Лука

— Tesoro mio (итал. — мое сокровище)… — Он высунулся из окна, готовый сделать или сказать что угодно, лишь бы увидеть ее улыбку. Она была той женщиной, о которой он всегда мечтал. Она изменила его жизнь. И он хотел, чтобы она всегда была рядом. Он хотел сказать ей об этом по-английски, но знал, что итальянский — ее слабость, и не было лучшего способа передать то, что было у него на сердце, чем язык любви. — Sei la donna dei miei canzoni. Mi hai cambiato la vita. Ti voglio sempre al mio fianco (итал. — Ты женщина из моих снов. Ты изменила мою жизнь. Я хочу, чтобы ты навсегда осталось со мной).

— Все, что ты говоришь по-итальянски, звучит красиво и искренне, но, если ты хочешь извиниться, сделай это по-английски. — Габриэль остановилась на тротуаре и вздохнула.

— Папа говорит, что он мечтает о женщине, ты должна быть другой, и он хочет, чтобы ты была на тротуаре, — крикнул Маттео с заднего сиденья.

Лука застонал и сделал мысленную пометку сказать матери, чтобы она нашла нового учителя итальянского.

— Sono innamorato di te (итал. — я влюблен в тебя). — Он сказал ей, что любит ее, зная, что она не поймет, но он хотел сказать слова, которые действительно были в его сердце, лучшим способом, который он знал.

— Это что, извинение?

— В некотором роде.

— Знаешь, что сказал твой папа? — Она подошла к пассажирскому окну и улыбнулась Маттео.

— Да, — просиял Маттео. — Это было мило.

— А ты как думаешь? Было ли это хорошим извинением?

Взгляд Маттео метнулся к Луке, потом снова к Габриэль.

— Molto bene (итал. — прекрасным)! — воскликнул он, чем вызвал гордость отца.

— Я все еще не разговариваю с тобой, — сказала Габриэль, когда они с Максом уже сидели в машине. — Я нашла в телефоне итальянское слово «прости», но ты его не произнес. Но я поиграла с приложением для изучения итальянского языка и знаю значение слова «иннаморато», так что, думаю, ты сказал что-то особенно приятное, и так как это очень возбуждающе, я поеду на машине.

Двадцать минут спустя Лука припарковал внедорожник перед домом своей матери в испанском стиле на вилле «Мира». Он предпочел бы пока не привозить Габриэль на встречу с семьей, но у Маттео была тренировка по бейсболу, и он уже опаздывал с возвращением домой. Знакомство с женщиной для его матери было сродни предложению руки и сердца, и, только сейчас осознав всю глубину своих чувств к ней, он не был готов сделать следующий шаг.

— Мне просто нужно отвезти Маттео с мамой, — он помедлил. Было бы невежливо просить ее остаться в машине, но привести ее в дом было бы полномасштабным официальным мероприятием, включающим еду и допрос, к которому она была плохо подготовлена.

— Я останусь в машине с Максом, — сказала она. — Он может быть настоящим проказником, когда я отвожу его в новое место.

— Если хочешь… — Он облегченно вздохнул.

— Все в порядке, — она протянула руку и сжала его ладонь. — Я понимаю.

— Я вернусь через пять минут. — Dio mio. Может ли она быть более совершенной? Он поцеловал ее в щеку.

После того как Маттео попрощался с Габриэллой и Максом, Лука привел его в дом и отправился на поиски матери. Он купил двухэтажный дом с четырьмя спальнями для нее и своего брата и сестры, после того как она согласилась растить Маттео, и она проводила большую часть своего времени на кухне высокого класса с черными гранитными столешницами, гладкими белыми шкафчиками и приборами из нержавеющей стали.

— Ма?

— Мы в гостиной, — крикнула она. — У нас гости.

Пульс Луки участился, и он, проходя через дом, сунул руку под куртку за пистолетом. Его мать никогда не принимала гостей нигде, кроме кухни, и дрожь в ее голосе говорила ему, что что-то не так.

— Фрэнки. — Его желудок скрутило, когда он поздоровался с головорезом Тоскани, который сидел рядом с его матерью на крытом пластиком диване. Он знал, что Фрэнки приедет за ним, либо чтобы отвезти его к Нико для суда, либо для поездки, из которой он никогда не вернется. Когда он обнимал Габриэль прошлой ночью, он задавался вопросом, сколько времени у него будет и дадут ли ему шанс попрощаться. Бежать было невозможно. Не только потому, что это проявит недостаток чести, но и потому, что ему некуда было пойти, чтобы банда не нашла его.

— Фрэнки пришел в гости. — Губы матери сжались в тонкую линию. Она знала, кто такой Фрэнки, и знала также, что он не делает светских визитов. — Я хотела сделать ему что-нибудь, но он сказал, что просто ищет тебя. И когда Алекс сказал ему, что ты привезешь Маттео домой на тренировку, он сказал, что подождет.

Чертов Алекс должен был лучше подумать, чем давать какую-либо информацию Фрэнки, но его брат никогда не думал трезво, когда был под кайфом.

— Маттео наверху, ма, почему бы тебе не подготовить его к бейсболу? У нас с Фрэнки дела.

Мать бросила на него встревоженный взгляд, выходя из комнаты. Существовал только один вид дел, который мог привести Фрэнки в дом, и он не был хорошим.

— Мне пришлось вытащить твою мать из кухни, — сказал Фрэнки. — Она все время предлагала мне сделать что-нибудь незначительное, что включало бы в себя рубку большими ножами. Думаю, она бы меня прикончила, если бы я повернулся к ней спиной.

— Она сильная женщина. Очень заботливая. Нет никого, кого бы я уважал больше.

— Хотел бы я знать, каково это, — он указал на дверь и поднялся на ноги. — Пойдем.

В разговорах не было необходимости. Лука знал, что его призывают к ответу за нарушение правил и связь с полицейским. Сегодня он предстанет перед судом, и если он не сможет убедить Нико в выгоде своего союза с Габриэллой, то это будет последний раз, когда он увидел свою мать и Маттео.

— Габриэль в машине.

— Она тоже поедет.

— Она не имеет к этому никакого отношения. — Лука замер. — Мы не вмешиваем женщин в наши дела.

— Вмешиваем, если она коп, которому могли дать информацию, которой она не должна была обладать. — Фрэнки нетерпеливо махнул рукой в сторону двери.

— Я не сказал ей ничего такого, чего бы она уже не знала.


— Папа? — Маттео спустился по лестнице вместе с матерью. — Ты можешь прийти и посмотреть, как я играю в мяч?

— Мне нужно кое-что сделать с кузеном Фрэнки. Обними меня на прощание, — он обнял Маттео, поцеловал его в маленькие щечки, лоб, нос, провел рукой по темным волосам, которые мать отпустила слишком длинными. — Будь хорошим мальчиком. Слушайся свою бабушку.

Он поцеловал Маттео в ухо, борясь с желанием проверить, есть ли у него такая же родинка. Но это не имело значения. Маттео был его сыном. Если сегодня его последний день, он хотел умереть, веря, что это правда. Он хотел умереть с надеждой.

Мать схватила его за щеки и поцеловала так же, как он целовал Маттео.

— Polpetto (итал. — фрикаделька), — сказала она, используя прозвище, которого он не слышал уже много лет. Он понятия не имел, почему она начала называть его фрикаделькой, когда он был моложе, но он знал, почему она говорит это сейчас. Он обнял ее, и она задрожала в его объятиях.

— Пока, ма. — Он обнял ее в последний раз и пошел, не смея оглянуться.

Фрэнки хихикнул, когда они вышли из дома.

— Polpetto? Я никогда этого не забуду.

Лука принял слова странными, включая тот факт, что его жизнь могла закончится в ближайшие час или два, но ведь Фрэнки не был нормальным человеком.

— Ты поведешь, — Фрэнки указал на внедорожник Луки. — Салли Джи уже на заднем сиденье с твоей девушкой.

Лука скользнул на водительское сиденье и повернулся, чтобы посмотреть на Габриэль, пристегнутую рядом с лысым и тучним Салли Джи. Из всех ганстеров, которых знал Лука, счастливо женатый Салли Джи, вероятно, меньше всего страдал от желания поблуждать руками, когда сидел рядом с красивой женщиной, но он все еще был парнем, и Лука остановил на нем предупреждающий взгляд, прежде чем успокоить Габриэль.

— Все в порядке, bella.

— Да пошел ты, — огрызнулась она, в то время как Макс тихо зарычал у нее на коленях.

— Кто у нас тут? — Фрэнки оглянулась с пассажирского сиденья.

— Макс, — она сердито посмотрела на Фрэнки. — Он приютская собака и боится людей, так что эта поездка будет для него трудной.

— Да. — Лицо Фрэнки смягчилось, и он протянул Максу руку.

Прошло несколько минут, пока человек и собака всматривались друг в друга. Никто не двигался. Это была самая странная вещь, которую Лука когда-либо видел. Наконец Макс понюхал руку Фрэнки, потом он лизнул его пальцы, и потерся головой о его ладонь.

— Ты теперь дрессировщик собак? — спросил Салли Джи.

Фрэнки погладил Макса по голове и молча повернулся. Может быть, у него все-таки осталась хоть частица сердца.

Они молча подъехали к клубу семьи Тоскани, расположенному позади заброшенного гаража на окраине Северного Лас-Вегаса. За ними следовал черный «Крайслер-300С», в котором, без сомнения, находились члены банды Нико. По крайней мере, они не едут в пустыню.

Обычно, когда банда намеревалась кого-то убить, они заставляли жертву ехать в безлюдное место и стреляли в него с заднего сиденья машины.

Лука посмотрел в зеркало заднего вида, когда они въехали на Девяносто пятую улицу. Ему не нравилась мысль о том, что Салли Джи останется на заднем сиденье наедине с его девушкой. Габриэль переоделась в потертые обрезанные джинсовые шорты, прежде чем выбежать из его пентхауса, и они привлекали внимание к ее идеальной попке в форме сердца, изгибу бедер и длинным стройным ногам. Ее облегающая черная майка была с глубоким вырезом спереди — слишком низким, по мнению Луки, и рекламировала его любимую марку виски. Несмотря на свой гнев, он был тверд, когда она вышла из спальни на завтрак, но, когда она надела пару ковбойских сапог, выходя из двери, он серьезно подумал о том, чтобы броситься на пол и попросить прощения.

— Убери свои гребаные глаза от моей девушки. — Он пронзил Салли Джи взглядом в зеркало заднего вида.

— Она совсем не похожа на копа. — Салли Джи рассмеялся. — Если бы я думал, что они все такие горячие, я бы тоже переспал с одной в свое время.

Лука рванул руль в сторону, намереваясь свернуть машину с дороги и выбить все дерьмо из Салли Джи.

— Заткнись, Сэл, — рявкнул Фрэнки через сиденье. — Ты собираешься присоединиться к нему за нарушение правил? Извинись и отведи взгляд.

— Прости и не обижайся, — Салли Джи виновато поднял руки и отвернулся к окну.

Через двадцать минут они подъехали к клубу и припарковались у задней двери. Большинство зданий в этом районе были пусты или обветшали, а территория была полностью огорожена кустарником и проволочной оградой.

— Лука. Салли Дж. Вы идете со мной. — Фрэнки оглянулся через плечо и вытащил пистолет. — Габриэль, оставайся в машине с Максом.

— Bella… — Лука пытался найти правильные слова, выходя из машины, чтобы выразить любовь, и возможно последние прощание. У него было сильное предчувствие, что все пройдет не так плохо, как он думал вначале, просто потому, что никто никогда не совершит убийство среди белого дня в здании клуба, где это может привлечь внимание. Но ему нравилось быть готовым, и он однажды слышал, что невзгоды объединяют людей.

Готовясь к слезам Габриэль, он был недоволен, когда вместо этого встретил гнев.

— Не могу поверить в это, черт возьми, — выплюнула она.

— Mio angelo… — он попытался еще раз, но она остановила его, подняв руку.

— Прибереги это на тот случай, когда мне будет интересно слушать, а не думать о том, как вытащить нас отсюда.

— Нет никакого выхода. Все зависит от Нико.

Как по команде, дверь клуба распахнулась, и на солнечный свет вышел Нико. Пятеро членов его команды вышли следом за ним, которых Лука знал много лет, и всех их он называл друзьями.

Лука тяжело сглотнул, пока шел через парковку, готовясь к схватке, на победу в которой у него было мало надежды.

— Видимо, у нас возникла проблема. — Нико встретил его на полпути, безупречно одетый в свой обычный сшитый на заказ костюм, шелковый галстук и итальянские кожаные туфли. Лука чувствовал себя раздетым в джинсах и футболке, но он покинул свой пентхаус в спешке, чтобы догнать Габриэль, и не уделил обычного внимания своей одежде.