Лорд Лондона

— Ну, в жизни ты еще красивее, и это при том, что твое лицо в таком ужасном состоянии, — сказала Вера.

Ронни пожала плечами.

— Теперь я понимаю, почему он так зациклился на ней, — сказала она Вере, положив подбородок ей на плечо и изучая меня.

Вера ухмыльнулась и посмотрела на Бетси.

— И что? О чем мы думаем?

— Я думаю, судя по тому, как она смотрит на дверь и задерживает дыхание каждый раз, когда кто-то входит, это выглядит многообещающе.

— О чем вы говорите? — частицы гнева пробивались сквозь тяжелый туман в моей голове, сжигая онемение в моем сердце.

Бетси наклонилась вперед. Вера скрестила руки на груди.

— Почему ты собиралась выйти замуж? — спросила Бетси.

Я напряглась и в шоке уставилась на Бетси.

— Что? — прошептала я, отказываясь представлять Хьюго на том стуле, умоляющем сохранить ему жизнь, только чтобы в итоге получить пулю в голову.

— Почему ты собиралась выйти замуж? — эхом повторила Вера, и я встретилась с ее ледяными голубыми глазами, которые холодно смотрели на меня. Лицо Ронни ничего не выражало, но ее внимание тоже было приковано ко мне.

— П-потому что я любила его. — Полуложь казалась такой грешной, соскользнув с моего языка.

Бетси со скучающим видом откинулась на спинку стула.

— Ты любила его? Хьюго Харрингтона?

Я посмотрела на кольцо на своем пальце и почувствовала, как притворство покидает меня. Я вспомнила Хьюго, стоявшего на коленях и просившего меня выйти за него замуж год назад, и то, как мое сердце и желудок сжались, потому что он был не тем, кого я хотела. Потому что только один человек был в моей голове, когда он все это делал.

Артур. Всегда только он.

— От меня этого ждали, — я сняла кольцо. Без него мой палец казался таким легким. Я ненавидела себя за то, что думала об этом, но это было так, будто сбросить бремя. Я держала в руке кольцо с бриллиантом в четыре карата, камень отбрасывал лучи от лампы рядом со мной на постельное белье. — Мой отец... он не позволил бы мне отказаться.

Я сморгнула слезы и снова почувствовала боль в груди от того, что мой отец никогда по-настоящему не заботился о моем счастье. Ему нужно было, чтобы этот брак состоялся, чтобы Хьюго получил права на бизнес, как наследник моего отца. Чтобы общество видело в нас достойную пару. Он хотел, чтобы все его утки выстроились в аккуратный ряд.

— Ты любила его? — спросила Вера. Я посмотрела на нее, потрясенная прямым вопросом, исходящим от кого-то, кого я не знала. — Хьюго. Ты любила его? Только не ври. Терпеть не могу лжецов.

Это было похоже на предательство, но, в конце концов, я покачала головой и прошептала:

— Нет. — Я невесело засмеялась. — Но, думаю, он любил меня, если конечно это имеет значение. — Я вздохнула. — Я была с ним много лет. И не похоже, чтобы кто-то еще собирался просить моей руки.

— Ты уверена в этом? — спросила Ронни.

Я нахмурилась.

— Более чем.

— Ты любишь Артура? — спросила Бетси так же прямо, как и Вера. Я повернула к ней голову и почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я покачала головой, но, в отличие от правды, которая пыталась вырваться, когда меня спросили, люблю ли я Хьюго, ложь о том, что я не люблю Артура, была менее откровенной.

На губах Бетси появилась торжествующая улыбка. Она снова повернулась к Вере и Ронни, и между ними завязался безмолвный разговор.

— Он не любит меня, — наконец сказала я, прерывая их странное молчаливое общение. Это привлекло их внимание. — Какая разница, люблю я его или нет, если это не взаимно? — я расправила плечи и собрала всю оставшуюся во мне решимость. — Я была для него приятелем по сексу пять лет, вот и все. Он трахнул меня и бросил. Он не впускал меня в свою жизнь и ничего не рассказывал. — Я рассмеялась, но даже мне этот смех показался горьким. — Я просто была пафосной киской, которую он трахал, потому что мог. Любовь для него даже не участвовала в этом уравнении.

— Ты чертовски слепая, — сказала Вера.

Я уставилась на нее.

— Почему?

Она покачала головой, смеясь про себя.

— Я спросила, почему, черт возьми, я слепая? — огрызнулась я, не заботясь о том, что она была частью фирмы и могла застрелить меня там, где я лежу. Что мне еще терять?

— О, привет. Вот и она, черт возьми. — Вера посмотрела на Ронни, приподняв бровь. — Что сказал Винни? Вокруг нее тоже была тонкая полоска тьмы? Похоже, мы только что с ней столкнулись.

Бетси встала со стула и села на кровать рядом со мной.

— Ческа Харлоу-Райт. Моя сестра по оружию пытается сказать тебе, что Артур, мой дорогой кузен, просто одержим тобой. И что ты, — она изобразила в воздухе кавычки, — «пафосная киска», которую он трахнул. И единственная за всю его жизнь, кто сумел что-то пробудить в нем. Единственный человек, который заставил его открыть свое сердце настолько, чтобы впустить хоть какой-то свет.

Мне стало трудно дышать, будто меня ударили в грудь кулаком, несмотря на то, что сердце забилось сильнее. Я не могла понять, что говорит Бетси. Она, должно быть, лжет... но зачем ей лгать?

— Ческа, если ты думаешь, что мой кузен не любит тебя… так одержимо, так по-собственнически и так яростно… — Она ухмыльнулась. — Значит, ты не так умна, как внушают нам твои многочисленные дипломы из Оксфорда.


— Он бросил меня, — возразила я. Внутри вспыхнуло что-то вроде сопротивления, искореняя оцепенение, которое окутывало меня в течение последних нескольких дней. — В ту ночь, после… — Я посмотрела на трех девушек, стоящих около меня и поняла, что в ту ночь погибли их отцы. — Когда вы потеряли своих отцов. После той ночи он бросил меня. Хладнокровно. Жестоко. Больше я о нем ничего не слышала. Он выбросил меня из своей жизни, как объедки.

Вера снова рассмеялась. Этот снисходительный звук действовал мне на нервы.

— Он приехал к тебе. В Оксфорд. Мы потеряли всех лидеров нашей семьи, наших отцов. В кому впал его отец, глава нашей фирмы. Это дерьмо попало в гребаный вентилятор для всех нас, а он пришел к тебе. Наследник Адли. Он оставил нас всех здесь, потрясенных и сломленных, и отправился в Оксфорд к тебе. И ты думаешь, что все это было просто трахом? — Вера перегнулась через спинку кровати. — Может, ты и хорошо трахаешься. И я могу себе это представить, куколка. Но ни одна гребаная киска не может быть настолько хороша, чтобы такой парень, как Артур, бросил бы все свои обязанности посреди кровавого дерьма, только чтобы сунуть в нее свой конец.

Я уставилась на нее, не зная, что сказать. Мой пульс бился так быстро, что я думала, вот-вот случится сердечный приступ.

— Но то, как он ушел…

Бетси взяла кольцо у меня из рук и подняла его в воздух.

— Он никогда не говорил и никогда не скажет нам. Потому что Артур — это чертова крепость. — Она внимательно посмотрела на бриллиант. — Но думаю, что его поступок может иметь какое-то отношение к этому.

Я вспомнила, как проснулась от того, что он держал меня за руку, смотрел на кольцо, а потом отшвырнул мою руку обратно на матрас, как будто я ему противна. Нет, не я. Оно. Это чертово кольцо.

— Это было началом его восхождения. — Ронни села на край кровати и прислонилась к изголовью, непринужденно общаясь со мной, как будто мы были подругами много лет. — Его восхождения к Темному Лорду Лондона. — Она произнесла это имя, данное таблоидами, и устало закатила глаза. — В тот вечер он вернулся домой другим. Какой бы свет не оставался у него внутри, он был потушен к чертовой матери.

— Ты, — сказала Вера, усаживаясь на кровать напротив подруги, каблук ее сапога на шпильке почти проткнул одеяло. — В ту ночь он потерял наших отцов, своего отца и... тебя.

— Ты не какая-нибудь шикарная цыпочка, которую он трахал несколько лет, Ческа. Ты единственная, кого он впустил в свою жизнь, как бы мало для тебя это ни было. Это была большая часть его души. Ты его чертов спаситель, — сказала Бетси.

— От чего? — прошептала я, не в силах осознавать услышанное.

— От самого себя. От темноты, которая почти полностью поглотила его, — сказала Ронни. — Она будет поглощать его до тех пор, пока в нем не останется ничего. Ни человечности, ни гребаной жизни.

— Все боятся Артура, и именно поэтому никто не связывается с нашей фирмой. Нельзя победить человека, который не боится смерти, — сказала Вера.

— И как бы это ни было полезно для нашей преступной семьи, мы любим нашего кузена больше, чем место на вершине гребаного лондонского преступного мира, — сказала Бетси. — Если он и дальше будет так жить, то умрет в одиночестве, никогда не познав любви. Постоянно преследуемый призраками всех людей, павших от его руки. — Бетси вздохнула. — Совсем, как его отец. — Она сделала глоток вина. — Как бы я ни обожала своего дядю Алфи, на самом деле он умер много лет назад. Он умер, когда моя тетя и кузина сгорели в пожаре. И вместо того, чтобы любить Артура сильнее, он превратил его в мужчину, с которым никогда нельзя связываться. Который стал самым грозным криминальным авторитетом в Лондоне. Он сделал своего сына непроницаемым. Бесчувственным. Он сделал его смертельно опасным.

— И придурком, который не может выражать свои чувства. Дядя Алфи боялся, что Арти ослабеет, если будет на это способен. — Вера взяла Ронни за руку. — Любовь, Чес. Артур был воспитан в убеждении, что любовь — это быстрый путь к гибели. — Она ухмыльнулась, но в ее ухмылке сквозила печаль. — Сильный и грозный Артур Адли, который убивает без угрызений совести, сбегает, как только сталкивается с этим чувством. Ирония судьбы, правда? Я бы сказала, что это единственная вещь в жизни, которая действительно пугает его.

— И тут появляешься ты, — сказала Ронни. — Богатая, шикарная и не имеющая ничего общего с его образом жизни. — Она пожала плечами. — Я уверена, ему было легко убедить себя, что вы двое ни за что не продержитесь долго. Никогда по-настоящему не будете вместе.

Она указала на кольцо.

— И в ту единственную ночь, когда он опустил свои стены и признал, что нуждается в тебе, оставив нас всех, он просыпается с этим. — Я вспомнила, как он плакал. Вспомнила слезы на моем животе и его руки, крепко обнимающие меня за талию, когда он сказал мне, что их всех не стало. Потом я вспомнила его холодные, безжизненные глаза, когда он выходил из моей квартиры, даже не оглянувшись.

Я видела то, что они описывали. Я видела трещину в его броне. В течение нескольких заветных часов я видела человека, спрятанного в железной клетке. И вместо того, чтобы оберегать его, я вонзила меч в трещину и пронзила хрупкое тело изнутри, наблюдая, как он истекает кровью.

— Он держится от тебя подальше, — сказала Бетси. Я едва могла видеть ее сквозь затуманенное зрение. — Он поручил мне заботиться о тебе.

— Он будет охранять тебя, но не будет подпускать к себе, — сказала Вера.

— Я не хочу, чтобы он это делал, — сказала я, чувствуя, как во мне просыпается новая цель. Артур. Я сотру боль, которую причинило это злосчастное кольцо. Я исцелю то, что ранила в нем.

— Не имеет значения. — Вера склонила голову набок. — Он облажался, понимаешь? — она улыбнулась, и я поняла, что это не из жалости к Артуру. Это была гордость. — Он убивает. Много. Он чертов повелитель смерти.

— Я знаю. — Я вспомнила мужчин в Марбелье, когда нам было по восемнадцать. Как он легко зарезал их и заставил четвертого парня отрезать себе член.

— И тебя это не смущает? — спросила Вера.

Я пыталась найти в своем сердце хоть каплю ненависти к тому, кем и чем был Артур. Но я всегда знала. Я всегда знала о его семье, и о том, что он делал. Я была свидетелем этого и все равно вернулась. И я не могла найти в себе силы ненавидеть того, кто спас мне жизнь.

Дважды.

Теперь он спас меня дважды.

Мир разваливался. Может быть, для того, чтобы по-настоящему жить, нужно было вытерпеть все это. Сейчас, когда по моим венам бежали только опустошение и горечь, это меня совсем не беспокоило.

— Не так, как должно бы, — наконец ответила я. Девушки посмотрели друг на друга. Я увидела в их глазах что-то вроде облегчения и, возможно, намека на волнение. Это заставило меня что-то почувствовать. Заставило какую-то давно забытую часть меня наполниться чем-то неизвестным. Но, в первую очередь, я позволила их словам о том, что Артур любит меня, проникнуть в мои кости, избавляя от боли.

Я не могла в это поверить. Какая-то часть меня сомневалась. Верила в то, что они обманывают меня, дразнят, пытаются заставить сбежать из дома Артура. Но по их искренним лицам я поняла, что это не так. Они обожали Артура, это было видно любому. И также боялись за него. Боялись, что человека, которого они все любят, окончательно поглотит тьма. Утащит вниз, в ад, из которого он никогда не сможет вернуться.

— Это будет нелегко, — сказала Бетси. Я не уверена, касалось ли это меня, Веры и Ронни, или всех нас. Ее взгляд был устремлен на огонь, бушующий в камине. — Он будет сопротивляться. Будет испытывать. Доводить до предела, чтобы понять, что она сможет принять. — Бетси зажмурилась, возвращаясь в здесь и сейчас. — Он бросит тебе вызов, если ты попытаешься показать ему свою любовь. Он будет сопротивляться, потому что это все, что он умеет. Он попытается все испортить. Будущее, которое, как ему говорили, у него никогда не будет.

— Конечно, это не дает ему право вести себя как полный придурок, — сказала Ронни, скривив губы в ухмылке. — Не позволяй высокомерному ублюдку игнорировать то, что тебя бесит. Не позволяй ему обращаться с тобой как с дерьмом. — Я поймала себя на том, что улыбаюсь ей. Она подмигнула. — Оттолкни его. Брось ему вызов. Дай ему попробовать его собственное лекарство.

Я попыталась представить себе мир, где Артур мог бы любить меня, а я могла бы свободно любить его в ответ. Я никогда не позволяла себе верить в это. Эти мысли были за пределами моих фантазий, так что это было трудно даже представить. Но эти девушки говорили мне, что это возможно. Что он хотел меня так же сильно, как я его. Что он ждет меня, мне лишь нужно пробиться сквозь его тьму, чтобы найти его.

Остатки света, которые, по-видимому, все еще оставались.

Я тонула в горе. Сокрушительные волны печали поглотили меня целиком, увлекая в глубины отчаяния. Но возможность того, что я могу любить Артура, а он будет любить меня в ответ, была сродни тому, что его рука погружается в неспокойное, бурное море и приподнимает мою голову над водой.