Ловец моих снов
Часть 18 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Нет, барибал[4]. Он выскочил на дорогу и гнал бегунов почти до самого финиша.
— Какой ужас. Странные тут у вас развлечения.
Пальцы Шона тем временем пробрались за резинку штанов, подвернутых мной, чтобы не потерять их по дороге из ванной, и потянули ее вверх.
— Что это на тебе? — спросил Шон, бесцеремонно задрав мою рубашку, и обнажил живот.
— Пижама, — скривившись от его выходки, ответила я.
— Чья? Мистера Хьюстона? — не отставал он, оттянув пояс штанов на несколько дюймов вверх.
— Иди на хрен, Шон! — я хлопнула его по руке и резко одернула рубашку.
Шон тихо засмеялся, обнимая меня, крепко прижал к себе и, коснувшись губами моего лба, прошептал:
— Вот теперь я спокоен. В этом мире все стабильно. Давай спать, Шоколадка.
«То есть… как это спать?!», — едва не вырвалось у меня. Он это серьезно?
Но судя по тому, что через несколько минут его дыхание стало более глубоким и размеренным, а объятия, в которых он удерживал меня, ощутимо ослабли, так все и было. Шон просто вырубился в моей постели. И это он называет стабильностью?
Разве тот Шон Янг, которого я знала, мог просто спать рядом с девушкой? Не знаю, как с остальными, но, если говорить обо мне, то, определенно, мог.
Мне даже как-то обидно стали, что ли. Я почти час находилась на грани истерики, ожидая того, что так и не случилось. Неужели все дело в этой уродской пижаме?
Но, как бы там ни было, кое-что точно прояснилось: у Шона несомненно были очень веские причины для того, чтобы просто спать в моей кровати. И от понимания всего этого, я мысленно танцевала народный танец индейцев дена'ина, кровь которых текла в жилах того, кто просто снёс мне башню своим появлением этой ночью, в очередной раз перевернув мою жизнь с ног на голову.
Вытащив руку из-под его бицепса, я осторожно коснулась лица Шона, откинула со лба разметавшиеся волосы и, потянувшись к чуть приоткрытым губам, ненадолго прижалась к ним, таким теплым и до безобразия волнующим.
У меня ещё оставались вопросы к Шону, с доверием тоже все было не безоблачно, и нам следовало многое обсудить прежде, чем мне стало бы понятно, что стоит за его сегодняшними заявлениями. Но сейчас я не хотела ни о чем думать кроме того, что через несколько часов наконец-то проснусь в объятиях самого желанного человека в мире.
Пробуждение было не таким романтичным, каким я его себе представляла. За ночь Шон окончательно обнаглел, закинув на меня все свои конечности, лишив при этом подушки. Шея ныла о того, что я полночи проспала на плече парня, а мою левую ногу и вовсе свело.
Кое-как освободившись от cross armbreaker[5] Шона, я села на кровать, прислонившись плечом к стене. В комнате было уже светло, и мой встроенный биологический будильник говорил о том, что сейчас было около десяти.
Шон продолжал спать, пока я блуждала взглядом по его телу, упакованному в черные джинсы и футболку, которая задралась на животе, обнажая смуглую кожу пресса и четко очерченные косые мышцы.
Только он мог быть таким привлекательным даже во сне. И я не смогла побороть искушение и отказать себе в удовольствии, чтобы не потрогать его. В конце концов, какого черта он тут тогда лежит, если я не могу его коснуться?!
Забравшись ладонью под футболку, я осторожно провела ею вверх вдоль грудных мышц и, остановила там, где ощущала его сердцебиение.
— Несанкционированный доступ, — хрипло проговорил Шон, открывая глаза, и накрыл мою ладонь своей сквозь футболку.
— Я… хотела проверить, есть ли у тебя пульс. Ты подозрительно крепко спал, — заявила я, пытаясь выдернуть руку, но он не дал мне этого сделать.
— Нет, проверь ещё раз. Я как-то не очень уверен в себе.
Мне совсем не хотелось перечить ему, и я послушно продолжила свои манипуляции, пока Шон разглядывал меня из-под опущенных ресниц. Этот взгляд был хорошо мне знаком, заставляя сердце биться чаще. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, как два дикаря на необитаемом острове, что несколько лет в одиночестве жили на его противоположных берегах и однажды по чистой случайности встретились где-то в джунглях.
Шон, слегка приобняв, снова забрался под мою рубашку, и его дразнящие касания вместе с этим раздевающе-голодным взглядом действовали на меня не самым целомудренным образом, заставив задрать его футболку выше и продолжить исследовать торс парня, который мне снился последние две недели.
В какой-то момент ладонь Шона под просторной рубашкой переместилась с поясницы на живот и заскользила выше, накрыв грудь. Я издала что-то похожее на всхлип и с шумом выдохнула, а вот Шон повел себя совсем странно, резко выдернув руку из-под рубашки.
— Я первый в душ, — заявил он, соскочив с кровати. — Классная пижамка, кстати. Что это на ней? Мозги? — спросил, окинув взглядом моё ночное одеяние.
— Осьминоги, болван, — обхватив свои колени, ответила я, и, проводив его высокую фигуру взглядом полным смятения, рухнула на середину кровати, растянувшись во все её стороны.
И какого хрена это сейчас было? Неужели все дело в этой гребаной пижаме?
Час спустя после того, как Шон совершил налет на мои стратегические запасы геля для душа с ароматом шоколада и мяты с маслом какао, а я избавилась от пижамы, облачившись в любимые джинсы #1 и серую футболку с длинным рукавом, мы покинули стены моей комнаты, чтобы позавтракать где-нибудь в городе.
Дождь к утру вовсю разошелся, а темные клубы облаков висели так низко, что, казалось, до них можно достать рукой. Но то, что творилось внутри меня, не могла испортить никакая непогода. Я едва не скулила от тупой радости, когда Шон взял меня за руку на выходе из общаги. Он не выпускал её и в тачке, пока мы ехали в город. И я совсем не возражала против того, чтобы он переключал передачу моей счастливой конечностью, умудряясь поглаживать ее самым восхитительными способом. Пусть то, что происходило между нами по-прежнему было мне не совсем ясно, но это, определенно, было именно тем, чего мне не хватало весь последний год.
Ожидая, что Шон снова повезёт меня «Макдак», я даже немного удивилась, когда поняла, что парень с самого утра решил повысить градус нашего общения, остановив свой выбор на мексиканской забегаловке. Интерьер помещения был типичен и разительно контрастировал с пасмурным городским пейзажем, что был за его пределами. Здесь было очень светло и тепло, ощущение уюта создавало обилие дерева и текстиля теплых оттенков с мексиканским мотивами. Мы заняли столик в зоне самообслуживания с открытой кухней, а в животе моем встревоженно заурчало, когда я поняла, что в вазах на столах вместе цветов стояли искусственные кусты халапеньо. «Мексика» на Аляске ощущалась мною намного острее, чем где бы то ни было.
— Ты не будешь доедать? — спросил Шон, указав взглядом на мою тарелку, где лежал кусок кесадильи, которому совершенно точно не было места в моем желудке после того, как я расправилась с его братом-близнецом несколькими минутами ранее.
Испустив тяжёлый вздох, я покачала головой.
— Нет, я больше не могу.
— Что бы ты без меня делала?
Шон пододвинул свой стул вплотную к моему и, поставив перед собой мою тарелку, начал уплетать остатки завтрака. И, пока он совершал эти телодвижения, я снова учуяла знакомый аромат.
— Сколько ты вылил на себя моего геля? Теперь все решат, что это кондитерская, а не мексиканский ресторан.
Шон оттянул пальцами футболку на груди и демонстративно принюхался.
— Прости, не смог удержаться. Обожаю этот запах… И теперь я знаю твой секрет, Шоколадка. А ещё там была какая-то штука, я вымыл ей голову, потрогай, какие они стали мягкие.
Он склонил голову, и его ещё влажная после душа шевелюра коснулась моего лица. А мне стало понятно, что от сыворотки для гладкости волос за тридцать долларов, которую уж точно нельзя было купить в этом захолустье, совсем ничего не осталось.
Оттолкнув парня, я уже хотела начать возмущаться и предъявить Шону счёт за то, что он совершил набег на мою полку в ванной комнате, но неожиданно наткнулась на знакомый взгляд. Прозрачно-серые глаза смотрели на меня пристально и хмуро. Хантер в компании какой-то женщины, что сидела спиной ко мне, занял столик в противоположном конце зала. Возможно, они сидели здесь и раньше, но из-за спины Шона ранее мне мало что было видно. Да, признаться, в этом помещении, кроме Шона, вряд ли что-то ещё могло привлечь мое внимание. Но теперь, когда я знала, что Хантер сидит совсем рядом и не сводит с меня взгляда, мне стало неловко. Я так и не ответила на его сообщение прошлым вечером, и теперь гадала, есть ли смысл делать это сегодня. Состряпав извинительную улыбку и поджав губы, я кивнула ему, давая понять, что тоже вижу его. Получив в ответ еле заметный кивок, перевела взгляд на Шона, который уже расправился с моей кесадильей.
— Я закончил, и теперь в меня тоже вряд ли что-то влезет, — простонал он, заводя руку мне за спину. — Чем займёмся?
— Ты не обязан проводить со мной все время, Шон, — ответила я, ощущая у виска его горячее дыхание с ароматом соуса сальса.
Поцеловав в щёку, он взял меня за руку и встал со стула, заявив:
— У тебя нет выбора, Сара. Буду ловить момент, пока ты снова на меня не наехала.
— А у меня есть на то причины?
— Нет, но ты же девушка, — ответил Шон, потянув меня за руку, вынуждая подняться с места.
Примерно в таком ключе и прошла вся последующая неделя. Опасаясь моих наездов, Шон решил пользоваться моментом на полную катушку, едва не поселившись в моей комнате, где мы, уже по привычке, пререкались и подначивали друг друга и, конечно, целовались. По количеству поцелуев, мы, должно быть, точно побили какой-нибудь сомнительный рекорд, оттачивая этот навык в его пикапе, когда Шон подвозил меня до учебного корпуса или общаги, в промежутках между занятиями и за ланчем на виду у доброй половины колледжа. Я прекрасно знала, что чувствует Николь, наблюдая за тем, как Шон, закончив со своим обедом, пробует с моих губ вкус моего, но, честно говоря, мне было наплевать. Я не могла противостоять Шону, да и совсем не хотела этого делать. На крайний случай, я имела на это полное право ещё в тот день, когда моя нога ступила на землю, принадлежавшую некогда племенам индейцев атабасков. И, пожалуй, они были единственными авторитетными существами, к чьему мнению я бы прислушалась, но только в том случае, если бы речь не шла о поцелуях с Шоном в общественных местах.
Вот только к концу недели стало понятно, что с этим парнем творится что-то неладное. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что, оставаясь ночевать в моей постели, он не предпринял ни одной попытки, чтобы перейти от поцелуев к чему-то более… основательному. И дело тут было уж точно не в пижаме с осьминожками.
Я уже смирилась с тем, что была испорчена своими чувствами к Шону настолько, что хотела отдаться этому индейцу прямо посреди леса, где бегают бешеные волки и разъярённые барибалы, но ему, казалось, это было совсем не нужно. Версии того, почему это происходило, сменялись со скоростью света, а моя уверенность в собственной неотразимости с каждым днём стремительно ползла вниз. И, если бы это был не Шон, каким я его знала, а любой другой парень, то проблем бы не было вообще. Но это же был Шон Янг! Тот самый парень, что замутил с медсестрой, находясь в больнице с переломанной ногой… тот, кто писал мне о том, что взял повышенный курс математики в старших классах, чтобы иметь возможность пялиться на молодую математичку. Да, что говорить! Я сама оказалась в его постели через двадцать четыре часа после нашей эпичной встречи спустя три года общения в сети. А теперь, вот уже почти неделю наших странных отношений, мы не продвинулись дальше поцелуев. Просто фигня какая-то!
Этим субботним вечером мы собирались на последний киносеанс в компании Ким и Тайлера, ее нового бойфренда, помощника тренера сборной колледжа по лёгкой атлетике, коротая время на моей кровати. Процедура была стандартная: Шон – на мне, я – под ним, и мириады флюидов, рождённые в этом бесконечном поцелуе, который к седьмому дню наших систематических занятий достиг апогея в своем совершенстве.
Забравшись под футболку Шона, ту самую, что была на мне после злополучной Тринадцатидюймовой попойки, я блуждала руками по его спине, наслаждаясь тем, как бугрится гладкой кожей под моими пальцами роскошная анатомия его мыщц, и мечтала стащить с него эту чертову футболку для усиления эффекта. Если убрать все нелепые метафоры, которыми я могла сыпать бесконечно, описывая шикарное тело Шона, чья ладонь сейчас забралась под мой тонкий свитер, то, пожалуй, хватило бы одной фразы, чтобы описать моё состояние: «Даже не смей останавливаться, парень!»
Шон, словно прочитав мои мысли, оторвался от моих губ, сосредоточив поцелуи на шее и ключицах, а затем и вовсе задрал свитер, переключившись на живот. Но в тот момент, когда его пальцы скользнули под косточки любимого пуш-апа, он вдруг замер и медленно опустил свитер. После чего слез с меня и улёгся на бок, продолжая смотреть взглядом того самого дикаря.
У меня было два пути: сделать вид, что я ничего не заметила и обратиться к Кимберли с просьбой научить той самой асане, что эффективна при систематическом недотрахе, либо выяснить, что между нами происходит, любой ценой. Это был вопрос чести, если в данном случае подобное выражение было уместно.
— От меня снова несёт той приманкой для рыбы? — спросила я, уставившись на Шона самым решительным образом.
— Э-м-м, нет, — уголки его губ дрогнули, и он покачал головой, — ты как всегда пахнешь шоколадом.
— Тогда какого хрена ты шарахаешься от меня? Что со мной не так?
Шон, подавив улыбку, закусил губу, а в его глазах индейские черти танцевали тот самый народный танец. Взгляд был изучающим и томным одновременно, словно он играл со мной в игру, правила которой были известны лишь ему одному.
— Почему ты так смотришь? — не выдержала я. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю!
— Ты такая красивая, когда орёшь на меня, — ответил он.
— Шон, я сейчас серьезно говорю. Я уже неделю пытаюсь понять, что с тобой происходит! И чувствую себя при этом последней озабоченной дрянью!
— Почему? — ему ещё хватило мозгов, чтобы засмеяться.
— Потому что… то, как ты ведёшь себя в последнее время, совсем на тебя не похоже.
Я уселась напротив него, поджав под себя ноги. Его взгляд по-прежнему был невозмутимым, будто он ожидал моих наездов. Устроив ладонь на моем бёдре, Шон провел ею до колена и обратно, обхватив его.
— Позволь уточнить, — сказал он, — речь идёт о сексе?
— Да, чёрт возьми! О чём же ещё?!
Мне уже было плевать, что я говорю полную хрень и выгляжу глупо, а на моих щеках в пору было жарить энчиладу, но я терпеть не могла недосказанность.
— Так, подожди, — вскинув бровь, произнес он, — мне нужно кое в чем разобраться. То есть… ты недовольна тем, что я сразу не затащил тебя в постель?
— Да! То есть, нет! Конечно, нет, Шон! — закинув голову, я застонала от бессилия. — Ладно, все! Проехали!
Шон поднялся на локте и уселся, прислонившись спиной к стене.
— Нет, не проехали, — решительно произнес он. — Я тут впервые в жизни решил стать... последовательным в своих действиях, а оказалось, что это совсем не то, что нужно. Как вас, девушек, вообще можно понять после этого?
— О чём ты говоришь? Каких девушек?!
— Я тебя имею в виду, — он ткнул в меня пальцем, демонстрируя свои лучшие манеры. — Ты злишься на меня из-за того, что мы не занимаемся сексом? — было не очень понятно, удивлен он или прикалывается надо мной.
— Какой ужас. Странные тут у вас развлечения.
Пальцы Шона тем временем пробрались за резинку штанов, подвернутых мной, чтобы не потерять их по дороге из ванной, и потянули ее вверх.
— Что это на тебе? — спросил Шон, бесцеремонно задрав мою рубашку, и обнажил живот.
— Пижама, — скривившись от его выходки, ответила я.
— Чья? Мистера Хьюстона? — не отставал он, оттянув пояс штанов на несколько дюймов вверх.
— Иди на хрен, Шон! — я хлопнула его по руке и резко одернула рубашку.
Шон тихо засмеялся, обнимая меня, крепко прижал к себе и, коснувшись губами моего лба, прошептал:
— Вот теперь я спокоен. В этом мире все стабильно. Давай спать, Шоколадка.
«То есть… как это спать?!», — едва не вырвалось у меня. Он это серьезно?
Но судя по тому, что через несколько минут его дыхание стало более глубоким и размеренным, а объятия, в которых он удерживал меня, ощутимо ослабли, так все и было. Шон просто вырубился в моей постели. И это он называет стабильностью?
Разве тот Шон Янг, которого я знала, мог просто спать рядом с девушкой? Не знаю, как с остальными, но, если говорить обо мне, то, определенно, мог.
Мне даже как-то обидно стали, что ли. Я почти час находилась на грани истерики, ожидая того, что так и не случилось. Неужели все дело в этой уродской пижаме?
Но, как бы там ни было, кое-что точно прояснилось: у Шона несомненно были очень веские причины для того, чтобы просто спать в моей кровати. И от понимания всего этого, я мысленно танцевала народный танец индейцев дена'ина, кровь которых текла в жилах того, кто просто снёс мне башню своим появлением этой ночью, в очередной раз перевернув мою жизнь с ног на голову.
Вытащив руку из-под его бицепса, я осторожно коснулась лица Шона, откинула со лба разметавшиеся волосы и, потянувшись к чуть приоткрытым губам, ненадолго прижалась к ним, таким теплым и до безобразия волнующим.
У меня ещё оставались вопросы к Шону, с доверием тоже все было не безоблачно, и нам следовало многое обсудить прежде, чем мне стало бы понятно, что стоит за его сегодняшними заявлениями. Но сейчас я не хотела ни о чем думать кроме того, что через несколько часов наконец-то проснусь в объятиях самого желанного человека в мире.
Пробуждение было не таким романтичным, каким я его себе представляла. За ночь Шон окончательно обнаглел, закинув на меня все свои конечности, лишив при этом подушки. Шея ныла о того, что я полночи проспала на плече парня, а мою левую ногу и вовсе свело.
Кое-как освободившись от cross armbreaker[5] Шона, я села на кровать, прислонившись плечом к стене. В комнате было уже светло, и мой встроенный биологический будильник говорил о том, что сейчас было около десяти.
Шон продолжал спать, пока я блуждала взглядом по его телу, упакованному в черные джинсы и футболку, которая задралась на животе, обнажая смуглую кожу пресса и четко очерченные косые мышцы.
Только он мог быть таким привлекательным даже во сне. И я не смогла побороть искушение и отказать себе в удовольствии, чтобы не потрогать его. В конце концов, какого черта он тут тогда лежит, если я не могу его коснуться?!
Забравшись ладонью под футболку, я осторожно провела ею вверх вдоль грудных мышц и, остановила там, где ощущала его сердцебиение.
— Несанкционированный доступ, — хрипло проговорил Шон, открывая глаза, и накрыл мою ладонь своей сквозь футболку.
— Я… хотела проверить, есть ли у тебя пульс. Ты подозрительно крепко спал, — заявила я, пытаясь выдернуть руку, но он не дал мне этого сделать.
— Нет, проверь ещё раз. Я как-то не очень уверен в себе.
Мне совсем не хотелось перечить ему, и я послушно продолжила свои манипуляции, пока Шон разглядывал меня из-под опущенных ресниц. Этот взгляд был хорошо мне знаком, заставляя сердце биться чаще. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, как два дикаря на необитаемом острове, что несколько лет в одиночестве жили на его противоположных берегах и однажды по чистой случайности встретились где-то в джунглях.
Шон, слегка приобняв, снова забрался под мою рубашку, и его дразнящие касания вместе с этим раздевающе-голодным взглядом действовали на меня не самым целомудренным образом, заставив задрать его футболку выше и продолжить исследовать торс парня, который мне снился последние две недели.
В какой-то момент ладонь Шона под просторной рубашкой переместилась с поясницы на живот и заскользила выше, накрыв грудь. Я издала что-то похожее на всхлип и с шумом выдохнула, а вот Шон повел себя совсем странно, резко выдернув руку из-под рубашки.
— Я первый в душ, — заявил он, соскочив с кровати. — Классная пижамка, кстати. Что это на ней? Мозги? — спросил, окинув взглядом моё ночное одеяние.
— Осьминоги, болван, — обхватив свои колени, ответила я, и, проводив его высокую фигуру взглядом полным смятения, рухнула на середину кровати, растянувшись во все её стороны.
И какого хрена это сейчас было? Неужели все дело в этой гребаной пижаме?
Час спустя после того, как Шон совершил налет на мои стратегические запасы геля для душа с ароматом шоколада и мяты с маслом какао, а я избавилась от пижамы, облачившись в любимые джинсы #1 и серую футболку с длинным рукавом, мы покинули стены моей комнаты, чтобы позавтракать где-нибудь в городе.
Дождь к утру вовсю разошелся, а темные клубы облаков висели так низко, что, казалось, до них можно достать рукой. Но то, что творилось внутри меня, не могла испортить никакая непогода. Я едва не скулила от тупой радости, когда Шон взял меня за руку на выходе из общаги. Он не выпускал её и в тачке, пока мы ехали в город. И я совсем не возражала против того, чтобы он переключал передачу моей счастливой конечностью, умудряясь поглаживать ее самым восхитительными способом. Пусть то, что происходило между нами по-прежнему было мне не совсем ясно, но это, определенно, было именно тем, чего мне не хватало весь последний год.
Ожидая, что Шон снова повезёт меня «Макдак», я даже немного удивилась, когда поняла, что парень с самого утра решил повысить градус нашего общения, остановив свой выбор на мексиканской забегаловке. Интерьер помещения был типичен и разительно контрастировал с пасмурным городским пейзажем, что был за его пределами. Здесь было очень светло и тепло, ощущение уюта создавало обилие дерева и текстиля теплых оттенков с мексиканским мотивами. Мы заняли столик в зоне самообслуживания с открытой кухней, а в животе моем встревоженно заурчало, когда я поняла, что в вазах на столах вместе цветов стояли искусственные кусты халапеньо. «Мексика» на Аляске ощущалась мною намного острее, чем где бы то ни было.
— Ты не будешь доедать? — спросил Шон, указав взглядом на мою тарелку, где лежал кусок кесадильи, которому совершенно точно не было места в моем желудке после того, как я расправилась с его братом-близнецом несколькими минутами ранее.
Испустив тяжёлый вздох, я покачала головой.
— Нет, я больше не могу.
— Что бы ты без меня делала?
Шон пододвинул свой стул вплотную к моему и, поставив перед собой мою тарелку, начал уплетать остатки завтрака. И, пока он совершал эти телодвижения, я снова учуяла знакомый аромат.
— Сколько ты вылил на себя моего геля? Теперь все решат, что это кондитерская, а не мексиканский ресторан.
Шон оттянул пальцами футболку на груди и демонстративно принюхался.
— Прости, не смог удержаться. Обожаю этот запах… И теперь я знаю твой секрет, Шоколадка. А ещё там была какая-то штука, я вымыл ей голову, потрогай, какие они стали мягкие.
Он склонил голову, и его ещё влажная после душа шевелюра коснулась моего лица. А мне стало понятно, что от сыворотки для гладкости волос за тридцать долларов, которую уж точно нельзя было купить в этом захолустье, совсем ничего не осталось.
Оттолкнув парня, я уже хотела начать возмущаться и предъявить Шону счёт за то, что он совершил набег на мою полку в ванной комнате, но неожиданно наткнулась на знакомый взгляд. Прозрачно-серые глаза смотрели на меня пристально и хмуро. Хантер в компании какой-то женщины, что сидела спиной ко мне, занял столик в противоположном конце зала. Возможно, они сидели здесь и раньше, но из-за спины Шона ранее мне мало что было видно. Да, признаться, в этом помещении, кроме Шона, вряд ли что-то ещё могло привлечь мое внимание. Но теперь, когда я знала, что Хантер сидит совсем рядом и не сводит с меня взгляда, мне стало неловко. Я так и не ответила на его сообщение прошлым вечером, и теперь гадала, есть ли смысл делать это сегодня. Состряпав извинительную улыбку и поджав губы, я кивнула ему, давая понять, что тоже вижу его. Получив в ответ еле заметный кивок, перевела взгляд на Шона, который уже расправился с моей кесадильей.
— Я закончил, и теперь в меня тоже вряд ли что-то влезет, — простонал он, заводя руку мне за спину. — Чем займёмся?
— Ты не обязан проводить со мной все время, Шон, — ответила я, ощущая у виска его горячее дыхание с ароматом соуса сальса.
Поцеловав в щёку, он взял меня за руку и встал со стула, заявив:
— У тебя нет выбора, Сара. Буду ловить момент, пока ты снова на меня не наехала.
— А у меня есть на то причины?
— Нет, но ты же девушка, — ответил Шон, потянув меня за руку, вынуждая подняться с места.
Примерно в таком ключе и прошла вся последующая неделя. Опасаясь моих наездов, Шон решил пользоваться моментом на полную катушку, едва не поселившись в моей комнате, где мы, уже по привычке, пререкались и подначивали друг друга и, конечно, целовались. По количеству поцелуев, мы, должно быть, точно побили какой-нибудь сомнительный рекорд, оттачивая этот навык в его пикапе, когда Шон подвозил меня до учебного корпуса или общаги, в промежутках между занятиями и за ланчем на виду у доброй половины колледжа. Я прекрасно знала, что чувствует Николь, наблюдая за тем, как Шон, закончив со своим обедом, пробует с моих губ вкус моего, но, честно говоря, мне было наплевать. Я не могла противостоять Шону, да и совсем не хотела этого делать. На крайний случай, я имела на это полное право ещё в тот день, когда моя нога ступила на землю, принадлежавшую некогда племенам индейцев атабасков. И, пожалуй, они были единственными авторитетными существами, к чьему мнению я бы прислушалась, но только в том случае, если бы речь не шла о поцелуях с Шоном в общественных местах.
Вот только к концу недели стало понятно, что с этим парнем творится что-то неладное. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что, оставаясь ночевать в моей постели, он не предпринял ни одной попытки, чтобы перейти от поцелуев к чему-то более… основательному. И дело тут было уж точно не в пижаме с осьминожками.
Я уже смирилась с тем, что была испорчена своими чувствами к Шону настолько, что хотела отдаться этому индейцу прямо посреди леса, где бегают бешеные волки и разъярённые барибалы, но ему, казалось, это было совсем не нужно. Версии того, почему это происходило, сменялись со скоростью света, а моя уверенность в собственной неотразимости с каждым днём стремительно ползла вниз. И, если бы это был не Шон, каким я его знала, а любой другой парень, то проблем бы не было вообще. Но это же был Шон Янг! Тот самый парень, что замутил с медсестрой, находясь в больнице с переломанной ногой… тот, кто писал мне о том, что взял повышенный курс математики в старших классах, чтобы иметь возможность пялиться на молодую математичку. Да, что говорить! Я сама оказалась в его постели через двадцать четыре часа после нашей эпичной встречи спустя три года общения в сети. А теперь, вот уже почти неделю наших странных отношений, мы не продвинулись дальше поцелуев. Просто фигня какая-то!
Этим субботним вечером мы собирались на последний киносеанс в компании Ким и Тайлера, ее нового бойфренда, помощника тренера сборной колледжа по лёгкой атлетике, коротая время на моей кровати. Процедура была стандартная: Шон – на мне, я – под ним, и мириады флюидов, рождённые в этом бесконечном поцелуе, который к седьмому дню наших систематических занятий достиг апогея в своем совершенстве.
Забравшись под футболку Шона, ту самую, что была на мне после злополучной Тринадцатидюймовой попойки, я блуждала руками по его спине, наслаждаясь тем, как бугрится гладкой кожей под моими пальцами роскошная анатомия его мыщц, и мечтала стащить с него эту чертову футболку для усиления эффекта. Если убрать все нелепые метафоры, которыми я могла сыпать бесконечно, описывая шикарное тело Шона, чья ладонь сейчас забралась под мой тонкий свитер, то, пожалуй, хватило бы одной фразы, чтобы описать моё состояние: «Даже не смей останавливаться, парень!»
Шон, словно прочитав мои мысли, оторвался от моих губ, сосредоточив поцелуи на шее и ключицах, а затем и вовсе задрал свитер, переключившись на живот. Но в тот момент, когда его пальцы скользнули под косточки любимого пуш-апа, он вдруг замер и медленно опустил свитер. После чего слез с меня и улёгся на бок, продолжая смотреть взглядом того самого дикаря.
У меня было два пути: сделать вид, что я ничего не заметила и обратиться к Кимберли с просьбой научить той самой асане, что эффективна при систематическом недотрахе, либо выяснить, что между нами происходит, любой ценой. Это был вопрос чести, если в данном случае подобное выражение было уместно.
— От меня снова несёт той приманкой для рыбы? — спросила я, уставившись на Шона самым решительным образом.
— Э-м-м, нет, — уголки его губ дрогнули, и он покачал головой, — ты как всегда пахнешь шоколадом.
— Тогда какого хрена ты шарахаешься от меня? Что со мной не так?
Шон, подавив улыбку, закусил губу, а в его глазах индейские черти танцевали тот самый народный танец. Взгляд был изучающим и томным одновременно, словно он играл со мной в игру, правила которой были известны лишь ему одному.
— Почему ты так смотришь? — не выдержала я. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю!
— Ты такая красивая, когда орёшь на меня, — ответил он.
— Шон, я сейчас серьезно говорю. Я уже неделю пытаюсь понять, что с тобой происходит! И чувствую себя при этом последней озабоченной дрянью!
— Почему? — ему ещё хватило мозгов, чтобы засмеяться.
— Потому что… то, как ты ведёшь себя в последнее время, совсем на тебя не похоже.
Я уселась напротив него, поджав под себя ноги. Его взгляд по-прежнему был невозмутимым, будто он ожидал моих наездов. Устроив ладонь на моем бёдре, Шон провел ею до колена и обратно, обхватив его.
— Позволь уточнить, — сказал он, — речь идёт о сексе?
— Да, чёрт возьми! О чём же ещё?!
Мне уже было плевать, что я говорю полную хрень и выгляжу глупо, а на моих щеках в пору было жарить энчиладу, но я терпеть не могла недосказанность.
— Так, подожди, — вскинув бровь, произнес он, — мне нужно кое в чем разобраться. То есть… ты недовольна тем, что я сразу не затащил тебя в постель?
— Да! То есть, нет! Конечно, нет, Шон! — закинув голову, я застонала от бессилия. — Ладно, все! Проехали!
Шон поднялся на локте и уселся, прислонившись спиной к стене.
— Нет, не проехали, — решительно произнес он. — Я тут впервые в жизни решил стать... последовательным в своих действиях, а оказалось, что это совсем не то, что нужно. Как вас, девушек, вообще можно понять после этого?
— О чём ты говоришь? Каких девушек?!
— Я тебя имею в виду, — он ткнул в меня пальцем, демонстрируя свои лучшие манеры. — Ты злишься на меня из-за того, что мы не занимаемся сексом? — было не очень понятно, удивлен он или прикалывается надо мной.