Лучшие враги
Часть 46 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Понятия не имею! – прокряхтел он.
– Ладно, тогда посиди тут, минут через двадцать тебя должно отпустить. – Я похлопала Вайрона по плечу и, поднявшись, аккуратно поправила складки на алом платье. – И ножницы свои не забудь. Уверена, они тебе еще пригодятся.
Однако не успела я выйти в коридор, как за спиной услышала издевательский смех Эбби:
– Ради всех святых, Ронни! Почему каждый раз я застаю тебя в каком-нибудь нелепом виде? У тебя сапоги то стаптываются, то к двери прилипают, то торчат из потолка в большой гостиной! Представляешь, какой переполох устроил внизу? Самому не надоело унижаться?
Шагов слышно не было, в соседней комнате она не пряталась, а значит, вновь спокойно перемещалась в периметре замка, хотя наверняка знала, как сильно Парнас не любил, чтобы кто-то, кроме него самого, тревожил магическое пространство Иствана.
Усмехнувшись про себя, я медленно повернулась. Вайрон уже вылезал из ловушки: подтянулся на руках, поставил на твердый край пола колени. Сапоги потерялись, а одна нога вообще оказалась голая.
– И зачем ты меня хотела видеть? – Эбигейл изогнула брови и приобрела на редкость высокомерный вид.
– Хотела спросить, зачем ты зачаровала Люсиль «вечной старостью», – с улыбкой вымолвила я, не сводя с кузины пристального взгляда. Вайрон, тщательно отряхивающий пыльные штаны, замер в полусогнутой позе и недоверчиво прислушался.
Мгновением позже, обдав меня порывом пахнущего розовым благовонием воздуха, Эбигейл оказалась в половине шага. За счет высоких каблуков мы были одного роста.
– Кажется, ты чего-то не понимаешь, Эннари, ты испортила лицо нашей дорогой сестре из понятной всем ревности к жениху. – Она злорадно улыбнулась. – Поэтому свалить проклятие на меня у тебя не выйдет. Светлые никого не проклинают.
– Да, вы просто зачаровываете. Не всегда изящно и удачно, но часто эффектно. – Я потянулась к ее аккуратно подвязанному под воротничком платья бантику, и кончики пальцев закололо заклятиями для защиты от темных чар. – Ты совершенно не понимаешь, как работает темная магия…
У Эбби нервно дернулся уголок рта.
– Я не только портальный маг, малышка Энни, но и отличный специалист по защите от темных чар.
– Проверим?
С молниеносной скоростью, напрочь испортив идеально уложенную прическу, я выдрала у нее клок волос. От боли и неожиданности Эбигейл вскрикнула, по пальцам мне ударило такой силы защитным заклятием, что кожа запылала. Наверняка теперь останется сильный ожог.
– Убью, приблудная девка! – рявкнула она, пытаясь вцепиться мне в волосы.
На светящихся скрюченных пальцах Эбби трещало какое-то заклятие, не исключаю, что способное подпалить мне шевелюру. Пока она не ударила магией, я раскрыла кулак и сдула ей в лицо пепел от сожженных магией волос. По инерции Эбигейл отшатнулась.
– Вот так работает темная магия, – спокойно прокомментировала я.
– Что ты несешь, чокнутая? – Она обтерла лицо ладонью.
– Добро и справедливость. Совсем как это делают светлые чародеи, – улыбнулась я и щелкнула пальцами.
Мгновением позже кузина начала стареть. Фарфоровая кожа покрылась пигментными пятнами, веснушками и сеткой морщин. Нос вытянулся, щеки впали, губы утеряли четкость и цвет. Стремительное старение было жутковатым: мускул за мускулом, кожа, суставы, руки, сердце…
– Останови! – крикнула она каркающим старушечьим голосом.
– Останови сама, специалист по защите от темных чар.
От потрясения она потеряла пару драгоценных секунд, а потом и вовсе растерялась, не сразу понимая, как остановить чудовищное увядание.
– Прикончу, ведьма! – бросился на помощь любимой сестре Вайрон.
– Стоять!
Я резко выставила руку, выстраивая между нами невидимый барьер, в который он благополучно влетел, как когда-то призрак мэра Догера. С его стороны донеслись бранные ругательства.
Наконец у Эбигейл получилось остановить разрушение. Тяжело дыша, она согнулась, уперлась ладонями в колени и одарила меня ненавидящим взглядом. По морщинистым вискам тек пот, волосы паклей торчали в разные стороны.
– Чувствуешь разницу? – тихо промурлыкала я. – Только светлые чары можно остановить, просто стянув с лица испорченную маску.
– Сними заклятие! – рявкнула она.
– Хочешь заключить сделку, светлая Истван?
– Совсем обезумела?! – рыкнула Эбигейл, вновь рванув в мою сторону.
Выставленную преграду она разломала ударом ладони и умудрилась вцепиться мне в платье. Под светящимися пальцами тончайший алый шелк начал темнеть, запахло паленой тканью. Я схватила противницу за запястье и без колебаний ошпарила магией, отчего у той из прически вылетели последние шпильки. Эбби охнула и отпрянула на шаг.
– Не хочешь сделку, госпожа директриса, тогда просто скажи, зачем зачаровала Люси.
– Чтобы тебя наконец вышвырнули из замка, темное отродье! – заорала она, выходя из себя и в ярости не замечая, что комнату накрыло заклятие небесного гласа, разносившего поток откровений по замку Истван. – Всю жизнь тебя ненавидела! Мать приезжала раз в полгода, а ты вечно под ногами мешалась, под руку лезла. Поласкайте меня, посмотрите, какая я несчастная! Проклятая Эннари Истван, рожденная от темного мага! Ты сама темное пятно в родовой книге нашей семьи! Да еще эта Люсиль – дура отменная. Две недели кудахтала, какая Эннари умная, какая красивая, какая талантливая! Ученики к ней ходят, в городе любят, Калеб в ней души не чает. Достала, стерва! Зачем вообще этот старый маразматик тебе приказал вернуться?!
Она замолчала. По-моему, для будущего директора школы для маленьких талантливых девочек у нее, пожалуй, был весьма специфичный словарный запас.
– Ладно, заслужила, – улыбнулась я и щелкнула пальцами, пуская колдовство вспять.
Пары секунд не прошло, как она вернула прежнее лицо молодой директрисы, разве что волосы торчали в разные стороны. Она одернула рукава, поправила воротничок и категорично спросила:
– Довольна теперь?
И неожиданно начала меняться в лице. Высокомерный взгляд оборачивался сначала растерянным, а потом испуганным. Нахмурившись, я оглянулась. В дверях стояла Летиция и смотрела на дочь прямым, немигающим взглядом.
– Эбигейл, повтори-ка еще раз все то, что сейчас сказала…
Ох и знатный же вышел скандал! До середины ночи замок гудел, выяснял отношения, вспоминал прежние обиды. Ругались все и со всеми. Не участвовали только мы с Калебом, посчитав, что достаточно причинили семье добра этим замечательным вечером. Факт, что Эбигейл Истван – исчадие ада, испортившее одну кузину и пытавшееся свалить вину на вторую, все-таки был признан и неоспорим.
За завтраком сдержанным тоном дед всем объявил, что она решила некоторое время провести в семье Арветты. Все поняли, что пресветлый отправил старшую внучку в бессрочную ссылку, но все еще жаждал крови. Боясь попасть под горячую руку и оказаться высланными, Истваны, кто имел неосторожность появиться с утра в столовой, дружно молчали. Когда напряжение за столом достигло такого пика, что в воздухе практически чувствовался особый предгрозовой запах, в зале появился лакей и громким голосом объявил:
– Госпожа Эннари!
Народ буквально подскочил на стульях, и от движения мелко зазвенел хрусталь.
– Вас просят немедленно явиться в острог для темных магов! – с торжественной миной, словно приглашал меня на королевский ужин, а не в кутузку, объявил посланец дурную весть.
От осознания, что колокол пробил не по их души, а по мою, наличие которой вообще-то под большим вопросом, сотрапезники заметно расслабились и выдохнули. Дед впился в меня яростным взглядом. Сама от себя не ожидая, я начала вспоминать, где вчера наследила темной магией. Получалось, что нигде.
– Я вчера не колдовала! – мгновенно открестилась я. – И ни одного дерева в королевском ботаническом саду не сломано. Калеб свидетель!
– Похоже, твой потерянный друг нашелся, – с довольной ухмылкой предположил тот самый свидетель, напомнив, что у меня имеется страшно обиженный и сбежавший приятель, о котором за вчерашними событиями я чуточку забыла.
– Дедушка… – с милой улыбкой обратилась к пресветлому, намекая, что не откажусь от портального амулета до столицы.
– В карете! – отрезал он, словно от него действительно убыло бы из-за какого-то там амулета.
– Хорошо, – пожала я плечами, – тогда мы с Холтом вернемся в замок вместе.
– Нет! – в один голос рявкнул они с Калебом, и от неожиданности подпрыгнул даже хрустальный графин между тарелками на стене.
– Святые демоны, – с фальшивым испугом охнула я, – зачем же так кричать? Просто поделитесь портальным амулетом.
Через час я уже стояла перед камерой, отделенной от коридора решеткой. От каменной коробки веяло ледяным холодом особой породы, перекрывающей магические токи. По толстым прутьям с треском пробегали искры жалящего заклятия онемения такой силы, что одного касания, пожалуй, было достаточно, чтобы остаться парализованным на пару часов. Зловоние вокруг стояло отвратительное, но в мертвецких, где у нас проходила практика, тоже пахло не пионами.
Вытянув ноги и скрестив руки на груди, Холт сидел на лавке в позе заточенного по ошибке высшего мага. В общем, выглядел презрительным и высокомерным, словно не его загребли за проклятие козлиными рогами партнера по карточной игре, а он снизошел до тюремной камеры.
– Доброе утро, – с иронией поздоровалась я. – Выспался?
Холт даже не потрудился повернуть голову. С видом оболганного наследного принца поднялся, одернул брюки и подхватил с лавки педантично сложенный, измазанный, как половая тряпка, фрак. Когда страж с помощью амулета снял охранное заклятие и, загремев ключами, раскрыл решетку, темный маг ленивой поступью, словно выходил из королевского номера в дорогом гостевом доме, покинул «место ночлега». Я даже не пыталась скрыть ехидную ухмылку.
– Давай что-нибудь съедим, – презрев приветствие, бросил он.
– Что именно?
– Что угодно. Главное, не мой мозг.
– А он все еще с тобой? – хмыкнула я, давая понять, что нравоучения ему уже вряд ли помогут.
Платила я, поэтому из принципа привела его в простецкую едальную, куда в наряде бродячего аристократа он неплохо вписался, и заказала похлебку из кислой капусты. Именно это нехитрое варево наливали арестантам, вернувшимся из застенка домой. Темный маг даже бровью не повел, спокойно размешал капусту в кипящем котелке, отломил хлеб и принялся есть.
После освобождения Холту надлежало покинуть Сартар, желательно немедленно, но коль переход через семь королевств проходит только раз в сутки, то оставшиеся два часа ему все-таки позволили провести на сартарской земле. Под мою ответственность, само собой.
– Прости, – буркнул он между делом.
Учитывая, что за все годы нашей дружбы Холт Реграм никогда не говорил этого волшебного слова, способного решить много проблем, я подавилась сладким кофе с молоком.
– Я не услышала, повтори еще разок!
– Проклятие! Прости меня, Эннари Истван, я вел себя как кретин! – обозлился Холт.
– Рада, что ты это понимаешь, – хмыкнула я, пряча улыбку за чашкой.
Он с брезгливостью отодвинул горячий котелок с похлебкой:
– Теперь, когда я покаялся, могу рассчитывать на что-нибудь поприличнее кислой капусты?
– А как же местные традиции? Я решила, что ты хочешь ощутить всю полноту сартарской самобытности.
– Ощутил уже, – буркнул он.
– Все равно ешь похлебку, она отлично помогает от похмелья.
Через два часа мы стояли перед воротами и прощались, крепко обнявшись, как в старые добрые времена, когда он еще не надумал признаваться мне в любви. Фрак он подчистил магией и теперь выглядел прилично. Отвратительный запах застенка тоже выветрился.
– Ладно, тогда посиди тут, минут через двадцать тебя должно отпустить. – Я похлопала Вайрона по плечу и, поднявшись, аккуратно поправила складки на алом платье. – И ножницы свои не забудь. Уверена, они тебе еще пригодятся.
Однако не успела я выйти в коридор, как за спиной услышала издевательский смех Эбби:
– Ради всех святых, Ронни! Почему каждый раз я застаю тебя в каком-нибудь нелепом виде? У тебя сапоги то стаптываются, то к двери прилипают, то торчат из потолка в большой гостиной! Представляешь, какой переполох устроил внизу? Самому не надоело унижаться?
Шагов слышно не было, в соседней комнате она не пряталась, а значит, вновь спокойно перемещалась в периметре замка, хотя наверняка знала, как сильно Парнас не любил, чтобы кто-то, кроме него самого, тревожил магическое пространство Иствана.
Усмехнувшись про себя, я медленно повернулась. Вайрон уже вылезал из ловушки: подтянулся на руках, поставил на твердый край пола колени. Сапоги потерялись, а одна нога вообще оказалась голая.
– И зачем ты меня хотела видеть? – Эбигейл изогнула брови и приобрела на редкость высокомерный вид.
– Хотела спросить, зачем ты зачаровала Люсиль «вечной старостью», – с улыбкой вымолвила я, не сводя с кузины пристального взгляда. Вайрон, тщательно отряхивающий пыльные штаны, замер в полусогнутой позе и недоверчиво прислушался.
Мгновением позже, обдав меня порывом пахнущего розовым благовонием воздуха, Эбигейл оказалась в половине шага. За счет высоких каблуков мы были одного роста.
– Кажется, ты чего-то не понимаешь, Эннари, ты испортила лицо нашей дорогой сестре из понятной всем ревности к жениху. – Она злорадно улыбнулась. – Поэтому свалить проклятие на меня у тебя не выйдет. Светлые никого не проклинают.
– Да, вы просто зачаровываете. Не всегда изящно и удачно, но часто эффектно. – Я потянулась к ее аккуратно подвязанному под воротничком платья бантику, и кончики пальцев закололо заклятиями для защиты от темных чар. – Ты совершенно не понимаешь, как работает темная магия…
У Эбби нервно дернулся уголок рта.
– Я не только портальный маг, малышка Энни, но и отличный специалист по защите от темных чар.
– Проверим?
С молниеносной скоростью, напрочь испортив идеально уложенную прическу, я выдрала у нее клок волос. От боли и неожиданности Эбигейл вскрикнула, по пальцам мне ударило такой силы защитным заклятием, что кожа запылала. Наверняка теперь останется сильный ожог.
– Убью, приблудная девка! – рявкнула она, пытаясь вцепиться мне в волосы.
На светящихся скрюченных пальцах Эбби трещало какое-то заклятие, не исключаю, что способное подпалить мне шевелюру. Пока она не ударила магией, я раскрыла кулак и сдула ей в лицо пепел от сожженных магией волос. По инерции Эбигейл отшатнулась.
– Вот так работает темная магия, – спокойно прокомментировала я.
– Что ты несешь, чокнутая? – Она обтерла лицо ладонью.
– Добро и справедливость. Совсем как это делают светлые чародеи, – улыбнулась я и щелкнула пальцами.
Мгновением позже кузина начала стареть. Фарфоровая кожа покрылась пигментными пятнами, веснушками и сеткой морщин. Нос вытянулся, щеки впали, губы утеряли четкость и цвет. Стремительное старение было жутковатым: мускул за мускулом, кожа, суставы, руки, сердце…
– Останови! – крикнула она каркающим старушечьим голосом.
– Останови сама, специалист по защите от темных чар.
От потрясения она потеряла пару драгоценных секунд, а потом и вовсе растерялась, не сразу понимая, как остановить чудовищное увядание.
– Прикончу, ведьма! – бросился на помощь любимой сестре Вайрон.
– Стоять!
Я резко выставила руку, выстраивая между нами невидимый барьер, в который он благополучно влетел, как когда-то призрак мэра Догера. С его стороны донеслись бранные ругательства.
Наконец у Эбигейл получилось остановить разрушение. Тяжело дыша, она согнулась, уперлась ладонями в колени и одарила меня ненавидящим взглядом. По морщинистым вискам тек пот, волосы паклей торчали в разные стороны.
– Чувствуешь разницу? – тихо промурлыкала я. – Только светлые чары можно остановить, просто стянув с лица испорченную маску.
– Сними заклятие! – рявкнула она.
– Хочешь заключить сделку, светлая Истван?
– Совсем обезумела?! – рыкнула Эбигейл, вновь рванув в мою сторону.
Выставленную преграду она разломала ударом ладони и умудрилась вцепиться мне в платье. Под светящимися пальцами тончайший алый шелк начал темнеть, запахло паленой тканью. Я схватила противницу за запястье и без колебаний ошпарила магией, отчего у той из прически вылетели последние шпильки. Эбби охнула и отпрянула на шаг.
– Не хочешь сделку, госпожа директриса, тогда просто скажи, зачем зачаровала Люси.
– Чтобы тебя наконец вышвырнули из замка, темное отродье! – заорала она, выходя из себя и в ярости не замечая, что комнату накрыло заклятие небесного гласа, разносившего поток откровений по замку Истван. – Всю жизнь тебя ненавидела! Мать приезжала раз в полгода, а ты вечно под ногами мешалась, под руку лезла. Поласкайте меня, посмотрите, какая я несчастная! Проклятая Эннари Истван, рожденная от темного мага! Ты сама темное пятно в родовой книге нашей семьи! Да еще эта Люсиль – дура отменная. Две недели кудахтала, какая Эннари умная, какая красивая, какая талантливая! Ученики к ней ходят, в городе любят, Калеб в ней души не чает. Достала, стерва! Зачем вообще этот старый маразматик тебе приказал вернуться?!
Она замолчала. По-моему, для будущего директора школы для маленьких талантливых девочек у нее, пожалуй, был весьма специфичный словарный запас.
– Ладно, заслужила, – улыбнулась я и щелкнула пальцами, пуская колдовство вспять.
Пары секунд не прошло, как она вернула прежнее лицо молодой директрисы, разве что волосы торчали в разные стороны. Она одернула рукава, поправила воротничок и категорично спросила:
– Довольна теперь?
И неожиданно начала меняться в лице. Высокомерный взгляд оборачивался сначала растерянным, а потом испуганным. Нахмурившись, я оглянулась. В дверях стояла Летиция и смотрела на дочь прямым, немигающим взглядом.
– Эбигейл, повтори-ка еще раз все то, что сейчас сказала…
Ох и знатный же вышел скандал! До середины ночи замок гудел, выяснял отношения, вспоминал прежние обиды. Ругались все и со всеми. Не участвовали только мы с Калебом, посчитав, что достаточно причинили семье добра этим замечательным вечером. Факт, что Эбигейл Истван – исчадие ада, испортившее одну кузину и пытавшееся свалить вину на вторую, все-таки был признан и неоспорим.
За завтраком сдержанным тоном дед всем объявил, что она решила некоторое время провести в семье Арветты. Все поняли, что пресветлый отправил старшую внучку в бессрочную ссылку, но все еще жаждал крови. Боясь попасть под горячую руку и оказаться высланными, Истваны, кто имел неосторожность появиться с утра в столовой, дружно молчали. Когда напряжение за столом достигло такого пика, что в воздухе практически чувствовался особый предгрозовой запах, в зале появился лакей и громким голосом объявил:
– Госпожа Эннари!
Народ буквально подскочил на стульях, и от движения мелко зазвенел хрусталь.
– Вас просят немедленно явиться в острог для темных магов! – с торжественной миной, словно приглашал меня на королевский ужин, а не в кутузку, объявил посланец дурную весть.
От осознания, что колокол пробил не по их души, а по мою, наличие которой вообще-то под большим вопросом, сотрапезники заметно расслабились и выдохнули. Дед впился в меня яростным взглядом. Сама от себя не ожидая, я начала вспоминать, где вчера наследила темной магией. Получалось, что нигде.
– Я вчера не колдовала! – мгновенно открестилась я. – И ни одного дерева в королевском ботаническом саду не сломано. Калеб свидетель!
– Похоже, твой потерянный друг нашелся, – с довольной ухмылкой предположил тот самый свидетель, напомнив, что у меня имеется страшно обиженный и сбежавший приятель, о котором за вчерашними событиями я чуточку забыла.
– Дедушка… – с милой улыбкой обратилась к пресветлому, намекая, что не откажусь от портального амулета до столицы.
– В карете! – отрезал он, словно от него действительно убыло бы из-за какого-то там амулета.
– Хорошо, – пожала я плечами, – тогда мы с Холтом вернемся в замок вместе.
– Нет! – в один голос рявкнул они с Калебом, и от неожиданности подпрыгнул даже хрустальный графин между тарелками на стене.
– Святые демоны, – с фальшивым испугом охнула я, – зачем же так кричать? Просто поделитесь портальным амулетом.
Через час я уже стояла перед камерой, отделенной от коридора решеткой. От каменной коробки веяло ледяным холодом особой породы, перекрывающей магические токи. По толстым прутьям с треском пробегали искры жалящего заклятия онемения такой силы, что одного касания, пожалуй, было достаточно, чтобы остаться парализованным на пару часов. Зловоние вокруг стояло отвратительное, но в мертвецких, где у нас проходила практика, тоже пахло не пионами.
Вытянув ноги и скрестив руки на груди, Холт сидел на лавке в позе заточенного по ошибке высшего мага. В общем, выглядел презрительным и высокомерным, словно не его загребли за проклятие козлиными рогами партнера по карточной игре, а он снизошел до тюремной камеры.
– Доброе утро, – с иронией поздоровалась я. – Выспался?
Холт даже не потрудился повернуть голову. С видом оболганного наследного принца поднялся, одернул брюки и подхватил с лавки педантично сложенный, измазанный, как половая тряпка, фрак. Когда страж с помощью амулета снял охранное заклятие и, загремев ключами, раскрыл решетку, темный маг ленивой поступью, словно выходил из королевского номера в дорогом гостевом доме, покинул «место ночлега». Я даже не пыталась скрыть ехидную ухмылку.
– Давай что-нибудь съедим, – презрев приветствие, бросил он.
– Что именно?
– Что угодно. Главное, не мой мозг.
– А он все еще с тобой? – хмыкнула я, давая понять, что нравоучения ему уже вряд ли помогут.
Платила я, поэтому из принципа привела его в простецкую едальную, куда в наряде бродячего аристократа он неплохо вписался, и заказала похлебку из кислой капусты. Именно это нехитрое варево наливали арестантам, вернувшимся из застенка домой. Темный маг даже бровью не повел, спокойно размешал капусту в кипящем котелке, отломил хлеб и принялся есть.
После освобождения Холту надлежало покинуть Сартар, желательно немедленно, но коль переход через семь королевств проходит только раз в сутки, то оставшиеся два часа ему все-таки позволили провести на сартарской земле. Под мою ответственность, само собой.
– Прости, – буркнул он между делом.
Учитывая, что за все годы нашей дружбы Холт Реграм никогда не говорил этого волшебного слова, способного решить много проблем, я подавилась сладким кофе с молоком.
– Я не услышала, повтори еще разок!
– Проклятие! Прости меня, Эннари Истван, я вел себя как кретин! – обозлился Холт.
– Рада, что ты это понимаешь, – хмыкнула я, пряча улыбку за чашкой.
Он с брезгливостью отодвинул горячий котелок с похлебкой:
– Теперь, когда я покаялся, могу рассчитывать на что-нибудь поприличнее кислой капусты?
– А как же местные традиции? Я решила, что ты хочешь ощутить всю полноту сартарской самобытности.
– Ощутил уже, – буркнул он.
– Все равно ешь похлебку, она отлично помогает от похмелья.
Через два часа мы стояли перед воротами и прощались, крепко обнявшись, как в старые добрые времена, когда он еще не надумал признаваться мне в любви. Фрак он подчистил магией и теперь выглядел прилично. Отвратительный запах застенка тоже выветрился.