Любовь, ведьма и котики

– Слушай, а какой-нибудь ши… ну, положим, что он случайно оказался бы здесь, в зале… мог бы внести хаос в представление?

– Предположим… – отозвалась она. – Но зачем?

– Да что-то меня от этой унылой красоты в сон клонит, – зевнула я в очередной раз.

– Так спи, – улыбнулась Алла. – А я посторожу… как у нас повелось. Вон кресла какие удобные.

Идеальное свидание получилось у Илоны, я считаю. Никогда мне так отлично не спалось, как в Мариинке во время «Лебединого озера». Правда, Иннокентий немного злился, что подруги не дали ему заснять меня в спящем виде, закрыв обзор веером и биноклем, но пусть уж как-нибудь переживет.

Проснулась я перед финалом последнего акта, когда Барби перегнулась через меня и шептала Алле:

– Ты же хорошо видишь, а?

– Ну?

– Он там наклонился к ней… Но они же не целовались? Нет?

– Кто с кем не целовался? – тут же спросила я.

– Александр с Илоной, – ответила Алла. – Барби ревнует.

– Ничего подобного! – вспыхнула та.

– Ладно. Барби не ревнует, поэтому вот уже третий акт подряд смотрит в бинокль не на сцену, а в ложу с нашим миллионером.

– Ничего-ничего, – успокоила я. – Завтра и послезавтра Барби на нас с тобой будет так же смотреть. Вот и узнаем, умеет ли взгляд прожигать насквозь.

– Да ну вас, – надулся олененок и отвернулся, сложив руки на груди.

Меж тем второе свидание подходило к концу, а второй подозреваемый все никак себя не проявлял. И это начинало меня волновать.





Глава 16, в которой фигурируют Юрий Антонов, томик русских народных сказок и банальная ваза из Икеи




На следующий день все отдыхали. То есть кто-то, может, и отдыхал, а мы с Джу и Сигизмундом повесили на кухонную стену карту города и истыкали ее всю булавочками, пришпилив разноцветные бумажки и растянув между ними красные нитки. В детективах в итоге этого действа обычно получалась схема, взглянув на которую, главный герой кричал: «Так вот оно что! Преступник прячется вот здесь!», и опергруппа выезжала по нужному адресу.

У нас почему-то так не вышло.

Предположения так и остались предположениями, нитки – нитками, а булавки – булавками. Никакого магического преображения.

Зато я насладилась процессом пикировки между его котейшеством и моей Джу. У них это получалось на удивление мило, нежно и не обидно и в то же время ужасно смешно. Думаю, ни от кого другого Сигизмунд не принял бы подколок в собственный адрес. А тут, вместо того чтобы убить взглядом на месте, усмехался в усы и уморительно двигал бровями.

На следующий день мы ели бутерброды с сайрой, пытались готовить жареное молоко по китайским рецептам, позвонили Инне и спросили, как она там. То есть изо всех сил занимались имитацией нормального времяпровождения. Хотя чем ближе к вечеру, тем больше меня пробирала тревога. С одной стороны, я верила в то, что Алла справится при случае и с миллионером, и с киношниками, и со всей их ратью. Ну, разве что кроме Вадима, который – ура! – на нашей стороне. С другой стороны, свидание на свежем воздухе подразумевает гораздо большую свободу действий… А значит, враг может наконец рассекретиться.

– Что ты наденешь сегодня? – поинтересовалась Джу, когда я зависла над горой вещей, художественно вывалив их на кровать.

– Джинсы и куртку. Непродуваемую. Не особо верю в тепло летних ночей в Кронштадте.

– Если увидишь на пляже городских эльфов, передавай привет, – на пороге комнаты возник Сигизмунд. – Я их специально не созывал туда… Но они в принципе очень любят поглазеть на открытое море, без защиты дамбы, а тут еще и полнолуние ожидается…

– То есть они совершенно случайно могут там тусить? – улыбнулась я. – Спасибо тебе за заботу.

– Ты какая-то подозрительно добрая. А где все ежиные колючки в духе «не лезь не в свое дело», «сама разберусь» и так далее?

Я развела руками:

– Все, больше не дождешься. Я признала твое величие.

– Нет, ты обязана со мной пререкаться! Иначе если тебя вдруг подменят, то по какому признаку я это узнаю?

– Слушай, а вдруг меня уже подменили? – картинно ужаснулась я, а Джу подкралась сзади и укусила меня за пятку, чтобы по визгу точно определить: нет, не подменили.

Так что к микроавтобусу, который должен был отвезти нас на место свидания, я шла, прихрамывая. Чуть-чуть. Именно это было формальной причиной для того, чтобы едва не опоздать, а вовсе не долгие сборы в процессе кидания одежды в наглых, дерзких и одновременно любимейших котов.

– Скажите, это маршрутка на Кронштадт? – ворчливо спросила я, заглянув в салон. – За проезд водителю передавать или можно по студенческому бесплатно?

Барби хрюкнула в кулак, а Ангелина обернулась с переднего места рядом с водителем и прошипела:


– Садитесь уже, Евгения. Вечно вас ждать.

– И вовсе не вечно, не надо гиперболизировать. – Я плюхнулась рядом с Барби и пригладила волосы. – А виновники торжества отдельно уехали, да?

– Да, – подал голос Игорь. Ах ты ж, хмырь проклятый. – На лимузине. Не будет же Александр в микроавтобусе трястись…

– А жаль! – мечтательно сказала я, вытягивая ноги в проход. – Не хлебнет дорожной романтики.

И мы поехали в Кронштадт.

К моменту, когда мы устроились за столом, я десять раз успела порадоваться тому, что оделась не торжественно, а тепло. Ветер налетал с моря, забирался за шиворот и в рукава, хватал за волосы, заставлял мерзнуть уши и нос. Пальцы хотелось спрятать в карманы, пуговицы – застегнуть до самого горла, а еще неплохо было бы где-нибудь платок на шею раздобыть… или даже шарф! Хоть сейчас и лето. С другой стороны, как говорится, на дворе не май месяц.

Остальные девочки кутались в пледы, хотя судя по тому, как тряслась Барби, это не слишком помогало. Тепловая пушка тоже особо дело не исправила.

Кого-то уже послали за химическими грелками для съемочной группы, потому что невозможно держать камеру на таком холоде, если ты не взял с собой специальные перчатки. Ангелина громко чихала, Игорь ругался хриплым шепотом, Иннокентий приплясывал на месте, дуя на ладони, и проклинал прихотливую приморскую погоду. На контрасте со всеми нами Алла, на которой был легкий белый сарафан с открытыми плечами, смотрелась… как минимум удивительно. Она сидела, изящно облокотившись на спинку стула, и казалась не живым человеком, а рекламным силуэтом, увидев который, туристы срочно захотят приехать и прогуляться здесь по пляжу.

Ши рассеянно поглядывала на волны и, склонив голову набок, что-то рассказывала Александру. Тот внимательно слушал и, судя по всему, не особенно мерз в теплом пиджаке. Лично я ему в этом завидовала. А Барби, судя по страдающим глазам, завидовала Алле.

– Слушай, – шепнула я ей на ухо, улучив момент, когда остальные от нас отвлеклись. – Ты ж знаешь кухню шоу-бизнеса. Ты сильна духом и не веришь в сказки. Ты же говорила, что просто хочешь выиграть. К чему эти сантименты?

– Какие сантименты? – фальшиво удивилась Барби. – Ты о чем?

– О том, что сердечко твое стучит так громко, что даже отсюда слышно. И похоже, не от обычного волнения.

– Это от холода.

– Угу. А на балете оно стучало от скуки. А во время дегустации ты…

– …Просто слишком много вина выпила.

– На все-то у тебя готова отговорка.

– А что ты предлагаешь? – Барби независимо улыбнулась и посмотрела куда-то мимо меня. – Мы договаривались поддерживать друг друга до финала. А теперь…

– …Каждый сам за себя, да?

– Да.

В ответ я сгребла Барби за плечи и подтащила поближе к себе:

– Ты задумала обалденное свидание. Я лично думаю, что ты выиграешь. Надеюсь. Тем более что тебе это важно. Но шоу… оно до самого конца должно оставаться шоу. Таковы правила игры. Так что расслабься и получай удовольствие.

– Ты говоришь так, будто он тебе не нужен. – Барби вывернулась и стала похожа на обиженного встрепанного воробушка.

А я увидела, что Иннокентий очень заинтересованно на нас смотрит, и его помощник уже подкрадывается с камерой.

– Нужен, конечно, – громко сказала я и сдула непослушную прядь с носа. – Такой роскошный мужчина… Ты только посмотри, как величественно он смотрится на фоне стихии!

В этот момент как раз показалась луна, и лунная дорожка пробежала по глади моря от горизонта к столику, за которым сидели миллионер и ши. Александр держался прямо и неподвижно, как будто ему в пиджак сзади швабру вставили. Алла же явно веселилась – порывы ветра доносили издали ее смешки, звонкие, будто колокольчики, раскатившиеся по камням. Интересно, о чем они говорят?

Лучше бы я прогуливалась сейчас по краю прибоя вместе с Карлосом и Кларой, а не пыталась удержать замерзшими пальцами бокал с аперолем, делая вид, что светский ужин на открытом всем ветрам побережье – это вечер моей мечты.

– Как ты думаешь? – наклонилась ко мне Барби. – Будет завтра у Аллы насморк?

– Не-а, – покачала я головой. – Спорим?

И мы поспорили.

– Ты хочешь выиграть или проиграть спор? – поинтересовалась Алла.

Мы сидели на балконе, смотрели в синее утреннее небо, пили кофе и ели булочки с вишневым джемом. Между нами лежала Джу и щурилась на солнце. Было тепло и уютно. Не как вчера. Мир вокруг, казалось, состоял из золотистых солнечных зайчиков и птичьего гомона.

– Даже не знаю, чего хочется больше, – я вздохнула, посмотрев на тарелку с булочками. Вид их так и манил, но разум твердил, что пятую осилить будет уже сложно. – Посмотреть, как Барби приходит в Дом Зингера, надев на голову ободок с оленьими рожками? Или насладиться картиной «шумно шмыгающая носом ши»? Все такое вкусное!

– И не говори. – Алла почесала Джу за ушком и, прищурившись, откинулась на диванную подушку – ее пару дней назад притащил сюда Сигизмунд для пущего уюта. – А что ты должна сделать, если проиграешь?

– Прийти на свидание в шляпе и поприветствовать Александра фразой «Тысяча чертей!»

– Идеально. Давай я скажу Барби по телефону, что не простудилась, она придет в рожках, я сразу же расчихаюсь, и тебе придется срочно надевать шляпу, а потом вытряхивать из нее чертей.

– Идет! – Булочка все-таки победила, я откусила румяный бочок и потянулась за кружкой. – Но ты расскажи в подробностях.

– Что?

– Как он?