Любовь как улика

– Выйдем? – предложила она.

– Нет, давайте разговаривать в машине, – Вадим устремил на неё умоляющие глаза.

– Хорошо. – Она пересела к нему на заднее сиденье. – Расскажите мне, как вы познакомились с Екатериной Гусаровой и о последующих встречах с ней.

Вадим облизал губы и принялся подробно рассказывать о том, как они встретились и как развивались их отношения. Его рассказ полностью совпадал с тем, что им рассказала Катя.

– Кто был инициатором разрыва?

– Она.

– Вы были расстроены?

– Вздохнул с облегчением, – вырвалось у него.

– Вот как?

– Вы поймите меня правильно, – заторопился Вадим, – мне Катя сначала очень понравилась. Некоторое время я был даже в неё влюблён и подумывал о том, чтобы развести её с мужем и жениться на ней. Но она даже слышать не хотела об уходе от мужа.

– Потом, как я понимаю, ваши чувства поостыли?

– Поостыли, – признался он, – я устал от её постоянного нытья и бесконечных жалоб. При этом, – добавил он несколько смущённо, – в постели она не проявляла никакого энтузиазма. Порой вообще лежала как неживая.

– Понятно. И вы догадались, что она продолжает любить своего мужа?

– Чёрт её знает, кого она продолжает любить, – вырвалось с досадой у Вадима, – иногда мне казалось, что она получает удовольствие от своих страданий.

– Что ж, и такое бывает, – согласилась Мирослава. – Но меня интересует другое.

– Что же?

– Отчего вы побелели как полотно, когда узнали, что мы детективы?

– Я решил, что вы действуете по заданию её мужа и пришли, чтобы устроить скандал на моём рабочем месте.

– Вы, наверное, путаете детективов с громилами, – усмехнулась Мирослава.

– Сейчас трудно понять, кто есть кто. Но вы действуете не по заданию Гусарова?

– Борис Аввакумович Гусаров убит.

– Как убит?! – уставился на неё немигающим взглядом Карасёв.

– Железным прутом по голове.

– И вы что же думаете? – начал заикаться Карасёв.

– Мы пока ничего не думаем.

Изумление Карасёва при известии об убийстве Гусарова было настолько искренним, что, пожалуй, даже сам Станиславский сказал бы – верю.

– И что же мне теперь делать? – спросил Вадим.

– А что вы можете сделать, – пожала плечами Мирослава, – сидите тихо и не высовывайтесь.

– А как же Катя? – растерянный голос Вадима дрогнул.

– Не маленькая, справится.

– Вы ничего не понимаете! – неожиданно громко взвизгнул парень.

– Куда уж нам. Во всяком случае, ваше появление возле Екатерины Гусаровой в настоящее время вполне может лишить её большей части наследства, – назидательно сказала Мирослава.

– Почему?!

– По кочану.

– Понял, – неожиданно сказал он спокойным голосом.

– Выметайтесь, – предложила ему Мирослава.

– Куда?!

– На улицу! До работы пешком дойдёте.


– Ах да, спасибо. – Уже выбравшись из салона, он спросил: – А позвонить я ей могу?

– Я не пифия, чтобы давать вам советы, – отрезала Волгина.

– Да, да, конечно. Но всё-таки.

– Так и быть, позвоните один раз на стационарный телефон, если вам так не терпится.

– Спасибо! – почему-то обрадовался он её разрешению.

– На стационарный! – с ударением проговорила Мирослава.

– Понял, не дурак. – Карасёв быстрым шагом зашагал в сторону своей конторы.

– По-моему, он к ней не безразличен, – заметил до сих пор молчавший Морис.

– Нам нет до этого никакого дела, – Мирослава вернулась за руль и резко тронула автомобиль с места, но вскоре сбросила скорость.

«Её всегда раздражало смятение чужих чувств – стараясь скрыть улыбку, подумал Морис, – а самой ей неведомы всплески эмоций».

Если Миндаугас и был прав в своих суждениях, то только отчасти. Они проехали уже больше двух кварталов, когда Мирослава отчётливо произнесла:

– Зря я разрешила ему позвонить Кате.

– Почему? – опешил Морис.

– Потому, что у них ничего не получится.

– Откуда вы можете это знать?

– Гусарова к Вадиму не питает никаких чувств, и использовала его только в качестве жилетки для слёз.

– Не слишком ли вы жестоки к бедной женщине?

Мирослава неопределённо пожала плечами, давая тем самым знать, что время покажет.

– Ну, что ж, – обронил Морис чуть слышно, – поживём – увидим.





Глава 23




– Послушай, нам ведь нужно купить букет и, наверное, торт, – проговорила задумчиво Мирослава. – Как ты думаешь, это будет прилично выглядеть?

– Вполне, – ответил Морис, – только букет позвольте выбрать мне.

– Хорошо.

– И, по-моему, вместо торта лучше купить большую корзину со сладостями. Мы ведь не разоримся?

– Нет, – улыбнулась она, – тем более что всё это будет внесено на счёт Ариадны. – Волгина остановила машину возле магазина, в котором можно было найти что угодно. – Только ты иди один. Я посижу в машине. Меня от этих магазинов мутит.

– Это особый магазин, – улыбнулся Морис, – там пахнет марципаном, шоколадом, мандаринами и цветами. Я думаю, что вам понравится.

– Нет уж! Не хочу!

– Воля ваша, – развёл он руками и отправился за покупками. Не было его довольно долго. Сначала Мирослава просто ждала, а потом вытащила маленький томик поэтов Серебряного века и стала перечитывать любимые стихи. Она так увлеклась, что, когда Морис сел рядом с ней, посмотрела на него отсутствующим взглядом.

– Здравствуйте, Мирослава Игоревна, – улыбнулся он, – это я.

И тут только она почувствовала запах цветов и оглянулась. На заднем сиденье лежал роскошный букет, там же стояла красиво упакованная корзина.

– Ты просто чудо! – сказала она Морису.

– Спасибо, что вы это заметили.

Эмма Даниловна Кудашова жила на улице Вересова, в старом доме, построенном ещё до войны. Такие дома в народе называют «сталинками». В отличие от хрущёвок их строили на века, и они отличаются основательностью, высокими потолками и довольно удобной планировкой. Вот и у старенькой учительницы Бориса Гусарова была двухкомнатная квартира с большой прихожей, раздельным санузлом и квадратной вместительной кухней. Так получилось, что на старости лет она осталась в этих «хоромах» одна.

Приходу детективов Эмма Даниловна не удивилась. Дверь им она открыла сразу только потому, что решила, что они из полиции. О том, что убит её ученик, она знала, приняла эту трагедию близко к сердцу и была готова помочь правоохранительным органам в поисках злодея всем, что было в её силах. На предъявленную Мирославой лицензию едва взглянула. Сразу пригласила в гостиную. Морис поставил на стол корзину и протянул женщине цветы.