Любовница поневоле

— Я и забыл, какая у тебя богатая писательская фантазия. Добро пожаловать в мое логово!

Логово маньяка представляется мне серым, мрачным и с подвешенными под потолком жуткими инструментами, но этот дом при всем желании невозможно назвать ни серым, ни мрачным. Большая комната разделялась диваном на кухню и гостиную. Мой взгляд зацепился за желтый, с национальным флагом, холодильник и деревянный стол с четырьмя стульями, а после перетек к стене, которую от пола до потолка занимали забитые до отказа книжные полки. Ярко-зеленый плед грубой вязки сбросили на диван вместе со стопкой исписанных листов бумаги.

Я привыкла к тому, что у Доминика все дизайнерское и выглядит так, что хоть сейчас фотографируй для журнала «Прайм», здесь все было иначе. Домашним.

Хантер стягивает куртку с плеч и сбрасывает на стул. Футболка не скрывает литые мускулы плеч и сильные руки, и я вынуждена признать факт, что мне от него не сбежать — он скрутит меня в два счета. Поэтому остается надеяться на Оуэна и на то, что Доминик найдет меня быстро.

Я останавливаюсь возле книжных шкафов. Как я и думала, большая часть томов по истории. Но есть и художественная литература, в основном классика.

— Располагайся, — доносится из-за спины. — Думаю, пара часов у нас есть.

Я оборачиваюсь.

— До чего?

— До того, как сюда заявится Экрот.

— Уверен, что заявится?

Я-то знаю, что Доминик дал клятву, а Хантер нет.

— Конечно, — кивает он. — Ради такой женщины я бы отправился куда угодно.

Я обхватываю себя руками и медленно прогуливаюсь вдоль шкафов, а Хантер прислоняется к деревянной балясине лестницы, ведущей на второй этаж, и складывает руки на груди.

— Значит, ты не Кампала.

Он морщится, будто я по меньшей мере грязно выругалась:

— Нет.

— Тогда кто ты такой?

— Бичэм — мое настоящее имя. Я, действительно, работаю в КИИ и увлекаюсь историей вервольфов.

— А еще их ненавидишь.

— Не всех.

— Но с Кампалой ты сотрудничаешь. Или хочешь сказать, что сам организовал мое похищение?

— Тебя охраняют сильнее, чем самого Экрота, и это очень сильно нарушило мои изначальные планы. Кампала со своей одержимостью заполучить тебя подвернулся вовремя.

Оценивающий взгляд Хантера скользнул по моему телу, но на этот раз не вызвал ничего, кроме раздражения. А вот страх, как ни странно, улегся на дно. По крайне мере меня больше не трясло.

— И каким был твой план?

— Подружиться с тобой.

— Хочешь сказать, втереться в доверие?

— Нет, — становится серьезным Хантер, — все-таки дружба — дело двух сторон, и мне было приятно стать тебе другом. Давно я не встречал такой женщины. Держишь магазин редких изданий. Пишешь детективы. Красивая. Талантливая. Сексуальная. Необыкновенная. Даже жаль, что ты связана с Экротом. С другой стороны, не будь связана, мы бы никогда не встретились.

От такого признания я даже на мгновение растерялась.

— Я обыкновенная, — говорю я, наверное, больше себе, чем ему.

— Тогда почему все вервольфы вокруг сходят по тебе с ума?

— Это неправда.

— Правда. Стоит тебе появиться рядом, они хотят заполучить тебя себе. Все потому, что ты как та девушка из легенды. Я назвал их имани. Женщины альф. Их идеальные пары, способные дать потомство.

— У людей и вервольфов не может быть детей.

— У людей нет, а у имани и вервольфов — может.

— Ты тот еще фантаст, Хантер. — Я передергиваю плечами. — Если такая девушка и существовала, то я к ней не имею никакого отношения. Потому что четыре года была замужем за вервольфом, но чуда не случилось. И волки за мной стаями не бегали, чтобы у мужа отбить!

— А ты общалась со многими вервольфами?

— Нет.

Хантер отталкивается от перил и медленно подходит ко мне. Хотя я бы назвала это наступлением. Поэтому делаю шаг назад. И еще один, пока не натыкаюсь спиной на книжные полки.


— Способности имани пока что загадка, но у меня есть предположение, что нужно присутствие альфы. — Историк подходит совсем вплотную, поднимает руку и почти касается пальцами моих растрепанных волос. От этого меня всю, от макушки до пят, перетряхивает, а дыхание сбивается. — Или близкий контакт с ним. Тогда сила имани начинает раскрываться.

Я сглатываю и двигаюсь в сторону: близкого контакта с Хантером я точно не хочу.

— Сомнительная сила — чтобы за тобой бегали все вервольфы.

— Не скажи. Быть главной слабостью альфы та еще сила.

А ведь я действительно слабость Доминика! Его страсть ко мне напоминает не любовь, а животную одержимость. Так, может, это правда?

Я не верю Хантеру. Не хочу. В конце концов, нормальные люди не запирают тебя в машинах и не увозят непонятно куда! Но что-то заставляет меня спросить:

— Если ты это не выдумал, то откуда узнал?

— От приемной матери. — В его голосе проскальзывает горечь. — Она много всего рассказывала мне в детстве. А позже я увлекся историей и нашел много интересных фактов в легендах и древних летописях. Моя настоящая мать была имани. В четырнадцать лет я узнал, что я не обычный человек.

Он стягивает очки, и я вздрагиваю, когда его глаза одновременно вспыхивают, но не привычно желтым, а ярко-синим цветом.





ГЛАВА 12




Я не отшатываюсь только потому, что отшатываться мне попросту некуда: позади шкаф. Просто смотрю на это и не могу отвести взгляда. Это жутко, но вместе с тем необычно. Смотрю до тех пор, пока сам Хантер не моргает и синеватое свечение меркнет.

— Что?.. — Голос меня не слушается, но я все-таки выталкиваю из себя вопрос: — Что это такое?

— Моя сила.

— Почему они синие, а не желтые?

— Не знаю. Я не встречал себе подобных. Но это мне жить не мешает.

Хантер усмехается и делает шаг назад, а я осознаю, что до этого задерживала дыхание. Настолько, что сейчас кружится голова. Или она кружится от всех этих новостей.

— Как такое возможно? — интересуюсь я.

— Природа. Генетика. Аномалия. Как моя гетерохромия.

— И ты… вервольф?

— Ты хочешь спросить, могу ли я перекидываться в волка?

Я киваю.

— Да. У меня есть вторая ипостась.

Это заявление заставляет меня заново взглянуть на Хантера.

А я ведь изначально подумала, что у него телосложение вервольфа! Он высокий. И сильный. И двигается плавно. Как хищник.

Как волк.

Но Доминик об этом не знает.

— Ты обманул всех, — доходит до меня. — Ты куришь. Носишь очки. Не входишь ни в одну стаю. Не только я посчитала, что ты человек. Оуэн тоже так решил.

— Это тоже моя особенность — возможность прятать свою суть от других вервольфов. Приятный бонус.

— Получается, ты полукровка?

Я опасалась, что этот вопрос его разозлит, но он лишь вызвал у Хантера очередную улыбку. Правда, сейчас его улыбки казались мне оскалами. Как у зверя, что затаился перед броском.

— Не совсем. Я бы назвал это новой расой. Той, в которой можно выбирать, кем быть: вервольфом или человеком.

Удивительно. Невероятно. Как сюжет из фантастической книги. Но передо мной стояло живое доказательство, что это все не розыгрыш.

— И ты решил быть вервольфом?

Вот теперь взгляд Хантера вонзился в меня, будто острое лезвие, делая черты жесткими и даже жестокими.