, а потом пришлю тебе адрес. Но ты должен действовать быстро, чтобы обезопасить территорию. Все хотят участвовать: уличные банды, Триады, русские, албанцы, даже гребаная мафия. Они все хотят кусок пирога.

— Мафия не замешана в торговле наркотиками. — Он вздрогнул, когда повязка опустилась ему на глаза. Иногда, когда отец был в плохом настроении, мать прятала его в бельевой шкаф и закрывала дверь. Даже сейчас темнота ассоциировалась у него с запахом стирального порошка, чувством удушья и жалким страхом.

— А как же, — Рэй туго завязал ему глаза. — Они наши самые крупные клиенты.





Двадцатая




— Просыпайся. Пора в церковь. — Лука шлепнул Габриэль по заднице под одеялом, выдернув ее из восхитительного сна, где она была покрыта шоколадным соусом, и он его слизывал.

— Церковь? — Габриэль подняла глаза от удобной массивной кровати Луки. — Я не хожу в церковь.

— Сегодня идешь. — Он сорвал с нее одеяло, и от ледяного воздуха по ее коже побежали мурашки.

— Эй. Верни мне одеяло. Воскресенье — это мой день сна. И я устала. Каждый раз, когда я пыталась уснуть, меня грубо ставили в какую-нибудь извращенную сексуальную позу, тревожили и толкали…

— Тревожили? — Лука возмущенно фыркнул. — Я не тревожу. Я приношу удовольствие.

— Прекрасно, — она натянула подушку на голову. — Я его получила. Снова, снова, и снова. А теперь мне нужно получить удовольствие от сна.

— Единожды я оставил тебя лежать на спине, — напомнил он.

— О да, — она потянулась назад, нащупывая простыню. — Это был раз, когда я проснулась с твоим членом, прижатым к моим губам. Тебе повезло, что мне не снилось, будто я во что-то вгрызаюсь.

— Тебе понравилось, когда я трахнул тебя так, — его голос понизился до чувственного мурлыканья. — Ты была очень, очень мокрой.

Габриэль была рада подушке, которая скрыла внезапный жар на ее щеках. Она все еще не привыкла к его грязным разговорам, но, черт возьми, это всегда заводило ее.

Кровать прогнулась, и его рука погладила ее по спине и попке.

— Ты должна прекратить это, иначе мы отсюда не выберемся.

— Я ничего не делаю, только пытаюсь уснуть.

— Я уже несколько часов не сплю, читая записи, которые ты сделала вчера вечером о расследовании дела Гарсии. — Он лениво рисовал узоры на ее коже, посылая волну желания вниз по позвоночнику. — У тебя потрясающая память на детали.


— В течении последних двух лет это дело олицетворяло всю мою жизнь, — вздохнула она. — Странно, но мне показалось, что я его знаю, хотя он редко появлялся на людях, так что мы так и не получили его физического описания. Поскольку я была самым младшим детективом в этом деле, я читала и собрала каждый лист бумаги и каждый цифровой файл. Я знала все, но никто не интересовался тем, что я собирала. Каждый раз, когда я говорила им, что знаю, где он будет, они говорили, что сейчас не самое подходящее время. Я начала думать, что кто-то мешает расследованию, или над делом работает свой агент.

— Не все копы хорошие копы. — Его теплые губы скользнули по ее спине, облизывая отметину, которую он оставил вчера днем, когда трахал ее в пустыне, как закуску к тому, что он планировал, когда доставит ее домой.

— Есть идеи, как его найти? — спросила она, переключаясь в рабочий режим. — Я не знаю, что произошло после налета. Я думала, он уедет из города, пока все не уляжется.

— У Фрэнки есть источники, подтверждающие, что он здесь, но в укрытии.

— Думаю, в этом есть смысл. Мы думали, что у него есть какая-то связь с городом, — сказала она. — Или, может быть, Вегас лучше всего подходит в качестве центрального узла для его дистрибьюторской сети.

— Или он, возможно, создал новый, очень могущественный союз и должен быть здесь, чтобы закрепить его. — Он поерзал на кровати, придвигаясь ближе. Его рука скользнула между ее ног, и он провел пальцем по ее половым губам.

— Ты знаешь, с кем он связан? — Габриэль беспокойно задвигалась под его ищущим пальцем.

— Да.

— Но ты не можешь мне сказать? — Она попыталась повернуться, но он прижал ее к кровати. — Это может дать нам какое-то направление, Лука.

— Это направление для нас закрыто.

— Если бы нам удалось раздобыть немного денег... — Габриэль вздохнула.

— Зачем тебе деньги? — Его палец прекратил свою нежную пытку.

— Он лично встречается только с влиятельными людьми — теми, кто является крупными дистрибьюторами его продукции. Мы слышали цифру в пятьсот тысяч долларов. Если бы у тебя было столько денег и немного связей в преступном мире, мы могли бы договориться о встрече.

— Мы?

— Мы делаем это вместе. — Она оглянулась через плечо. — Помнишь, ты сказал мне, что я была великолепна, когда спасала тебя? Я буду еще великолепнее, когда поймаю Гарсию и брошу его в тюрьму.

— Возможно, мне не следовало так вольно выражаться в похвалах, — пробормотал он. — Похоже, это застряло у тебя в голове.

— Тебе нравятся девушки с оружием, — напомнила она ему. — Ты сказал это, когда я спасла твою задницу от албанцев, которые расстреляли мой дом.

Она оборвала себя, внезапно вспомнив, зачем вчера ходила в ресторан. Во всей этой неразберихе она так и не задала ему вопроса, который привел ее к нему. Но когда он поцеловал шрам на ее спине от пули, которая свела их вместе, она решила, что не хочет слышать правду.

— Я прикрывал тебя, пока ты спасала Макса, — он опустил свой вес с локтей, прижимая ее к кровати.

— Ты собираешься раздавить меня, если я не соглашусь? — Она засмеялась, прижимаясь к нему.

— Я буду трахать тебя, пока ты не согласишься. — Он уткнулся носом в ее шею, его теплое дыхание коснулось ее кожи. — И Гарсия не отправится в тюрьму. Он поедет со мной, чтобы заплатить за то, что сделал с Маленьким Рики.

— Нет. — Она приподнялась, но только для того, чтобы распластаться на кровати под тяжестью тела Луки, от веса его тела сверху. Она вздрогнула от прикосновения его прохладной рубашки к своей спине, от давления пряжки его ремня, от твердого ствола, прижатого к ее ягодице.

— Он должен ответить за свои преступления в суде, — продолжала она, пытаясь сдержать возбуждение. — Его будут судить и, без сомнения, признают виновным, и он проведет остаток жизни, гния в тюрьме.

— Это не правосудие. Сидеть в тюрьме, есть три раза в день, продолжать управлять своей наркоимперией из тюрьмы, в то время как Маленького Рики и Дэвида больше нет на этой земле. Это просто пародия. Справедливость означает, что он будет страдать так же, как он заставил страдать твоего мужа, Маленького Рики и бесчисленное множество других. Справедливость означает, что он будет сидеть голый в холодной темной комнате, не зная, куда попадет следующий удар и как долго он будет кричать. Правосудие означает долгую, медленную, мучительную смерть.

— Я не могу, — она зарылась головой в покрывало.

— Но ты этого хочешь, — его дыхание было горячим искушением возле ее уха. — В глубине души ты жаждешь мести, которую могу дать только я.

— Нет.

— Да, bella. Ты не такой правильный полицейский, какой притворяешься. Под твоей формой бьется мятежное сердце. Вот так мы и пошли одним путем. Ты не разорвала связь с полицией, когда решила работать со мной, чтобы найти Гарсию. Ты разорвала с ними связь в тот день, когда не послушала приказа и получила пулю — в тот день, когда мы нашли друг друга.

Она извивалась, пытаясь вырваться, но он был слишком тяжелым, слишком теплым, его щетина — эротически жгла, а дыхание — шептало обещание, его член — был дразняще твердым для любого серьезного усилия. Да, она хотела этого. В глубине души она хотела большего, чем тюремный срок. Она хотела, чтобы Гарсия ощутил ту же боль, что и она, когда потеряла Дэвида и еще не родившегося ребенка. Она хотела справедливости, которую могла предоставить только мафия.

— Он слишком опасен, чтобы идти за ним без поддержки, — сказала она, когда последние нити ее решимости исчезли под стуком ее недавно пробудившегося мятежного сердца.

— Я опасен, — возмущенно выдохнул он. — Мои друзья опасны.

— Ты опасно сексуален. — Она пошевелила задницей, давая ему понять, что на данный момент разговор окончен. У них не было ни денег, ни информации, чтобы подобраться к Гарсии. Так почему бы не обратить ее внимание на что-то еще, чего она хотела…

Тело Луки напряглось, и он зарычал.

— Ты сексуальна, показываешь мне свое сексуальное тело, напоминаешь мне о прошлой ночи, говоришь сексуальные вещи.…

Он просунул свои колени между ее и раздвинул ее ноги.

— Откройся для меня, — потребовал он.

— Только не снова. — Ее возбуждение подскочило на ступеньку выше от резкости его голоса. — Как ты можешь снова быть твердым? Прошел всего час.