Ловчий
Часть 25 из 45 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что еще в той башне есть? – резко прервав его, задала вопрос Радослава.
– Вон она, милсдарыня, видите, та, что порушена, боком стоит? – Данко ткнул рукой в замок. – Ближняя самая. У нутрях ее, в самом низу, под землей, толкую, – колодезь. Столы, утварь мудреная, камень на подставке, черный. Наверх подняться нельзя, все осыпалось. Тока на половину пролета лестницы. Я во двор меж камнями смотрел, нашлась щелочка. Еще мертвяки есть, высохшие совсем. В белых рясах, некоторые вроде как бабы, все оружные. Оружье дорогое, время почти не попортило, но я у них ничего не взял, грешно мертвых грабить. А корявых там не видел. Следов ихних тоже. Чего так – не знаю. Видать, лень им завалы разбирать. Или без надобности.
– Как давно там был? – уже спокойней поинтересовалась Псица.
– Дык четыре года назад. – Охотник пожал плечами. – Аккурат перед тем, как с Настуськой встретился. После уже не лазил, лишнее оно стало. Есть ли та труба сейчас, одни Старшие знают. Можа, корявые уже и в саму башню залезли. Ну так как, что делать будем? Унутрь тока через трубу, другого хода нет. Да и то ночью. Полон должон быть в замке, вот только где, увы, не знаю. Так что, лезем?
– Обязательно полезем.
– Вот это дело! – обрадованно заявил охотник. – Значитца, так, сидите тутой пока, а я к берегу схожу, разведаю. Я быстро…
И бесшумно шмыгнул в кусты.
Едва он скрылся, как Радослава тихо сказала:
– Маяк – под этой башней. Твои девочки, Горан, могут быть только там. Белоризцы тоже. Но есть ли они сейчас или уже нет, увы, не знаю. Перестала чувствовать. Но вчера вечером еще были… – Псица запнулась и продолжила после недолгого молчания: – Среди тех мертвых, о которых он говорил, – моя мать… – Рада неожиданно схватила меня за руку и горячо зашептала: – Я должна тебе рассказать, выслушай, молю… может, станет легче…
– Говори.
– Инокинь было три десятка, – начала Псица. – Возглавила отряд моя мать, она на тот момент была стратигом-наставницей. С нами еще было несколько белоризцев во главе с прелатом-экзекутором Фелцием и полусотней синодских латников. Шли с целью отбить заставу у яссов. Добрались без особых проблем, всего лишь пара незначительных стычек по пути. Замок отбили тоже легко – яссы ушли, почти не оказывая сопротивления. Но ночью… ночью началось страшное. Их были сотни… Мы бились стойко, отразили два приступа, но, когда их колдуньи призвали тварей из Пределов, стало ясно, что удержаться не получится. Белоризцы сразу портировались и захлопнули за собой портал. Мама с еще несколькими инокинями отступила в башню, в ту, где маяк, а меня с остальными отрезали. Потом башня рухнула, прямо на моих глазах. Подозреваю, что они сами ее…
– Успокойся, – я подал ей флягу, – и говори дальше.
Рада судорожно отхлебнула и продолжила:
– Наши сражались до последнего. А я упала со стены в озеро. Как добралась до берега, а потом до людей, не помню. В обитель уже не пошла, полностью разуверилась, дальше наемничала, а потом вернулась в Броневац и открыла корчму. Хотелось быть поближе к месту смерти мамы.
– В чем винишь себя?
– В том, что не умерла с ней, – тихо ответила Рада. – И с сестрами.
– Никакого позора на тебе нет. Ты никого не предала и не бежала с поля боя. Так вижу.
– Да, но…
– Никаких «но». Сомнения – удел слабых. А ты сильная. На этом хватит. Силы тебе еще понадобятся. Но не для того, чтобы мучить себя, а для мести.
– Спасибо, Горан. У вас, ославов, все просто. Может, так и надо… – Псица слабо улыбнулась, привалилась спиной к дубку и закрыла глаза.
Выглядела она все еще неважно, тяжело прерывисто дышала, нездоровая бледность проглядывала даже через краску на лице.
Я же совсем не волновался. Осталось сделать всего лишь последний шаг – освободить девочек. Кем я был в прошлой жизни, совершенно не важно, здесь и сейчас я словен. А значит, все просто: если взялся – делай. Или умри. Другого выхода нет и не будет.
Когда совсем стемнело, вернулся мокрый и грязный Данко. Охотник отряхнулся, словно большая собака, и сказал:
– Все готово. Ну что, идем?
– Идем.
Глава 17
«…остропалый крокус, альбо озерная жрякла, именуемая такоже просторечно морщиницей, справедливо считается вершиной породы ракообразных. Утверждения достопочтимого Феврония Пальского об экземплярах в две с половиной сажени длиной я считаю, мягко говоря, преувеличенными, а свидетельства очевидцев об утащенных оным монструмом коровах и волах – не более чем паническими заблуждениями. Однако же, несомненно, оное создание обладает опасностью для человека в своей родной среде…»
(Преподобный Эдельберт Великоградский.
«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)
Серединные земли. Стоозерье. Хельгина падь
22 Хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестер.
Ночь
Данко решил вопрос с транспортировкой по озеру не очень оригинально, но довольно просто и действенно. Он соорудил небольшой плавучий островок из пластов выброшенных на берег водорослей и сухой разлапистой коряги. Маскировка оказалась идеальной, подобных островков по озеру дрейфовало великое множество.
Потом мы вместе столкнули конструкцию в воду, спрятались среди ветвей, навалили сверху разного мусора и отчалили.
Вода сильно пахла тиной и была на удивление теплой. Вяло плескалась рыба, в камышах истошно орали цапли.
Небо очень быстро затянуло облаками, стал накрапывать дождь, постепенно превратившийся в настоящий ливень. К счастью, ветра не было, и поверхность воды так и оставалась гладкой.
Течение быстро отнесло нас от берега и по большой окружности потащило в сторону полуострова с замком.
Признаюсь, чувствовал я себя не очень уютно, и дело не в предстоящих разборках с корявыми – просто ощущение бездонной пустоты под ногами положительных эмоций не добавляло.
На вопрос о водяницах, болотницах, мокрицах и прочей нечисти Данко ответил кратко – не сталкивался. Что ничуточки не успокаивало – в Упорядоченном, если ты не видишь нечисть, это совершенно не значит, что ее нет.
Оставалось полагаться только на милость Хозяйки Вод и на амулеты. Больше на первый вариант, потому что далеко не факт, что чары будут действовать в водной среде, как на суше. Холодная проточная вода – сама по себе хороший нейтрализатор магии, впрочем, нечисть ее тоже очень не любит.
Невольно стал повторять шепотом посвященные водным жителям главы из бестиария Эдельберта.
– Виллы, рекомые вилиями, суть монструмы водные стати женской и никоим образом не похожие на навий, тем паче на берегинь. Обличьем оные весьма премерзкие, злобы преизрядной и способности к природной силе имеют, улавливая мысли человеческие и используя оные для заманивания доверчивых мореходов на погибельные скалы. Имеются свидетельства, что оные вилии пытались удовлетворять свою похоть с выжившими, однако ж я не склонен верить подобному, ибо сии монструмы не имеют для сего занятия приличествующих органов, а размножаются яйцекладением… Болотницы, альбо кикиморы…
– Ты это специально делаешь?! – зашипела Рада и ткнула меня кулаком. – Немедленно перестань. Тьфу, какая мерзость!
– Тише, етить вас! – немедленно отреагировал Данко. – Не зови лихо – оно само придет.
Пришлось заткнуться. К тому же течение уже почти вплотную подтащило нас к скалам, на которых стоял замок.
– Тама, – шепнул охотник. – Меж каменюк. Как скажу – ногами болтайте в ту сторону, надыть из струи выйти, а то унесет мимо…
Он не договорил, потому что рядом в воде что-то плеснуло. И почти сразу же в одну из веток с резким стуком вонзилась стрела с костяным наконечником.
От замка донесся чей-то хохот, стрелы стали попадать в островок и падать рядом с завидной регулярностью. Видимо, часовые от безделья устроили соревнование по стрельбе.
К счастью, нас скоро занесло под скалу, и обстрел прекратился.
– Давай, – скомандовал охотник.
Мы дружно стали подгребать ногами и руками – наш островок медленно, словно нехотя, пошел к берегу и причалил к торчащим из воды скалам.
– Где-то тутай, – озираясь, пробормотал Данко. – Етить, вода поднялась… Сейчас… – Он отпустил камень и, загребая одной рукой, поплыл вдоль берега.
Проход нашелся в десяти саженях правее. Он оказался почти забит, и, чтобы протиснуться, пришлось долго разбирать мусор.
Едва справились, как из замка стали доноситься равномерные гулкие удары, а на воде отразились всполохи множества вспыхнувших на стенах костров.
– Старшие Властительницы! – с отчаянием воскликнул Данко. – За что?!
И тут же полез в дыру. Мы с Псицей переглянулись и последовали за ним.
Проход, а точнее, дренажная труба оказалась наполовину заполнена водой, но продвигаться по ней было можно. Охотник мазнул по нам невидящим взглядом и принялся лихорадочно копаться в своих вещах.
– Что случилось?
– Началось! – Данко достал из просмоленного мешка факелы и принялся ожесточенно чиркать кресалом.
– Что началось?
– Резать будут! Так завсегда грохочут, когда жертвуют Хельге! – Раздувая огонь, охотник помахал факелом, поджег от него остальные, сунул их нам в руки и побежал по трубе.
Спешить сломя голову за охотником я не стал, сначала попробовал саблю, понял, что работать ею будет несподручно, спрятал обратно в ножны и достал самострел. Рада тоже накинула на свой лук тетиву.
Когда мы двинулись вперед, Данко уже не было видно.
Неожиданно впереди раздался его слабый вскрик, громкий всплеск, а потом все стихло.
– Не спеши. – Псица придержала меня за плечо, сунула факел в воду и достала из сумы маленький флакончик. – Сделай пару небольших глотков. И туши свой…
Содержимое оказалось жутко отвратительным на вкус, но я вспомнил, что такое же снадобье мне давала Купава в Дромадарских топях, и проглотил жидкость.
Темнота почти мгновенно рассеялась, все вокруг окрасилось в зеленовато-серые тона. Пламя факела стало слепить, и я быстро потушил его.
– Теперь идем, – шепнула Рада. – Медленно и тихо.
Через пару десятков шагов впереди открылась небольшая пещерка. А в ней…
Я сразу опознал существо, увлеченно терзающее тело охотника, – преподобный Эдельберт довольно подробно его описывал в своем бестиарии.
Длинное, как у гусеницы, покрытое сегментной броней тело с разлапистым рачьим хвостом на своем окончании, множество многосуставчатых ножек, хищные серповидные жвала, тонкие копьевидные клешни и с десяток глаз на ножках – это мог быть только ужас пресноводных водоемов: жрякла.
– Вон она, милсдарыня, видите, та, что порушена, боком стоит? – Данко ткнул рукой в замок. – Ближняя самая. У нутрях ее, в самом низу, под землей, толкую, – колодезь. Столы, утварь мудреная, камень на подставке, черный. Наверх подняться нельзя, все осыпалось. Тока на половину пролета лестницы. Я во двор меж камнями смотрел, нашлась щелочка. Еще мертвяки есть, высохшие совсем. В белых рясах, некоторые вроде как бабы, все оружные. Оружье дорогое, время почти не попортило, но я у них ничего не взял, грешно мертвых грабить. А корявых там не видел. Следов ихних тоже. Чего так – не знаю. Видать, лень им завалы разбирать. Или без надобности.
– Как давно там был? – уже спокойней поинтересовалась Псица.
– Дык четыре года назад. – Охотник пожал плечами. – Аккурат перед тем, как с Настуськой встретился. После уже не лазил, лишнее оно стало. Есть ли та труба сейчас, одни Старшие знают. Можа, корявые уже и в саму башню залезли. Ну так как, что делать будем? Унутрь тока через трубу, другого хода нет. Да и то ночью. Полон должон быть в замке, вот только где, увы, не знаю. Так что, лезем?
– Обязательно полезем.
– Вот это дело! – обрадованно заявил охотник. – Значитца, так, сидите тутой пока, а я к берегу схожу, разведаю. Я быстро…
И бесшумно шмыгнул в кусты.
Едва он скрылся, как Радослава тихо сказала:
– Маяк – под этой башней. Твои девочки, Горан, могут быть только там. Белоризцы тоже. Но есть ли они сейчас или уже нет, увы, не знаю. Перестала чувствовать. Но вчера вечером еще были… – Псица запнулась и продолжила после недолгого молчания: – Среди тех мертвых, о которых он говорил, – моя мать… – Рада неожиданно схватила меня за руку и горячо зашептала: – Я должна тебе рассказать, выслушай, молю… может, станет легче…
– Говори.
– Инокинь было три десятка, – начала Псица. – Возглавила отряд моя мать, она на тот момент была стратигом-наставницей. С нами еще было несколько белоризцев во главе с прелатом-экзекутором Фелцием и полусотней синодских латников. Шли с целью отбить заставу у яссов. Добрались без особых проблем, всего лишь пара незначительных стычек по пути. Замок отбили тоже легко – яссы ушли, почти не оказывая сопротивления. Но ночью… ночью началось страшное. Их были сотни… Мы бились стойко, отразили два приступа, но, когда их колдуньи призвали тварей из Пределов, стало ясно, что удержаться не получится. Белоризцы сразу портировались и захлопнули за собой портал. Мама с еще несколькими инокинями отступила в башню, в ту, где маяк, а меня с остальными отрезали. Потом башня рухнула, прямо на моих глазах. Подозреваю, что они сами ее…
– Успокойся, – я подал ей флягу, – и говори дальше.
Рада судорожно отхлебнула и продолжила:
– Наши сражались до последнего. А я упала со стены в озеро. Как добралась до берега, а потом до людей, не помню. В обитель уже не пошла, полностью разуверилась, дальше наемничала, а потом вернулась в Броневац и открыла корчму. Хотелось быть поближе к месту смерти мамы.
– В чем винишь себя?
– В том, что не умерла с ней, – тихо ответила Рада. – И с сестрами.
– Никакого позора на тебе нет. Ты никого не предала и не бежала с поля боя. Так вижу.
– Да, но…
– Никаких «но». Сомнения – удел слабых. А ты сильная. На этом хватит. Силы тебе еще понадобятся. Но не для того, чтобы мучить себя, а для мести.
– Спасибо, Горан. У вас, ославов, все просто. Может, так и надо… – Псица слабо улыбнулась, привалилась спиной к дубку и закрыла глаза.
Выглядела она все еще неважно, тяжело прерывисто дышала, нездоровая бледность проглядывала даже через краску на лице.
Я же совсем не волновался. Осталось сделать всего лишь последний шаг – освободить девочек. Кем я был в прошлой жизни, совершенно не важно, здесь и сейчас я словен. А значит, все просто: если взялся – делай. Или умри. Другого выхода нет и не будет.
Когда совсем стемнело, вернулся мокрый и грязный Данко. Охотник отряхнулся, словно большая собака, и сказал:
– Все готово. Ну что, идем?
– Идем.
Глава 17
«…остропалый крокус, альбо озерная жрякла, именуемая такоже просторечно морщиницей, справедливо считается вершиной породы ракообразных. Утверждения достопочтимого Феврония Пальского об экземплярах в две с половиной сажени длиной я считаю, мягко говоря, преувеличенными, а свидетельства очевидцев об утащенных оным монструмом коровах и волах – не более чем паническими заблуждениями. Однако же, несомненно, оное создание обладает опасностью для человека в своей родной среде…»
(Преподобный Эдельберт Великоградский.
«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)
Серединные земли. Стоозерье. Хельгина падь
22 Хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестер.
Ночь
Данко решил вопрос с транспортировкой по озеру не очень оригинально, но довольно просто и действенно. Он соорудил небольшой плавучий островок из пластов выброшенных на берег водорослей и сухой разлапистой коряги. Маскировка оказалась идеальной, подобных островков по озеру дрейфовало великое множество.
Потом мы вместе столкнули конструкцию в воду, спрятались среди ветвей, навалили сверху разного мусора и отчалили.
Вода сильно пахла тиной и была на удивление теплой. Вяло плескалась рыба, в камышах истошно орали цапли.
Небо очень быстро затянуло облаками, стал накрапывать дождь, постепенно превратившийся в настоящий ливень. К счастью, ветра не было, и поверхность воды так и оставалась гладкой.
Течение быстро отнесло нас от берега и по большой окружности потащило в сторону полуострова с замком.
Признаюсь, чувствовал я себя не очень уютно, и дело не в предстоящих разборках с корявыми – просто ощущение бездонной пустоты под ногами положительных эмоций не добавляло.
На вопрос о водяницах, болотницах, мокрицах и прочей нечисти Данко ответил кратко – не сталкивался. Что ничуточки не успокаивало – в Упорядоченном, если ты не видишь нечисть, это совершенно не значит, что ее нет.
Оставалось полагаться только на милость Хозяйки Вод и на амулеты. Больше на первый вариант, потому что далеко не факт, что чары будут действовать в водной среде, как на суше. Холодная проточная вода – сама по себе хороший нейтрализатор магии, впрочем, нечисть ее тоже очень не любит.
Невольно стал повторять шепотом посвященные водным жителям главы из бестиария Эдельберта.
– Виллы, рекомые вилиями, суть монструмы водные стати женской и никоим образом не похожие на навий, тем паче на берегинь. Обличьем оные весьма премерзкие, злобы преизрядной и способности к природной силе имеют, улавливая мысли человеческие и используя оные для заманивания доверчивых мореходов на погибельные скалы. Имеются свидетельства, что оные вилии пытались удовлетворять свою похоть с выжившими, однако ж я не склонен верить подобному, ибо сии монструмы не имеют для сего занятия приличествующих органов, а размножаются яйцекладением… Болотницы, альбо кикиморы…
– Ты это специально делаешь?! – зашипела Рада и ткнула меня кулаком. – Немедленно перестань. Тьфу, какая мерзость!
– Тише, етить вас! – немедленно отреагировал Данко. – Не зови лихо – оно само придет.
Пришлось заткнуться. К тому же течение уже почти вплотную подтащило нас к скалам, на которых стоял замок.
– Тама, – шепнул охотник. – Меж каменюк. Как скажу – ногами болтайте в ту сторону, надыть из струи выйти, а то унесет мимо…
Он не договорил, потому что рядом в воде что-то плеснуло. И почти сразу же в одну из веток с резким стуком вонзилась стрела с костяным наконечником.
От замка донесся чей-то хохот, стрелы стали попадать в островок и падать рядом с завидной регулярностью. Видимо, часовые от безделья устроили соревнование по стрельбе.
К счастью, нас скоро занесло под скалу, и обстрел прекратился.
– Давай, – скомандовал охотник.
Мы дружно стали подгребать ногами и руками – наш островок медленно, словно нехотя, пошел к берегу и причалил к торчащим из воды скалам.
– Где-то тутай, – озираясь, пробормотал Данко. – Етить, вода поднялась… Сейчас… – Он отпустил камень и, загребая одной рукой, поплыл вдоль берега.
Проход нашелся в десяти саженях правее. Он оказался почти забит, и, чтобы протиснуться, пришлось долго разбирать мусор.
Едва справились, как из замка стали доноситься равномерные гулкие удары, а на воде отразились всполохи множества вспыхнувших на стенах костров.
– Старшие Властительницы! – с отчаянием воскликнул Данко. – За что?!
И тут же полез в дыру. Мы с Псицей переглянулись и последовали за ним.
Проход, а точнее, дренажная труба оказалась наполовину заполнена водой, но продвигаться по ней было можно. Охотник мазнул по нам невидящим взглядом и принялся лихорадочно копаться в своих вещах.
– Что случилось?
– Началось! – Данко достал из просмоленного мешка факелы и принялся ожесточенно чиркать кресалом.
– Что началось?
– Резать будут! Так завсегда грохочут, когда жертвуют Хельге! – Раздувая огонь, охотник помахал факелом, поджег от него остальные, сунул их нам в руки и побежал по трубе.
Спешить сломя голову за охотником я не стал, сначала попробовал саблю, понял, что работать ею будет несподручно, спрятал обратно в ножны и достал самострел. Рада тоже накинула на свой лук тетиву.
Когда мы двинулись вперед, Данко уже не было видно.
Неожиданно впереди раздался его слабый вскрик, громкий всплеск, а потом все стихло.
– Не спеши. – Псица придержала меня за плечо, сунула факел в воду и достала из сумы маленький флакончик. – Сделай пару небольших глотков. И туши свой…
Содержимое оказалось жутко отвратительным на вкус, но я вспомнил, что такое же снадобье мне давала Купава в Дромадарских топях, и проглотил жидкость.
Темнота почти мгновенно рассеялась, все вокруг окрасилось в зеленовато-серые тона. Пламя факела стало слепить, и я быстро потушил его.
– Теперь идем, – шепнула Рада. – Медленно и тихо.
Через пару десятков шагов впереди открылась небольшая пещерка. А в ней…
Я сразу опознал существо, увлеченно терзающее тело охотника, – преподобный Эдельберт довольно подробно его описывал в своем бестиарии.
Длинное, как у гусеницы, покрытое сегментной броней тело с разлапистым рачьим хвостом на своем окончании, множество многосуставчатых ножек, хищные серповидные жвала, тонкие копьевидные клешни и с десяток глаз на ножках – это мог быть только ужас пресноводных водоемов: жрякла.