Любовь как улика

– Да как вам сказать, – пожала плечами женщина, – Боря вообще не имел склонности к разговорам по душам. Обыкновенно приходил, чтобы навестить меня, всегда что-то приносил мне вкусненькое. Так что не стану отрицать, баловал старуху.

– Вы его родная тётка?

– Да, по матери. Сестра моя Зина ушла совсем молодой. Боря очень переживал тогда. Но примерно через год после её смерти оклемался и стал жить дальше, как ни в чём не бывало. Хотя мать всегда помнил и чтил память о ней.

– А где его отец?

– Кто его знает, где он. Бросил Зинку, подлец, когда Боре ещё и годика не было. И больше мы о нём ничего не слыхали.

– Значит, ваша сестра воспитывала сына одна?

– Получается, что одна. Хотя мы с мужем всегда ей помогали по мере наших возможностей. Мы и сами не шиковали. Но если покупали что-то своим детям, то и Борю не обделяли. А летом ехали всей оравой в Крым на двадцать четыре дня. – Семыкина посмотрела на Мирославу, видимо прикидывая её возраст, и сказала неуверенно:

– Вы и сами, поди, помните, как это раньше было.

Мирослава согласно кивнула, хотя в силу своего возраста помнила далеко не всё.

– Боря хорошо учился, – сказала Тамара Ивановна, – понимал, что матери тяжело и проталкивать его по жизни некому, вот и старался. Один раз только Зину огорчил. – Женщина неожиданно замолчала.

– Чем же? – тихо спросила Мирослава.

– Женился рано, и почти сразу у них с женой дочка родилась. Ариадночка. Но девочка была такой миленькой, что Зина скоро растаяла. Да недолго ей, бедняжке, пришлось радоваться внучке.

– Ариадна тоже вас навещает?

– Не то слово! – всплеснула руками женщина. – Она не только навещает нас, ещё и денег нам с мужем подкидывает. Мы ей поначалу говорили – не надо. Вроде как неудобно нам. А она и слышать ничего не хочет. Говорит, не возьмёте, баба Тамара, так я на вас обижусь. Хорошая девочка, – искренне похвалила Семыкина внучатую племянницу, – добрая. Только очень серьёзная, – Семыкина поджала губы и вздохнула. – Да и как ей не быть серьёзной, если в семье она вместо мужика.

– То есть? – удивилась Мирослава.

– Деньги-то Ариадна зарабатывает. А мужик её рисует.

– Илья Маратович Незвецкий довольно известный художник, – осторожно возразила Мирослава, – и думаю, тоже зарабатывает продажей своих картин.

– Много ли можно на картинах-то заработать, – покачала головой Семыкина, – поди, не деньги, а так, кошачьи слёзы. Все и тратит их на свои краски да холсты.

– Это вам сама Ариадна сказала? – улыбнулась Мирослава.

– Как же, скажет она, – отмахнулась женщина, – это я сама своим умом допетрила.

Допетривание тётки было явно ошибочным, но Мирослава не сочла нужным разубеждать женщину. Пусть родственники сами между собой разбираются.

– А вы вот, наверное, не знаете, – тем временем продолжила Семыкина, – что и Ирмочка не одобряла выбора дочери.

– Это мама Ариадны?

– Она самая. Ирма Иннокентьевна и была той самой девушкой, на которой Боренька женился. А потом они разошлись. Я очень жалела об этом.

– Почему?

– Мне Ирма нравилась. Да и сейчас мы с ней в хороших отношениях.

– Она ведь вышла замуж после развода с вашим племянником?

– И скорёхонько, – вздохнула Семыкина, – думаю, что она уже была знакома с Георгием, когда подавала на развод.

– А почему Ирма ушла от вашего племянника?

– Чего уж тут греха таить, – снова вздохнула женщина, – погуливал от неё Борис. А Ирма была женщина гордая. Цену она себе всегда знала. Вот и сменила моего племянника на Тактолызина. Живёт с ним и горя не знает.

– А общих детей у них нет?

– Нет. У Ирмы одна Ариадна. И Георгий был ей как второй отец.

– Ваш племянник, наверное, тоже недолго один оставался?

– Как же, останется такой один. Он через полгодика, наверное, на Соне женился. Вот только и с ней недолго прожил. Соня тоже с ним развелась и за другого вышла. Живёт сейчас в Германии.

– Как я поняла, ни одна из жён зла на вашего племянника не затаила.

– Не затаила, – согласилась Тамара Ивановна, – хорошие женщины Борьке попадались.

– А что вы скажете о Кате?


– Да что о ней можно сказать? Молоденькая она, глупенькая. Борька как женился на ней, так сразу её под себя стал строить.

– И что, построил? – улыбнулась Мирослава.

– Вроде бы, – неуверенно проговорила Семыкина, – первое-то время она была по уши в него влюблена. Только и слышно от неё было – Боренька то, Боренька сё.

– А потом?

– А потом, – Тамара Ивановна задумалась, – трудно сказать, я их дел не знаю. Могу только догадываться.

– И какие же у вас догадки?

– Между Борей и Катей пробежала кошка.

– Какая?

– Вот этого я не знаю. Вроде всё по-прежнему, но Борис поскучнел. Может, просто снова ему приелась семейная жизнь, а может, Катя перестала постоянно идти у него на поводу.

– Поэтому на банкет Борис Аввакумович пошёл один?

– Нет, на эти банкеты вузовские он всегда один ходил. Не знаю, почему у них так заведено.

– Тамара Ивановна, извините, если мой вопрос вам покажется дерзким…

– Чего уж там, спрашивайте.

– Может, у вашего племянника появилась новая возлюбленная?

– Чего не знаю, того не знаю. Но мне кажется, что от Кати Боря не гулял.

– А она от него?

– Скажете тоже, – рассмеялась Семыкина.

– А какие отношения были у вашего племянника с мужем дочери?

– С Ильёй у него как раз отношения были хорошие. А вот брата его он недолюбливал.

– За что?

– Может быть, за то, что Андрей такой же гулёна, как Боря в молодости.

– Вам об этом сказал племянник?

– Нет, зачем же, Ариадна.

– И что ещё вы можете сказать о брате мужа Ариадны?

– Да ничего больше не могу сказать. Он человек холостой, пусть гуляет, если хочется, пока ярмо на шею не надел.

– Под ярмом вы имеете в виду женитьбу? – улыбнулась Мирослава.

– Её самую.

– А у Ариадны с деверем хорошие отношения?

– Я думаю, что да, раз она ему детей своих доверяет.

– В смысле?

– В самом прямом. Они с Ильёй ещё люди молодые, сходить куда-нибудь хочется, вот и просят Андрея с детьми посидеть.

– Типа усатого няня.

– Типа.

– А что же няни у них нет?

– Есть, но только дневная. Она у них не ночует. Да и, потом, лучше уж с родным дядей вечером оставить детишек, чем с чужой тётей, хоть и под наблюдением камер. – Видя, что Мирослава размышляет над её словами, Тамара Ивановна сочла необходимым добавить, – дети-то Андрея обожают. Он с ними возится больше, чем родной отец. Илью, мне кажется, кроме его малеванья, мало что интересует.

– Вы имеете в виду живопись?

– Её самую. Я порой даже удивляюсь, как это он решил жениться на Ариадне. Хотя, – женщина задумалась, – раньше вот говорили выйти замуж и жить за мужем. А теперь многие мужики женятся и живут за женой.

– По-разному бывает, – сказала Мирослава.