Лучшая фантастика

Мы едем дальше еще несколько минут, за окном маячит этот маленький шпион, виднеются затопленные сжатые поля, и время от времени попадаются какие-то служебные постройки. Мы проезжаем еще один контрольно-пропускной пункт, но полицейские машины больше не преграждают нам дорогу, а стоят в отдалении. Я вижу дымящие трубы и низенькие безликие строения.

Теперь гул раздается от чего-то, расположенного на земле. От него шерсть на моей спине поднимается дыбом. К тому времени, когда мы подъезжаем к постройкам с их дымящими трубами, у меня уже вибрируют кости и желудок, а кожа под вздыбившейся шерстью покалывает.

Когда наш конвой останавливается, все, кроме меня, выходят из машины. Через вентиляционное отверстие в моем контейнере-клетке я наблюдаю за тем, как Кэрол, Андерс и Девин идут вслед за двумя одетыми во все черное рабочими в здание, а ветер хлещет им в лицо.

Сейчас моя задача – отдохнуть, набраться умственной и физической энергии перед предстоящей работой. Но меня нервируют эти вибрации и не дают покоя мысли, не покидающие со вчерашнего дня.

Кэрол не любит общаться со мной через СОД. Она не любит меня. Она предпочитает работать по старинке, когда собака представляет проводнику несовершенную обратную связь с помощью языка тела, а проводник интерпретирует эти сигналы в меру своих способностей. И Кэрол нравится такая неэффективная работа, потому что так ей кажется, что между ней и собакой возникает взаимосвязь.

СОД позволяет установить прямую связь между моим мозгом и ее, но такое взаимодействие ей не по душе.

Я не могу подобрать удачного сравнения для взаимосвязи, которую она имеет в виду.

Почему она предпочитает такую неэффективную работу и нечеткую коммуникацию, когда собаки с УИ объективно гораздо лучше? Я этого не понимаю. Но мне хочется продолжать работу. Хорошо справляться со своими обязанностями для меня так же важно, как для Кэрол иметь эту взаимосвязь.

Но как сделать так, чтобы обе эти цели были достигнуты?

Слышатся шаги, они приближаются к грузовику, но дверь открывает Андерс. С ним женщина в темной одежде – такой же аккуратной и практичной, как и то, что носят участники ПС-команд. Андерс открывает мой контейнер и спокойно, без спешки пристегивает поводок. Он знает, что меня не нужно хлопать по спине. Всем в нашем ПС-отряде известно, что мне это не нравится, и Андерс умеет себя контролировать, поэтому никогда не позволяет себе ничего подобного, в отличие от Девина. По команде Андерса я выпрыгиваю из машины.

Мы находимся на посыпанной гравием парковке посреди размытой дождем прерии. От огромных труб поднимается пар с металлическим запахом. Ветер пролетает мимо моего носа, принося запахи сломанных стеблей, растоптанной травы, влажной земли, и все это смешивается с сильным запахом озона. После напряженного часа, проведенного в душном грузовике, этот дующий в морду свежий ветер вызывает у меня восторг.

Еще один человек в темной одежде наблюдает за нами, стоя у дверей, за которыми исчезли члены моей команды. Он осматривает окрестности через армейские очки с толстыми линзами.

– Это Сера, – говорит Андерс женщине. – Сера, это Анджела Вейл. Она руководит поисками и хотела бы познакомиться с тобой.

Я понимаю его речь без СОД – даже мозг обычной собаки способен распознавать образы слов, пускай они и не понимают их смысл так же хорошо, как я. Однако я не могу ответить. Только у Кэрол есть интегрированный нейронный маршрут, подключенный к моей базе данных. Поэтому я выбираю самый простой язык для вежливого приветствия – сажусь.

– Она говорит вам "Привет", – переводит Андерс.

Анджела тянет ко мне руку. От нее исходит запах чистящего средства для людей, в котором явно ощущается химическая отдушка – "Моданет" определил бы это как попытку имитации растительного запаха для слабого человеческого обоняния. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не отпрянуть от ее прикосновения.

– Вы уверены, что ее опыт работы в ПС-службе не скажется на результатах поиска?

Андерс качает головой.

– ЦНИИ проводит тренировки по той же самой программе, по которой готовятся и ваши собаки. Только процесс воспитания слегка различается.

Анджела берет меня за ухо и нежно треплет его. Я продолжаю терпеливо сидеть, но бросаю на Андерса недобрый взгляд. Он ловит его и отворачивается.

– Без сомнения, потребуется большая… самоотдача. Чтобы довести дело до конца.

Андерс усмехается.

– В таком случае эта собака лучше всего подходит для работы. – Он приседает на корточки напротив меня. К счастью, Анджела убирает от меня свои руки и отходит. – Сера, задание предстоит сложное. – Мне всегда нравилось, как Андерс со мной разговаривал. Он засовывает руку в карман своей рубашки и достает оттуда флешку, которую присоединяет к интерфейсу моей СОД, внедренной в мою шлейку. Мой мозг получает защищенное паролем досье с пометкой: "Доступ ограничен".

– Параметры непростые, новые поисковые элементы, а также незнакомая среда, – говорит он, – все будет происходить под землей.

Я открываю пасть и начинаю дышать ртом. Андерс проводит краткий инструктаж без проводника. Прежде вся информация, которую я получала от Кэрол перед началом поиска, ограничивалась образцами запахов и полицейскими отчетами. Мне становится интересно, что в том досье с "ограниченным доступом".

– Кроме того, ты должна будешь не только обнаружить объект, но и задержать его. Кэрол сообщит тебе минимальную информацию. В этом файле есть особо секретные сведения, доступ к которым будет только у тебя. Кэрол знает про твою цель, но ей неизвестны детали, которые понадобятся тебе во время работы. Ты должна будешь держать часть информации от нее в секрете. Понимаешь?

Он вытягивает обе руки. Правая рука – для ответа "да", левая – "нет". Участники команды часто играли со мной в эту игру, когда я только начала с ними работать, и мой интеллект вызывал у них удивление.

Я тыкаюсь носом в его правую ладонь.

– Хорошо. Анджела сообщит тебе пароль, чтобы открыть досье. Уничтожь его, как только получишь всю информацию. Не нужно сохранять его в базе данных, просто держи его в своей биологической памяти. Ты поняла?

Словно зачарованная, я перевариваю эту информацию примерно полминуты, затем снова тыкаю носом в его правую ладонь.

– Хорошо. Анджела?

Женщина наклоняется ко мне и вводит пароль на интерфейсе моей шлейки. Пароль мигает в моих мыслях.

Я открываю досье.

С неба спускается дрон и низко зависает над нами. От его жужжания у меня начинает сосать под ложечкой. Я быстро моргаю, стараясь усвоить информацию, как будто она находится перед моими глазами, и это моргание помогло бы мне лучше рассмотреть ее.

Затем я смотрю на Андерса. Он с тревогой наблюдает за мной.

– Сера, у тебя есть вопросы?

Я обдумываю содержимое досье. Теперь это уже не просто сохраненные файлы, а часть моего жизненного опыта, как будто я сама стала свидетельницей всех событий, или мне рассказали о них. Архитектурный план термоядерной электростанции, все детали ее работы: от расписания очистки до устройства системы вентиляции, кондиционирования и обогрева. А еще там несколько образцов запахов, в том числе запах домовых крыс и кремниевых филаментов.


Информация очень любопытная, от волнения у меня даже урчит в животе. В словах Андерса было что-то непонятное? Эти сведения смущают меня?

Нет. Я касаюсь носом его левой ладони.

– Замечательно, – говорит Андерс. Он распрямляется и поворачивается к Анджеле. – Мы готовы.

Мы направляемся в сторону здания, и гудение, исходящее от него, усиливается по мере нашего к нему приближения. Паровые трубы возвышаются над нами словно гигантские мертвые деревья.

Кэрол ждет нас в коридоре. Андерс передает ей мой поводок. Гул здесь еще громче, физические ощущения – ярче, и пахнет жилым помещением: кофе, средством для мытья посуды, чернилами и бумагой, фильтрами для очистки воздуха. Анджела, от которой пахнет чем-то кислым, проводит нас в переговорную комнату, где в мусорной корзине лежит банановая кожура.

Там еще две собаки, которые поворачивают ко мне морды, когда я вхожу. У них нет УИ. Девин тоже здесь, а еще – много мужчин и женщин в темной форме.

Кэрол садится рядом с Девином и смотрит на Андерса такими же глазами, которыми она глядела на Мэка, когда тот выплывал с кухни с невероятно довольным видом. Ее лоб наморщен, губы сжаты в тонкую линию. Андерс не обращает на нее внимания и встает у стены позади нас.

– Ну и что все это значит? – спрашивает ее Девин, показывая на меня кулаком. Кэрол смотрит на него и качает головой.

У меня появляется вероломная мысль. Я могла бы втайне поделиться с Кэрол информацией – всем сразу, или только частью, или вообще ничем не делиться, но рассказать правдоподобную ложь. Возможно, тогда бы Кэрол почувствовала взаимосвязь со мной.

Я принимаюсь анализировать эту идею. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее крепнет мое убеждение, что ничего у меня не получится. Какой бы секретной ни была эта информация, она – ужасно скучная. Схемы, запахи, карты. И Кэрол могло не понравиться то, что я собиралась ей сказать. Поэтому я откладываю эту идею на потом и принимаюсь слушать инструктаж. Мне нужно выяснить, что известно Кэрол.

Анджела сообщает некоторую информацию, которую я уже знаю из досье. Мы сейчас находимся над Среднезападной термоядерной установкой – самым большим генератором термоядерной энергии в мире. Вчера в 21:35 служба безопасности зафиксировала нарушение в работе коммуникационной системы, а вскоре после этого был потерян контроль над системами, находящимися под третьим подвальным помещением, в том числе над автоматизированными системами поддержки, а также над всеми дронами; вскоре после этого произошло незаконное проникновение на территорию объекта; охране удалось задержать двух мужчин и одну женщину у северо-восточного входа в здание, на допросе в полиции эти трое зачитали манифест организации "Сильные голоса в поддержку безмолвных".

– Ни хрена себе! – шепчет Девин. Анджела пристально смотрит на него. Проводник по другую сторону стола громко хохочет.

– А разве, – говорит он, – на этой станции содержат обезьянок и морских свинок? Что они тут вообще забыли?

Анджела сердито смотрит на говорившего и откашливается.

– В своем манифесте они заявляют, что их цель – добиться экстренного закрытия станции. – Проводник фыркает, а на лице Анджелы возникают новые морщины недовольства. – И поверьте мне, это будет настоящей катастрофой. После полного отключения генератора, потребуется не менее шестидесяти часов, чтобы снова вернуть его уровень производительности хотя бы на пятьдесят процентов от нынешнего показателя. Генератор полностью обеспечивает энергией семь штатов и является основным поставщиком энергии еще для шести штатов. Примерно для четверти территории США. Хуже того, во многих регионах сейчас объявлена чрезвычайная ситуация из-за серии ураганов, с последствиями которых вам приходилось разбираться в последнее время. Людям нужно заряжать свои машины, чтобы они могли покинуть затопленные районы или переехать из разрушенных домов. Им требуются места для временного проживания. Больницам приходится работать в полную силу. Ситуация очень серьезная.

Мужчина ничего не отвечает, и я облегченно вздыхаю.

– "Сильные голоса", – продолжает Анджела, – весьма серьезная организация. Несмотря на легкомысленное отношение общества к этой структуре, за последние пять лет количество членов этой радикальной группировки выросло почти в два раза. У них отличное финансирование. Они действуют очень эффективно. Может быть, лет десять назад они и были сборищем хиппи, престарелых любительниц кошек, и веганов-студентов, но теперь все изменилось. За последние два года "Сильные голоса в поддержку безмолвных" совершили несколько нападений на крупные компании и организации, которые стараются не предавать широкой огласке свою деятельность. Группировка официально так и не взяла на себя ответственность за те атаки. И раз они предпочитают молчать, значит, у них есть на то особые мотивы, а вовсе не страх, паника или нежелание привлекать внимание прессы. Если они не хотят, чтобы об этих историях стало известно широкой общественности, мы тоже не станем их афишировать. Не хватало нам еще в довершение ко всему посеять панику из-за риска экологической катастрофы.

– Люди точно заметят, если на четверти территории Америки отключится электричество, – говорит женщина, сидящая с противоположной стороны стола.

Анджела смотрит на нее, но не с таким хмурым видом, как на мужчину-проводника.

– Разумеется, – соглашается она. – Они меняют правила игры. Мы пока не знаем почему, однако это важно.

– Но, – говорит Девин, – вы же задержали их. Я понимаю, им удалось взломать вашу компьютерную систему. Но что мы сейчас должны искать?

В ту же секунду перед моим мысленным взором возникают образцы запахов: домовые крысы, кремниевые филаменты и что-то еще, только я не могу понять, что именно. Но что-то знакомое, заставляющее меня думать о работе, о цели.

– Примерно час назад один из шести реакторов в установке был отключен от Интернета. Произошло аварийное отключение, которое невозможно было остановить из-за… повреждений в системе электрооборудования. Перед этим мы заметили ряд мелких нарушений во внутренней системе безопасности. Мы считаем, что эти трое задержанных успели запустить что-то в станцию.

– Дрон, – говорит Кэрол. – Вот же дерьмо!

Это не просто дрон.

Кэрол говорит тихо, но Анджела все равно ее слышит. Теперь Анджела смотрит на Кэрол.

– Да, – говорит она. – Скорее всего речь идет о биологическом дроне. Крысе.

– Боже, – шепчет Кэрол.

– Хм, – говорит проводник, который уже брал слово прежде. – А зачем этим "Голосам в защиту безмолвных" понадобились дроны-крысы?

– "Сильным голосам", – поправляет его Анджела, а затем продолжает: – Дрон вывел из строя реактор B. Мы подозреваем, что теперь он находится около реактора С, так как реактор А тщательно охраняется. Команды с обычными собаками обеспечат поддержку группам, которые охраняют реактор А. Мы должны сыграть на опережение и нейтрализовать дрон, прежде чем он вызовет новые сбои в работе станции. Вот здесь нам и понадобится помощь собаки с УИ. – Анджела смотрит на Кэрол. – Реактор D сейчас отключен на техобслуживание. Добавьте сюда реактор В, и получается, что в данный момент станция работает только на 66 процентов. Если уровень упадет ниже 50 процентов, это будет означать серьезные неполадки на станции. Ниже 33 процентов – это уже катастрофа.

Она глубоко вздыхает и обводит взглядом всех, кто находится в комнате, однако старается не смотреть в глаза болтливому мужчине-проводнику.

– Итак, – говорит она. – Приступим.



Мы спускаемся по лестнице, здесь пахнет цементными блоками и мочой – на лестницах в подвал так часто пахнет – затем мы с Кэрол оказываемся в ярко освещенном коридоре. Тут вообще ничего нет, кроме торчащих с обеих сторон дверных ручек.

Мы одни. Прежде чем мы вышли из переговорной комнаты, Андерс остановил Девина.

– Дев, ты останешься наверху со мной. Кэрол сможет обойтись и без провожатых, – сказал он.

Вероятно, они стараются не обсуждать в открытую, насколько ограничен их доступ на станцию и к реакторам. Я даже сомневаюсь, что Андерс располагает такими же полными сведениями, как и я.

Я снова возвращаюсь к своей вероломной мысли, которая посетила меня во время инструктажа. Но не вижу особого смысла делиться всеми этими секретными сведениями, которые я получила, в большинстве своем это разные схемы, списки оборудования, всякие мелкие детали о работе станции. Безусловно, это важная информация, но вряд ли Кэрол найдет ее интересной или полезной.