Лучшая фантастика

Можно было бы что-нибудь выдумать, но я даже не знаю что. Это может привести к обратному эффекту. Я не готова рисковать, пока не буду уверена, что оно того стоит.

Я могла бы притвориться, что волнуюсь перед предстоящими поисками. Захват объекта – это совершенно новая для меня задача. Можно было бы обдумать эту мысль, но она мне не кажется особенно блестящей. Когда я в последний раз продумывала сложный секретный план, то сразу почувствовала, насколько это блестящая идея, едва она посетила меня. Так что лучше подождать, когда у меня снова возникнет подобное ощущение.

Пол в коридоре выложен белой гладкой плиткой, на ощупь и, судя по его температуре, синтетической, а не керамической. Стены и потолок также белые. Везде чистота и порядок, а тщательно закрытые двери придают этому коридору сходство с заброшенным больничным отделением, где моя команда устраивала учения в прошлом году. Но запахи здесь совсем другие. В заброшенной больнице пахло болезнью и лекарствами, а здесь пахнет пылью и земными недрами, а еще тут почти нет посторонних шумов. Мы спустились на семь этажей вниз, поэтому сюда не доносится никаких звуков сверху, только глухой вибрирующий гул. Я ощутила этот гул моими костями и глазными яблоками, когда Девин только свернул с шоссе, а теперь он достиг такой высоты и силы, что у меня начинают зудеть десна.

Но есть и другие звуки, просто они тише: жужжание, щелканье и шорохи небольших механизмов, которые продолжают работать. Станция укомплектована целой армией дронов-рабочих – "Сильные голоса" взяли их под контроль и могут использовать в своих целях. В моем досье указано, что они находятся под наблюдением и занимаются своими привычными делами, однако проявляют странную склонность сбиваться в группы.

Я отдергиваю лапу, когда вижу маленького дрона-ремонтника, который быстро бежит у стены и тащит на своей плоской, как у жука, спине вентилятор для охлаждения процессора. За ним следует другой дрон, еще меньшего размера. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься на это, похожее на мышь, существо и не проглотить его, в груди у меня начинает клокотать рычание. Это мельтешение нервирует меня. Мой взгляд следует за ними, все равно как когти на задней лапе вытягиваются вдоль того места, которое особенно сильно чешется. Ну да, еще одно "Все равно как".

Я бы вообще предпочла не испытывать подобных чувств. Но что поделаешь, таковы издержки собачьей жизни.

Я тихо скулю. Гудение станции почти полностью заглушает этот звук.

– Сера? – говорит Кэрол.

Она не задает вопрос, поэтому я ей не отвечаю.

Мы идем до конца коридора, а потом снова начинаем спускаться по лестнице. Здесь есть лифты, но мы должны избегать их, поскольку система была взломана. Мы спускаемся еще на одиннадцать лестничных пролетов. Согласно СОД, мы сейчас находимся на глубине шестидесяти двух метров под земной поверхностью. Уши закладывает от давления. Кэрол тяжело дышит, хотя для своего возраста она в отличной физической форме.

Гул реактора здесь становится еще сильнее. Кэрол открывает дверь пожарного выхода, и звук снова усиливается. Рядом с дверью – стойка с маленькими наушниками, вероятно, чтобы заглушить шум. Кэрол останавливается, берет наушники и подключает их к своей СОД.

Я несколько раз встряхиваю головой, чтобы избавиться от заложенности в ушах, а также надеюсь, что шум станет чуть тише. Ничего подобного не происходит; просто я начинаю привыкать к нему.

– Сера, – говорит Кэрол. Вероятно, ей удается перекричать гул в подземелье. – С тобой все хорошо?

"Этот шум, – отвечаю я. – Сбивает с толку".

– Ты сможешь работать?

"Я смогу работать", – я отвечаю на автомате, но решаю приложить все усилия, чтобы у меня получилось. Во время поиска я полагаюсь на свой слух. И хотя от этого шума у меня мурашки по коже, я могу сосредоточиться настолько, чтобы расслышать любой, малейший звук, доносящийся сквозь этот гул. У меня феноменально острый слух. И, несмотря на все затруднения, я не утратила его.

Согласно полученному плану, нужный нам канал доступа к коридорам и туннелям для обслуживания внутреннего контура реактора находится на этом этаже.

Кэрол стучит пальцем по экрану своей рации и возмущенно качает головой.

– Сигнал не проходит, – говорит она.

Я знала, что связи здесь не будет. Думаю, и она об этом знает, но все равно нужно было проверить. Похоже, люди намного больше боятся потерять доступ в Интернет, чем я – к "Моданету". Вероятно, это связано с тем, что возможности "Моданета" весьма ограничены, в то время как Интернет представляет безграничные возможности для связи, социального общения, а также поиска информации; он дает людям ощущение, что они смогут решить любую проблему, если только получат дополнительную информацию и смогут привлечь к решению как можно больше других людей. Однако я знаю, что мне нужно полагаться только на себя. Я никогда не видела Интернет, разве что мельком на устройствах людей, и не переживаю из-за того, что не могу прибегнуть к его помощи.

Когда я проходила обучение, Дейси говорила мне, что я не должна смотреть на мониторы, вот я этого и не делаю. В ЦНИИ, если ты посмотришь один раз на монитор, получишь вербальное предупреждение. Если посмотришь еще раз – получишь предупреждение, и тебя на время отстраняют от работы. А также лишишься разных привилегий вроде возможности поплавать в свободное время. Если ты – молодая, полная сил собака, то это ужасно неприятно, когда тебе не позволяют поплавать в свое удовольствие.

В конце светлого коридора из открытой двери вылетает дрон размером с воробья. Он летит вдоль стыка стены и потолка, ныряет в следующую дверь и скрывается из виду. При этом он издает ужасные звуки, похожие на жужжание осы.

Все мое тело напряжено. Здесь слишком много всяких раздражителей.

– Эй, – говорит Кэрол. – Все хорошо. – Она пристально смотрит на меня, и мне кажется, что она пытается не только успокоить, но и предупредить о чем-то. Я пытаюсь немного расслабиться, чтобы она не замечала моего напряжения.

Мы идем дальше. Я стараюсь не отставать и следовать за ней, но с каждым шагом чувствую себя так, словно бреду по грудь в воде. Я вхожу за Кэрол в комнату, где мы маневрируем между лабораторными столами, пока не оказываемся в просторном складском помещении. На двери – кодовый замок, но есть и обычный замок с дверной ручкой. На кодовом замке мигает оранжевая лампочка, однако Кэрол не обращает на нее внимания и достает ключ. Она отпирает замок почти бесшумно.

Дверь открывается, и мы оказываемся в коридоре с решетчатым полом и бетонными стенами. Он очень узкий и тускло освещен. Три дрона размером с собачьи лапы бросаются врассыпную от открытой двери. Другие – размером с голубей – с писком летят под потолком. Один из них вдруг пикирует вниз и прямо у меня на глазах из него появляются колесики, а летательный аппарат втягивает корпус, после чего он, ни на секунду не останавливаясь, продолжает движение по полу.

– Блин, – говорит Кэрол. Она тоже наблюдала за дроном. – Думаю, они пытаются отвлечь наше внимание от передвижения их дрона. Черт, Сера, ты точно справишься?

"Я смогу работать", – снова повторяю я, и ответ приходит быстрее, чем я успеваю его обдумать. Но, даже обдумав, я не меняю его.

Я делаю шаг вперед и замираю. Я чувствую, как мой голос рвется из груди, пытаюсь помешать этому, но не могу. После появления всех этих дронов он словно начинает жить своей жизнью, так что у меня щиплет в глазах, а во всех суставах ощущается зуд. Я заставляю себя снова двигаться вперед навстречу всему этому мельтешению в коридоре. У меня получается, я могу идти, но мой голос все же вырывается наружу тихим, похожим на стон, рычанием.

Мимо нас следует дрон-уборщик, он огибает меня и с чавканьем проходится своей щеткой-валиком по решетке перед собой.

Я открываю пасть и тяжело дышу. Чувствую запах тревоги в своем дыхании. По крайней мере я не могу скулить, пока у меня так широко раскрыта пасть. Жужжание и скрежет, издаваемые дронами, наполняют узкий коридор, эти пронзительные звуки слышны даже через глухой бесконечный стон станции.

Я вздрагиваю, когда что-то теплое касается моей спины – Кэрол кладет руку мне на холку. Я поднимаю морду.

– Соберись, девочка, – говорит она.

Хоть я и не люблю, когда ко мне прикасаются, но этот ее жест мне нравится. Меня он успокаивает.

Обычно Кэрол даже не пыталась приласкать меня. Ласки всегда доставались Мэку.

Я начинаю понимать, почему он так раболепно обожал ее.




Часто бывает, что внешние раздражители перестают отвлекать меня после того, как я к ним привыкаю. В данном случае это громкое гудение моторов термоядерной станции. Со временем мои органы чувств привыкают к этому новому состоянию, и я снова могу задействовать в работе свой слух.

Однако в отношении сильных зрительных раздражителей в виде дронов ситуация складывается иначе. Они по-прежнему все время попадаются на пути. Теперь их стало меньше, но все равно они следуют мимо не реже, чем раз в десять секунд. Идти по этим кишащим дронами туннелям подземных коммуникаций и при этом пытаться разглядеть среди них мою мишень – это все равно что стоять на сильном ветру с широко раскрытыми глазами, которые при этом ничем не защищены. Я чувствую себя разбитой.

Неплохое "Все равно что", но я слишком подавлена, чтобы заносить его в свой список. Я должна отвлечься от всего этого. Мне нужно работать.

Туннель соединяет реакторы D и С. Реактор В был отключен примерно два часа назад. Моя цель, вероятно, находится где-то около реактора С, хотя охрана станции и обычные собаки с проводниками не смогли ее обнаружить. Они очистили помещение, чтобы ничто не мешало нашей с Кэрол работе. Но туннель в несколько километров длиной и огибает паровую трубу реактора С.

Кэрол снова кладет руку мне на загривок. Ее прикосновение лишь чуть-чуть успокаивает меня.

– Проверь здесь, – говорит она, указывая на щель под стыком двух несущих балок. Я так рассеянна, что прошла мимо.

Ужасно стыдно, когда ты что-то пропускаешь, но я благодарна Кэрол за ее внимательность. Главное для меня – хорошо выполнить свою работу. Я проверяю место, на которое указывает Кэрол, и сосредотачиваюсь, чтобы ничего больше не пропустить.

Я узнаю стиль работы Кэрол. Теперь она проводит поиск вместе со мной точно так же, как она работала когда-то с Мэком. Кэрол нравится такой неэффективный грубый труд, с моим появлением в команде она утратила возможность работать подобным образом.

Эта мысль заставляет меня ненадолго остановиться. Кэрол тоже замирает и внимательно смотрит на меня. Она пытается распознать какие-нибудь сигналы, потому что этот поиск не похож на работу с собакой, обладающей УИ. Это благодаря таким поисковым работам она и любит работу в ПС-службе.

Я снова иду вперед, стараясь не подавать никаких ложных сигналов о том, что якобы напала на след. Вместо этого я следую за идеей.

Возможно, сейчас не время становиться такой, как прежде.

Возможно, мне и дальше следует прибегать к помощи Кэрол.

Она уже начала иначе вести себя со мной. Возможно, она почувствовала взаимосвязь, которой ей так недоставало. Может быть, она думает, что мы с ней и дальше сможем работать в команде Андерса, пока мое тело не подведет меня, и я не уйду на пенсию по состоянию здоровья, как и обычная ПС-собака.

Я могу сделать так, чтобы у Кэрол пропало желание уходить в отставку.

Но не исключено, что для этого понадобится что-то еще, а не только моя потребность в ее помощи. Это может положить начало возникновению необходимой взаимосвязи, но как поддерживать ее постоянно? Я не могу день за днем мириться с этой неэффективной и медлительной манерой работы. Однако в данный момент мне нужна ее помощь, поэтому я должна использовать сложившуюся ситуацию к своей выгоде.

Несмотря на то что все эти мысли тревожат мой разум, я машинально останавливаюсь, когда нос заставляет тело повернуть влево. Все мысли тут же исчезают. Я не сосредотачивалась на зрительных образах, в них нет особой пользы из-за дронов, которые постоянно мельтешат под потолком, выползают из трещин и щелей на стенах и в полу, пикируют сверху.

Я прислушиваюсь, не обращая внимания на глухое гудение станции, хотя уже понимаю, что след был оставлен здесь несколько минут назад и нужный мне объект сейчас скорее всего находится вне зоны слышимости. Но основные мысли сосредоточены на носе – я нюхаю, стараюсь распознать запах.

"Интересно", – передаю я.

– Я вижу, – говорит Кэрол. Ее голос звучит довольно. Она по привычке достает рацию, чтобы передать сообщение, но затем убирает ее в карман, вспомнив, где мы находимся.

Я начинаю искать источник запаха.

Крыса – отвратительный мерзкий грызун, запах мочи и кала из переваренной клетчатки, а также еще чего-то, и этот запах совсем слабый, не соответствующий тем образцам, которые мне предоставили, но близкий к нему, это не обычная крыса, по крайней мере не крыса, которая живет здесь и пропиталась запахами цемента, бензина и чистящих средств, а крыса, жившая в доме или лаборатории, она хорошо питалась, и… там есть что-то еще, и я не могу… странно, но мне никогда еще не доводилось искать биологический дрон, и я

Запах начинает рассеиваться, исчезать, воздух здесь подвижен, перепады температуры и легкие сквозняки гонят его по разветвляющимся коридорам через пространство и время, создавая причудливые завихрения, в самое тихое место, и на четырехстороннем перекрестке запах все еще ощущается, но

Его перебивает кисловатый запах обгоревшего электрического провода, скорее, нужно постараться найти запах

Под перекрестком находится вентиляционная шахта, воздух поступает вверх, и невозможно определить, в какую сторону двинется воздух с нужным запахом

Не так уж и невозможно, но…

Кэрол позади меня, она не стоит на пути у запаха, она умеет остановиться так, чтобы не мешать мне

Крыса.

Размякшие от времени молекулы здесь чуть плотнее, они снова опускаются на решетку, как пучки вылинявшей шерсти

Чем дальше я иду по туннелю, тем слабее и слабее запах, но я уверена, что это тот самый туннель, ошибки быть не может, я с силой втягиваю воздух, я уверена, что это

– Сера, – говорит Кэрол, но я продолжаю нюхать воздух и не реагирую, поэтому она повторяет: – Сера.

Еще тридцать футов туннеля пройдено, запаха нет, но я уверена, что его источник где-то здесь, он должен быть здесь, след был таким явным

– Давай посмотрим в другом ответвлении. Если там ничего не окажется, Сера, мы можем вернуться.

Она даже берется за ручку на моей шлейке, я сначала напрягаюсь и начинаю сопротивляться, чего никогда прежде не делала. Кэрол пытается утащить меня, хотя я взяла след. Я сбита с толку. Почему она не доверяет моему носу, ведь я – поисковая собака, а она – проводник, это я говорю ей, куда ведет след, а она должна делать на основании этого выводы. Мое сердце сильно бьется. Я иду за ней, но с трудом сдерживаюсь, чтобы не вернуться обратно.

Мы входим в центральный туннель, он справа от того, где я только что была. Через пятнадцать футов я беру след крысы.

Кэрол была права.

"Интересно", – передаю я и быстро иду по следу.

– Да, – соглашается Кэрол и следует за мной.

Через несколько минут след вновь исчезает, время и непрерывное движение воздуха уносит его. А может быть, его удалось как-нибудь хитроумно замаскировать? Неужели биологические дроны настолько умны? Думаю, все зависит от ума того, кто этим дроном управляет.