Люби меня, я бегу от тебя

Я не успеваю ответить, поскольку он выходит из комнаты, закрывая дверь и оставляя меня наедине с собой. Я с любопытством оглядываю то, что он выбрал. К моему великому удивлению, все три наряда идеальны: кроваво-красный костюм с черным боди, желтый слитный костюм с брюками и открытой спиной и длинное платье с блестками цвета индиго под черную шубку из синтетического меха.

Бог ты мой. Этот парень что, Ральф Лорен?

Мне требуется пара секунд, чтобы прийти в себя.

– Все хорошо? Я могу войти? – кричит он из коридора.

Я говорю ему подождать и наконец принимаю решение. Уж если идти, то идти красиво! Я надеваю платье с фиолетовыми блестками, меховую шубку и бирюзовые лодочки и завершаю макияж блеском для губ.

Когда я выхожу, ожидавший меня Джейсон отталкивается от стены и, сунув руки в карманы, осматривает меня с ног до головы.

– Ты…

– Почему ты выбрал такие яркие вещи? – перебиваю я его, искренне заинтригованная. – Что, если я не хотела выделяться?

Он морщится:

– Ты в курсе, что у тебя розовые волосы?

Я отмахиваюсь от него, но он все равно отвечает:

– Потому что тебе это к лицу. Ах да, ты только что испортила мне такой момент! Я хотел сказать, что ты очень красивая. Теперь можем идти?

Я глубоко вдыхаю, когда слышу этот комплимент, и изображаю уверенный вид: я не собираюсь терять перед ним лицо.

– Это для мисс.

Я беру пригласительный, который он протягивает, и с волнением осматриваю его. На бумаге кремового цвета большими золотыми буквами написано название бренда. Хочется плакать.

Джейсон придерживает для меня дверь, и мы молча выходим из квартиры. Я не говорю ему ни о том, что не осмелилась взглянуть перед уходом в зеркало, ни о том, что весь день ничего не ела.

Этот вечер пройдет так, как я всегда хотела: без сучка и задоринки.





* * *


Никогда в жизни я не видела столько роскоши. Когда мы приезжаем в отель «Саломон де Ротшильд», на часах шесть вечера. В садах этого величественного каменного здания накрыты высокие столы, и пока часть гостей общаются друг с другом, папарацци делают фотографии.

Все это более чем реально.

Одной только мысли о том, чтобы выйти из машины, хватает, чтобы от нервов мне скрутило живот. Джейсон, видимо, это понимает, поскольку берет меня за руку и сжимает мою ладонь; этот жест меня удивляет.

– Мы всегда можем развернуться… хоть я и знаю, что на самом деле ты этого не хочешь. Не хочу, чтобы ты потом сожалела.

Он прав. Если я не пойду, то буду ненавидеть себя до конца своих дней.

– Нет, все в порядке.

Он отпускает мою руку, и я вдруг понимаю, что мне странно не хватает его тепла. Он выходит из машины и открывает мне дверь. Я совершенно не помню, как мы доходим до наших мест. Я пытаюсь абстрагироваться от внешнего мира и концентрируюсь лишь на том, чтобы не споткнуться у всех на глазах.

Только этого не хватало.

Я вдруг слишком хорошо начинаю чувствовать свое тело, как я двигаюсь, как короткие волосы касаются моих щек. Джейсон придерживает меня за спину и чувствует себя очень расслабленно – он явно в своей стихии. Я замечаю, как он приветственно кивает нескольким людям; сама я ограничиваюсь простой улыбкой.

Внутри все еще изумительнее.

– Ладно, решено, я хочу здесь жить, – бормочу я, занимая свое место.

Джейсон смеется, пока я осматриваюсь. Лакированный паркет, огромная хрустальная люстра, освещающая коридор, обитые по бокам золотом стулья. Золото абсолютно везде, точно так же как и лепестки белых цветов, которыми проложена будущая дорожка для моделей.

– Абсолютно никакого давления, – улыбается Джейсон.

– А ты, как я понимаю, своего рода знаменитость.

Он не смотрит на меня, когда отвечает:

– В основном они знают моего отца. К тому же мои мама и сестры постоянно посещают показы. Я же – не особо.

Я напрягаюсь и спрашиваю, будут ли они и сегодня. Он успокаивает меня, объясняя, что их наверняка уже кто-то занял. Мне до сих пор сложно свыкнуться с тем, что он Делоне. Интересно, знает ли Лоан, что его лучший друг богат… Стоит заметить, Джейсон хорошо это скрывает – и я не понимаю почему.


– Если бы у меня были деньги, я бы использовала их на полную катушку.

– Я так и делаю, просто по-другому. Я знаю, что мне очень повезло, но… порой это и бремя тоже.

– Как клишированно, – издеваюсь я. – Интересно, что это за бремя такое – вырасти в богатой и любящей семье! Если бы ты знал, что творится в моей…

Он хмурится и чуть ли не обиженно смотрит на меня:

– Не знал, что мы соревнуемся.

Его слова тотчас же заставляют меня закрыть рот. Ладно, я поступила некрасиво. Я не из тех, кто судит других, не зная, через что им пришлось пройти, и не из тех, кто жалуется на собственную жизнь. Я не обесцениваю его проблемы, и именно это я и собираюсь сказать, когда вдруг по левую руку от него садится сирена с темной кожей цвета эбенового дерева.

Она улыбается и заговаривает с ним на неизвестном мне языке. И я удивляюсь, когда Джейсон с легкостью ей отвечает. Думаю, это немецкий.

Я тут же замолкаю и раздраженно смотрю перед собой. Она что, не видит, что мы пришли вместе? Хуже: что мы как раз разговаривали? За то долгое время, что они обмениваются фразами, зал заполняется людьми. Пользуясь моментом, я глазею на наряды остальных гостей и лишь затем понимаю, что это была плохая идея.

Ну вот, теперь мне хочется есть.

Черт, сейчас не время.

– Хочешь, я тебя сфотографирую? Для твоего канала.

Я удивленно оборачиваюсь к Джейсону: он закончил разговаривать с темноволосой Афродитой, которая теперь разглядывает мое кричащее платье, явно уверенная, что делает это незаметно.

– Буду рада.

Поднявшись, он забирает из моих рук телефон, и наша кожа соприкасается. Я подхожу к открытым дверям и становлюсь прямо под люстрой. Джейсон не обращает внимания на остальных людей и с сосредоточенным лицом встает напротив.

Улыбка сползает с моих губ, но я тут же беру себя в руки и упираю руку в бедро. Он делает несколько фотографий, портретных и пейзажных, и совсем скоро вживается в роль.

Я не единственная, кто смеется от его «О, идеально, замри», «У тебя отлично получается, детка, продолжай в том же духе» и «Сюда… ну-ка, посмотри в камеру, соблазни ее, вот так». В какой-то момент людей становится так много, что я говорю ему заканчивать нести чушь.

– Ну что за дива, – жалуется он, когда мы возвращаемся на свои места. – Ладно, взгляни на эту. Это моя любимая: свет просто идеальный, и ты улыбаешься – а это случается раз лет в сто, так что нам повезло.

Он прав, фотографии получились великолепные. Интерьер просто шикарен, и мне в кои-то веки не пришлось притворяться красивой. Нет, не «красивой». Счастливой. Блистательной.

Я оборачиваюсь к Джейсону и благодарно щиплю его за щеку:

– Спасибо, Тайлер Шилдс[3].

Вскоре после этого начинается шоу. Я смотрю его молча, и в ушах отдаются звуки моего сердцебиения, когда прямо перед моими потрясенными глазами дефилируют модели. Даже Джейсон, кажется, внимательно следит за этим выступлением. Эта коллекция с восточными и японскими мотивами поражает; ее цвета мягкие и яркие: бежевые, охристые, красные; большинство девушек идут босиком, взметая вокруг себя лепестки роз. На каждой – украшение для головы в виде змеи, браслеты на ногах и длинные воздушные платья. Я влюбляюсь в эти пальто-кимоно, прозрачные юбки, вышитых драконов…

Никогда еще я не была так уверена в выборе своей профессии.

На мой взгляд, показ заканчивается слишком быстро. Все мои тревоги моментально испаряются, и когда мы выходим из отеля, я чувствую легкость. У входа собралось невероятное количество приглашенных и фотографов. Уже стемнело, и блестки на моем платье сверкают под светом звезд.

– Ну как? – спрашивает Джейсон, протягивая мне руку.

Я берусь за нее и начинаю спускаться. Подол платья облизывает мои ступни.

– Это было просто не…

Треск!

Сердце выпрыгивает из груди, и в следующее мгновение я оказываюсь в объятиях Джейсона, чьи рефлексы спасают меня от падения.

Я замираю, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Что только что произошло? Все внимание приковано к нам. Ко мне. Я понимаю, что запуталась в своем платье и едва не скатилась кубарем с лестницы.

Джейсон не двигается с места, оценивая мою реакцию. Я отчетливо осознаю, что мое платье порвалось вдоль бедра, прямо на глазах всех собравшихся обнажив мои голые ноги. Несколько девушек охают от удивления, другие же прячут ладонью улыбку. Эту сцену запечатлевает фотограф, и я молюсь о том, чтобы меня хватил сердечный приступ. Что угодно, только не это.

Все видят твои толстые бедра. Тебе и твоим растяжкам здесь не место.

В этот момент Джейсон опускается на колени, отрывает ткань до конца, засовывая ее в карман, и, когда он выпрямляется, я остаюсь в импровизированном мини-платье. Мои ноги дрожат, но он ослепительно улыбается.

– Такие божественные ноги грех прятать, правда? – говорит он громко и четко.

Не будь я в таком ужасе, я бы расцеловала его и назвала своим спасителем. Ладно, может, и нет – не в моем стиле.

Заметка самой себе: наготовить ему черничных кексов на целую корзинку.

Я снова беру его за руку и на этот раз спускаюсь с крайней осторожностью. Я шепчу ему спасибо, и в ответ он просто подмигивает. Что ж, хотя бы с этим разобрались.

Вопреки моим ожиданиям, мы уезжаем не сразу. Джейсон подводит меня к паре лет пятидесяти и, поздоровавшись с ними, поворачивается, чтобы представить им меня: