Любовь – это боль

Последовало раздраженное сопение.

— Я не ребенок, знаешь ли. Мне двадцать два года.

— Я мама, поэтому мне разрешено называть тебя ребенком, — пока она это говорила, к ней подошел еще один «ребенок». Локи положил голову ей на колени, смотря на нее щенячьими глазами.

Катя засмеялась, потом ее голос стал мягким.

— Спасибо, Елена.

— Для этого и нужны друзья.

Произнеся эти слова, Елена поняла, что действительно считает Катю другом. Своим первым настоящим другом в зрелом возрасте. Знание того, что в жизни есть кто-то, кому она небезразлична, с кем может поделиться своими мыслями и чувствами, придало ей сил.

— Надеюсь, ты не попала дяде Вику под горячую руку.

— У нас все в порядке, — еще немного поговорив, Елена повесила трубку.

Локи нужно было немного еды, да и ей тоже. Когда она кормила собаку и наводила порядок в кухне в третий раз, то задумалась. Прошлой ночью Викинг был ее опорой. Он поддерживал и на самом деле внимательно слушал, когда Елену накрыло. Впервые он не осуждал и не бросал в ее сторону никаких ненавистных замечаний. Значит ли это, что он изменился? Что он был готов отпустить их прошлое? И если да, то разве она не была обязана сделать то же самое? Есть ли лучший способ заглянуть в новое будущее, чем рассказать ему об их ребенке?

Просмотрев обширную коллекцию пластинок, она включила альбом Андры Дэй и, свернувшись на диване, погладила себя по животу.

«На этот раз все будет по-другому, малышка или малыш».

«Ты будешь расти с папой, и он будет любить тебя».

Затем снова началось мучительное ожидание возвращения Викинга домой. Она почти заснула, когда ее разбудил какой-то звук. Испугавшись, она села, натянув плед на ноги.

— Викинг не вернется сегодня домой. Он на пристани.

Обернувшись, Елена обнаружила, что в гостиной стоит Боран.

— Он всегда ходит туда в эту ночь, — парень вопросительно посмотрел на нее.

Елена нахмурилась.

— В эту ночь? Ты говоришь так, будто это какая-то особенная ночь, о которой я должна знать.

— Единственная ночь в году, которую Викинг тратит впустую, слушая одну и ту же песню снова и снова, — когда она все еще выглядела озадаченной, он добавил. — Твоя первая брачная ночь с Лоренцо Морелли.

Она ахнула, когда ее осенило.

— «Церковные колокола», — прошептала она, вспомнив, что ей говорила Катя.

— Те самые гребаные колокола, — бросив на нее мрачный взгляд, Боран просто ушел.

Елена чувствовала смятение и разрывалась на части. Мысль о том, что Викинг, находящийся на другом конце города, страдает из-за нее, не давала ей покоя. Через час после того, как Боран ушел, она больше не могла этого выносить. Надев джинсы и кроссовки, Елена стала разрабатывать план. Бесполезно было просить Борана отвезти ли ее к Викингу. Парень действительно не был ее большим поклонником.

Итак, она попросила об этом Юрия. Он дежурил снаружи, и Елена просто подошла к нему и попросила отвести ее в бункер. Она была готова превратить это в драку прямо на улице, но, к удивлению, в этом не было необходимости. С другой стороны, Юрий казался менее храбрым, чем Боран.

Привезя ее на пристань, он остановился перед кирпичным зданием и выйдя из машины, открыл ей дверь.

— Я подожду снаружи.

— Спасибо.

Войдя внутрь, Елена почувствовала запах опилок. Справа находилась большая комната, заполненная ящиками и верстаком. Но Викинга нигде не было видно. Ей не нужно было далеко идти, чтобы найти его. Все, что ей нужно было делать, это следовать за песней, этим звуком боли. Он был в первой комнате справа. Его большое тело лежало на диване, рукой закрывая глаза, словно он хотел отгородиться от всего мира. В скудно обставленной комнате стоял запах выпивки и гнева. Все было так, как и сказал Боран — Викинг отключился, будучи потерянным для внешнего мира. Увидеть его таким было для нее как удар в живот. Слезы потекли по лицу, когда она упала на колени рядом с ним.

Елена уронила голову, не в силах больше смотреть на его боль.

— Прости за боль, которую я тебе причинила. Хотела бы все вернуть назад, чтобы каким-то образом могла собрать сломанные части твоей души и вместить их в свою. Я бы лучше умерла тысячу раз, чем причинила тебе боль. Вот почему я не могла позволить ему причинить вред Саю. Я просто не могла позволить ему убить твоего младшего брата.

Елена хорошо помнила тот день, когда Лоренцо показал ей прямую трансляцию того, как кто-то приставил пистолет к голове Сая. Мальчик, весь покрытый синяками, спал в своей постели, выглядя усталым, и совершенно не чувствовал присутствия убийцы в своей комнате.

Она горько усмехнулась.

— Мой брат может и лживый подонок, но Сай никогда им не был. Он предан тебе до мозга костей, всегда поклонялся тебе, и я думаю, был даже немного влюблен в меня. Если бы они его убили, то никогда не смогла жить в мире с собой. Как бы я могла снова смотреть тебе в глаза?

Это было так, словно внутри нее прорвалась плотина, очищая изнутри. Елена просто не могла остановить последовавший за этим поток слов, поэтому рассказала ему все. Каждое последующее слово, каждое событие, которое она пережила, как жена Лоренцо, рассказанное ему, чувствовалось так, словно гора падала с плеч.

Викинг никогда этого не услышит, но она может рассказать свою историю вслух.

Когда Елена закончила, она поцеловала его руку.

— Я никогда никому этого не рассказывала, — прошептала она.


И ушла.



Викинг



У него не было слов. Викинг смотрел, как Елена уходила после исповеди. Рассказав это, она лишила его дара речи, потому что, похоже, у него его больше не было. Услышав ее признание, он был потрясен, и потребовалось все силы, чтобы оставаться на месте и держать глаза закрытыми.

Если быть честным, часть его желала напиться. Требовала осушить бутылку, как он делал это каждый год в эту ночь. И Викинг уже собирался это сделать, когда подумал о своей дочери. Он не хотел снова впадать в ярость или терять время понапрасну. Не тогда, когда за ней все еще охотился Педро. Итак, разбив бутылку о стену, Викинг рухнул на диван, чтобы немного поспать, и проснулся, услышав, что кто-то вошел. Никто не знал, где он, кроме парней, и уже собирался послать их на хер, когда почувствовал слабый запах ее духов.

Признание Елены пролило новый свет на клан Морелли и на Лоренцо, в частности. Ему плевать, что Лоренцо всю жизнь прожил скрытно. Викинг не только ненавидел этого мертвого ублюдка, но и негодовал на него за то, что тот выбрал Елену в качестве своей марионеточной невесты. Но больше всего на свете парень чувствовал сожаление и стыд. Слова Елены обрушили на его плечи и совесть гору вины, которая осела на груди непомерной тяжестью. Когда она призналась, что все еще не может сказать ему правду из-за страха, что Морелли причинит боль их дочери, Викинг впервые в жизни почувствовал себя маленьким. Потому что, хотя она и не говорила этого вслух, он знал правду — она не призналась бы ему, а скорее сгнила бы в подвале, потому что боялась, что он не сдержит свою ярость. Елена ожидала, что Викингу сорвет крышу, и он начнет войну с Морелли. Его приступы гнева стоили ему большего, чем он ожидал.

Он потер подбородок и повернул голову в сторону коридора.

— Я знаю, что ты там, — и, конечно же, Боран вышел из тени, очень довольный собой. — Ты это устроил.

Боран пожал плечами.

— Эта женщина чертовски властна по отношению к тебе, даже если пытается это скрыть. Кроме того, она никогда ничего не просила, кроме теплой еды. Просто не складывалось впечатление, что она была охотницей за деньгами. Я подумал, что, возможно, она расколется, когда подумает, что ты пьяный в стельку.

— Ты хладнокровный ублюдок.

— Виновен по обвинению, — ухмыляясь, он вытащил свой телефон и отправил сообщение.

Викинг встал с дивана.

— Ты только что заработал на мне деньги, не так ли?

Засранец даже не попытался ради приличия выглядеть виноватым.

— Я никогда не упускаю возможность сделать ставку.

— Ты ублюдок.

— Я больше считаю себя успешным предпринимателем.

Викинг показал парню средний палец и встал с дивана. Ему нужно было добраться до Елены и срочно поговорить.

Улыбка Борана исчезла.

— Еще у меня есть подарок, — мы поймали Вито Гевезе.

Ублюдок, который возглавил нападение на дом близнецов, желая забрать у него Вики, и правая рука Педро.

— Он заговорит? — прорычал Викинг.

— У Дэймона был разговор с ним, включающий бензопилу. Полагаю, парень все еще злится, потому что Вито разрушил его дом. В любом случае, Гевезе готов к беседе.

Хорошо. Викинг собирался заставить его петь как гребаного соловья.

Глава 35

Елена



Ее разбудила волна тошноты, и она, выскочив из постели, бросилась в ванную комнату. Беглый взгляд показал, что Викинг не вернулся домой. Елена полагала, что он вот-вот должен проснуться с сильным похмельем. Часть девушки пожалела его, она чувствовала его боль, как свою собственную. Другая же часть, где находился дьявол с вилами, говорила, что головная боль — это всего лишь незначительное неудобство по сравнению с утренней тошнотой от того, что Елена вынашивала его ребенка. Ребенка, о котором все еще не могла ему рассказать, потому что последние несколько дней Викинг избегал ее.

После того, как ее перестало рвать над унитазом, Елена быстро приняла душ и пошла на кухню. Одна только мысль о яйцах или беконе вызывала тошноту, поэтому она решила перекусить тостом и бананом. Мысли Елены мчались со скоростью сто километров в час — нужно было записаться к врачу, рассказать Викингу, а затем и Вики. В первую очередь необходимо было знать, что ее дочь находится в безопасности от Педро. Каким-то образом этот ублюдок все еще свободно ходил по этой земле, пока за ним охотилась вся Братва.

Елена, взяв еще один тост, села на диван, чтобы промониторить местные клиники, когда раздался звонок в дверь. Она открыла дверь только для того, чтобы встретиться лицом к лицу с братом и Джорджией. Кузина выглядела потрясающе, как и всегда, в зеленой юбке-карандаш и белом шелковом топе, облегавшем фигуру. Девушка знала, что это всего лишь фасад. За дорогим платьем и безупречным французским маникюром скрывался красивый питон, готовый проглотить любого, кто окажется поблизости, пока не будет сыт до отвала.

— Почему она здесь?

Елена была не в настроении вести светскую беседу или притворяться счастливой семьей.

— Мы можем войти?

Рики выглядел ужаснее, чем в последний раз, когда она видела его. Рубашка была готова треснуть на нем по швам в любой момент.

— Ты можешь, а она останется снаружи, — сказала Елена, указав подбородком на Джорджию.