Лучшая фантастика

– Подождите. Если она утонула, почему экстренные службы сообщили об убийстве?

– Ее руки были связаны за спиной, – ровным голосом ответила Куин.

Кармен выдохнула худшее ругательство, что пришло ей на ум. С интересом наблюдавшая за ней Куин кивнула.

– Я не смогу вам помочь, – сказала Кармен, натянуто улыбнувшись.



Пробы воняли. Кармен могла лишь догадываться, что источником зловония служит разлагающаяся легочная ткань. Кадаверин, путресцин. Она оставила флаконы постоять на ночь, пипеткой отобрала осадок, отцентрифугировала и распределила слои по предметным стеклам. Закрыла флаконы и быстро накрыла образцы покровными стеклами, после чего склонилась над микроскопом. Затем изучала базы данных и просматривала увеличенные карты концентраций загрязняющих веществ, пока ей не начало казаться, будто ее голову зажали в тисках.

В восемь вечера она выпила две чашки отвратительного кофе с добавлением порошка какао вместо ужина. Потом взялась за сохраненные записи со станций мониторинга к северу и западу от города. За размытой границей, за пределами нынешнего охвата сети. В воде было слишком много загрязнителей, а значит, жертву выбросили – утопили – не в восстановленной зоне. Но сеть росла. И там, где она должна была пройти, коллеги Кармен поместили метеостанции, и станции мониторинга загрязнения, и всевозможное оборудование, чтобы получить картину экологических условий до и после рекультивации.

Кармен прогоняла алгоритм за алгоритмом, пока ей не удалось соотнести непереработанный пластик и загрязнители в легких жертвы с пластиком и загрязнителями на конкретном участке береговой линии. Вдоль берега были раскиданы станции наблюдения. Некоторые записывали видео.

Через два часа тринадцать минут у нее была запись.

Она знала, в каком месте жертва оказалась в воде. Знала номер автомобиля, который привез убийцу и жертву в то судьбоносное место. У нее была нечеткая запись с убийцей, бросавшим связанную жертву с дамбы в реку, которая, должно быть, вынесла ее в море.

Аэростат-дрон заснял случившееся и сохранил в своей неутомимой оптической памяти.

Я не могу, подумала она.

Но была та запись со связанной женщиной – живой, сопротивляющейся, – которую швыряли с дамбы вниз, на верную смерть в холодной мутной воде.

Ее беспокоило не установление личности убийцы. А то, что могло произойти потом. Что непременно произойдет, если будет предъявлено обвинение.

Вонь образцов по-прежнему пробивалась сквозь синтетический аромат жимолости, хотя она трижды вымыла руки.

– Это вам не аравийские благовония, – пробормотала Кармен и отправилась мыть руки в четвертый раз, говоря себе, что цепкий запах – не метафора.



Утром она все еще пыталась решить, позвонить ли Куин и если да, то что ей сказать, когда Куин вновь появилась в ее дверях. Кармен подпрыгнула, когда следователь прислонилась к косяку.

Куин с любопытством оглядела Кармен.

– Может, убийца все-таки вы.

– Может, вы призрак, который постоянно мне является.

Куин пожала плечами, выпятив нижнюю губу и качнув головой вбок.

– Знаю, я дала вам недостаточно времени…

– Достаточно, – перебила Кармен.

Куин посмотрела на нее. Нахмурилась. Протянула руку.

– Давайте выпьем кофе, – предложила она.



Кармен привела ее в небольшую кухоньку, где Куин понюхала кофейник, сказала: "Я угощаю", – и в свою очередь увела Кармен обратно по коридорам и холлу в небольшое кафе напротив. Когда они устроились с капучино и печеньем, Куин оперлась локтями о стол, покрытый скатертью в красную клетку, и произнесла:

– Вам не нравятся копы.

Кармен поболтала печенье в кофе, чтобы не смотреть ей в глаза.

– Вы мне нравитесь. Проблема в вашей работе.

– Буду откровенна, большую часть времени я с вами солидарна, – признала Куин. – Но кто-то должен это делать, и если это делаю я, то мне известно, кто принимает решение, становиться говнюком или нет, и я могу как-то на это повлиять.

Кармен невольно рассмеялась.

– Передо мной моральная дилемма, Куин. Думаю, я знаю, кто это сделал.

– Вы выяснили это в одиночку? Фантастика. Придется выплатить вам гонорар.

– Ладно, я не знаю, кто именно это сделал. Я знаю, как узнать, кто это сделал.

Куин отпила кофе.

– И в чем заключается дилемма?


– В том, о чем я вам говорила, – ответила Кармен. – Тюрьмы – это зло.

– Необходимое зло.

– Нет.

Куин постучала печеньем по краю стаканчика.

– Вы хотите просто отпустить убийц и насильников?

– Я хочу изменить общество, чтобы люди поддерживали друг друга и заботились друг о друге. Чтобы убийц и насильников просто… просто не было.

Куин хохотнула.

– Это против человеческой природы. Сколько богатых говнюков следует отправить в тюрьму? У них нет никаких проблем с поддержкой, но они все равно совершают преступления?

Смех Кармен по горечи намного превосходил ее кофе.

– А сколько богатых говнюков действительно отправляются в тюрьму? Когда вы в последний раз конвоировали банкира, Куин?

Куин опустила взгляд.

– Я занимаюсь убийствами.

– Значит, если убийств не будет, вы лишитесь работы.

– С удовольствием, – сказала Куин. – Но этот номер не пройдет, Поллианна.

Кармен уставилась на нее. Быть может, следовало попробовать иной подход.

– А вы когда-нибудь убивали кого-то?

– Конечно, нет.

– Но разве вы не человек?

Куин фыркнула.

– Моя бывшая жена с этим не согласится, но… я человек. Ладно, совершать насильственные преступления свойственно испорченной человеческой природе. Эгоистичной человеческой природе. Хищной человеческой природе. Вы хотите выпустить хищников на свободу, чтобы они причиняли вред всем, кому пожелают? Как вы собираетесь поступить с теми убийцами, которые у нас уже есть? Вы не сможете не дать этим людям вырасти плохими. Как насчет их жертв и причиненных им психологических травм? Как насчет защиты общества?

– Наказание – это не средство сдерживания. Карательная судебная система не снижает уровень преступности, потому что не воздействует на ее причину. А в конечном итоге лишь порождает больше преступников. Если вам не нужны рецидивисты и новые искалеченные поколения, нужно полностью изменить свою философию.

– Это не моя философия. – Куин откусила кусочек от своего печенья и принялась жевать, откровенно раздосадованная. Потом допила остатки кофе. Подкрепив таким образом силы, она продолжила: – Моя главная задача – обеспечить безопасность невинных людей и защитить ткань общества.

– Моя тоже. Я полагаю, что когда-нибудь то, что мы называет тюрьмами, будет считаться таким же варварством, как "железные девы" и поджаривание людей на вертеле.

– Звучит отлично. – Куин поковыряла в зубах ногтем большого пальца. – Каков план действий?

– Изменить мир, – ответила Кармен.

Куин не глядя швырнула свой стаканчик в устройство для переработки отходов. Словно повинуясь руке ангела-хранителя, стаканчик попал точно в цель. Следователь вознесла глаза к потолку и воззвала к невидимой высшей силе:

– Последнему анархисту надо бы воздержаться от травки и сочувствия.

– Я не анархист! – возразила Кармен. – Просто я верю в коллаборативное управление, а не в карательное. Если вы хотите, чтобы люди ощущали себя частью системы, нужно дать им доступ к этой системе и власть над ней.

– Всегда найдутся говнюки, – сказала Куин. – Пожалуйста, поведайте, что вы узнали про этого конкретного говнюка, чтобы я помешала ему вновь стать говнюком.

Кармен взяла пакетик сахара и принялась вертеть его в руках.

– Я могла бы добавить, что, промолчав сейчас, вы станете виновной в сокрытии улик.

Неужели?

– Лица, отказывающиеся выполнять свой долг по морально-этическим соображениям, и прежде попадали в тюрьму за свои принципы.

– Вы препятствуете правосудию.

– Вы меня арестуете? – Кармен подумала, не станет ли мученицей. ОТВАЖНЫЙ УЧЕНЫЙ БРОСАЕТ ВЫЗОВ КОПАМ И РИСКУЕТ ПОПАСТЬ В ТЮРЬМУ РАДИ ПРИНЦИПОВ. СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ДО СИХ ПОР НА СВОБОДЕ.

Нет. Эта последняя часть не принесет ей любви ближних.

Не принесет ей собственной любви.