Лучшая фантастика

Она поворачивается обратно к панели управления. Он делает еще одну попытку.

– Это всего лишь предварительная разведка. Она может ни к чему не привести.

– Я вас умоляю. Вся область буквально сочится полиметаллами, и вам это прекрасно известно. – Она качает головой. – По правде сказать, я не понимаю, зачем вы вообще соблюдаете формальности. Почему бы не купить себе резиновую печать и не перейти сразу к взрывам?

Галик делает осторожный вдох, по-прежнему говорит спокойным, дружелюбным голосом.

– Хороший вопрос. Почему же?

Она кидает на него мрачный взгляд.

Он поднимает руки, ладонями к ней.

– Я серьезно. Минералогические данные уже двадцать лет есть в списках, вы сами это сказали. Если они просто хотели взорвать Клиппертон, почему не сделали это много лет назад?

Морено отвечает не сразу.

– Тут глубоко, – наконец говорит она. – Может, вы сначала занялись легкими мишенями. Может, вы только сейчас заметили эти данные.

– Может, они пытались, но МОМД не дал им резиновую печать, – предположил Галик.

– Вы все время говорите "они". Как будто вы не из их числа.

– Это не "Наутилус" запросил разрешение. И получил отказ.

– А кто же?

– "ПолиКон". Они пять раз пытались добраться до зоны Клариона-Клиппертона. Но МОМД стоял насмерть. Культурное наследие, заявили они. Беспрецедентное глубоководное биоразнообразие. Уникальная природоохранная ценность.

– Чушь собачья. Это больше никого не интересует.

– Это МОМД. Интересоваться такими вещами – их работа.

– Однако все прочее они перекопали.

– Но не это место.

– Может, они и не разрешили "ПолиКону". Но вы здесь.

– Я же сказал: решение еще не принято.

– Ну конечно, – фыркает Морено. – Вы перетащили "Сильви" за сотни километров ради того, чтобы сделать для себя личный базовый лагерь. Вы заморозили все исследования – и следующие восемь часов я потрачу, размещая на морском дне ваши детекторы денег. Думаете, я не знаю, сколько это стоит?

Галик пожимает плечами.

– Если вы так в этом уверены, всегда можно отказаться. Разорвать контракт. Из принципа.

Морено мрачно смотрит на панель управления, где светящиеся штрихи термоклина[35] становятся гуще и начинают подниматься. "Пинагор" дергается и поворачивается, когда особенно плотные сгустки воды лениво шлепают по правому борту.

– Но ведь тогда вас наверняка отправят домой, верно? Назад к аномальной жаре, и войнам за воду, и тому странному новому грибку, который ест все подряд. Хотя я слышал весьма занимательные вещи о некоторых вечеринках судного дня. Только на прошлой неделе одна из них закончилась тем, что выгорела половина Национального парка Клуэйн.

Морено не отвечает.

– Разумеется, если бы вы действительно хотели заявить о себе во всеуслышание, то могли бы вступить в ряды гайянистов. – И в ответ на взгляд, которым она одарила его, добавляет: – Вы же не хотите, чтобы убившие планету мерзавцы остались безнаказанными?

– Это мощно. Особенно когда слышишь такое от мальчика на побегушках у вышеупомянутых мерзавцев.

– Я выбрал сторону. А как насчет вас? Так и будете прятаться в океане, пока мир превращается в дерьмо? Так и будете сотрясать воздух – или все-таки сделаете что-нибудь?

– Ничего нельзя сделать, – ответила она очень тихо, почти шепотом. – Слишком поздно.

– Для расплаты никогда не поздно. Насколько я понимаю, именно этим и занимаются гайанисты.

– Они безнадежный случай.

– А что не безнадежно в наше-то время?

– Только не думаете, что я им не сочувствую. Еще как сочувствую. Мы миновали точку невозврата десять лет назад, планета обречена, а ваше племя процветает, потому что отпала нужда в досадных неэффективных экологических нормах. Так что да, иногда мне кажется, что жить стоит лишь ради того, чтобы прикончить нескольких из вас, пока вы все не свалили в Новую Зеландию.

– И?

– И это дохлый номер. Пойдешь против власти – и тебя раздавят, как жука.


– Но в том-то и заключается суть мести, не так ли? Мы преследуем тех, кто нас обидел, даже если при этом наносим больше вреда самим себе, чем им. Лишь бы причинить им хоть какой-то вред. И чем хуже становится ситуация, тем на большие жертвы мы идем, чтобы ударить в ответ.

– Чушь.

– Есть результаты исследований. Это некий… инстинкт справедливости, что ли. Глубинный. Как секс или деньги. Говорят, отлично действовал против обманщиков, когда мы еще жили в пещерах. Может, сейчас он работает не так хорошо, но сами понимаете, некоторые люди просто не эволюционировали.

– И что с того? Хотите сказать что не держите на них зла?

– На гайянистов? Это все равно, что держать зло на бешеную собаку, которая тебя укусила. – Галик пожимает плечами. – Само собой, их приходится истреблять. На благо обществу.

– Забавно. Надо полагать, они говорят про вас то же самое.

– А вы бы сделали это?

– Сделала бы что?

– Убили бы меня? Если бы представилась возможность?

Морено открывает рот. Закрывает. "Пинагор" с шипением погружается в безмолвие.

– Возможность у меня была, – наконец говорит она. – Если вам так интересно.

– Расскажите.

Она медлит еще секунду и рассказывает.

– Я пыталась успеть на рейс в Галвестон, у меня был контракт в Заливе. Какой-то однодесятник торопился на свой частный самолет, надо полагать, только он, его семейство и рой дронов. Три поколения богатеев, пытающихся просочиться через зону вылета, делая вид, будто не замечают проклятий и полных ненависти взглядов. Странно, что они вообще оказались на нулевом уровне. Обычно они не столь беззащитны. Кто-то сказал, на крыше произошла какая-то авария, и вертолетную площадку заблокировало. Было видно, что им здесь совсем не нравится. По правде сказать, они выглядели откровенно напуганными еще до того как… В общем, их дроны сдерживали сброд, но прежде чем им удалось добраться до терминала, подъехал большой белый микроавтобус, и, должно быть, он был набит конденсаторами, потому что щелк.

– ЭМИ[36]?

Морено кивает.

– Дроны падают, как птицы в Пекине. И внезапно все эти люди, пытающиеся затащить чемоданы на тротуар, или ловящие такси, или целующиеся на прощание, – они просто становятся чем-то вроде коллективного разума, и главный богатей с его родственничками оказываются в самом глазу бури. На пару мгновений действительно воцаряется тишина, все молчат, но один из богатеньких детишек, сопляк в футболке с котенком Нермалом, начинает скулить. И тогда толпа просто смыкается и разрывает их в клочья.

– Твою ма-а-а-ать, – одними губами произносит Галик.

– Я не знаю, сколько человек действительно в этом участвовало, а сколько лишь оказалось поблизости. Но почти никто не остался в стороне. И они издавали звук, словно у толпы был один голос. Вроде… вроде ветра, завывающего на улице между небоскребами.

– Что насчет службы безопасности аэропорта?

– О, они явились. В конечном итоге. Но импульс убил местные камеры слежения. А на гайянистах не было опознавательных знаков. Они сделали свое дело и скрылись, а когда прибыла охрана, осталась только кучка людей, которые топтались на месте, бормоча: "Господи, что здесь произошло?" и "Почему на моих брюках кровь?"

Мгновение Галик молчит.

– Вы сказали, почти никто не остался в стороне. Вы тоже?

Она качает головой.

– Я пыталась вызвать службу спасения. Но из-за импульса мой телефон…

– Значит, вы тоже выбрали сторону.

– Что?

– Представители тех, кто уничтожил мир, были прямо перед вами. Вы могли отомстить.

Она пристально смотрит на него.

– Это было линчевание.

– Что еще остается, когда система правосудия принадлежит деспотам?

– Ваше начальство в курсе, что вы такое говорите?

– Я не говорю. Я рассуждаю. На мой взгляд, раз вы вините мое начальство в конце света и всем прочем, значит, вам хочется расплаты. Но когда прямо у вас под носом был шанс – ни опасности, ни последствий, – вы попытались им помочь.

Она нажимает кнопку на панели управления. С кормы доносится бульканье.

– О, я тоже хотела оторвать от них кусок. Мне передалось общее настроение. Но еще мне было страшно, понимаете? Масштаб происходящего, то, как все просто… сплотились. – Она делает вдох. – И да, они этого заслуживают. Но дело сделано, планета угроблена. Убийство нескольких богатеньких идиотов не вернет ее к жизни. Я просто… Думаю, есть более достойные способы потратить оставшееся у нас время. А кроме того… – Она пожимает плечами. – Пускай валят в Новую Зеландию. Да хоть в Антарктиду. Пандемия повсюду. Лихорадка Рифт-Валли, или холера, или что там будет на повестке дня через полгода – рано или поздно она до них доберется.

На это Галику ответить нечего.

– Забавно, – продолжает Морено несколько секунд спустя. – Ведь о них слышишь все время, да? Глупые дети и бабульки в кедах, машут плакатами и скандируют: "Хей-хо, хей-хо!" – как будто это может что-то изменить. Но те парни, у них были ресурсы. Они действовали организованно. Почти как в армии.

– Это и есть армия, – отвечает Галик.