Лёд. Один в поле

– А колокол-то для чего?

– А плоть укрощать. Можно и дровишки порубить, или еще каким ремеслом заняться.

– Шутник, братец, – рассмеялся Дед, – значит, онанизмус вульгарис тебя не устраивает категорически?

– Если что, это будет самая крайняя мера, – заржал в ответ я.

Утро, по утверждению какого-то давно забытого стихоплета, начинается с рассвета. Патефонную пластинку с песней нашел еще ребенком в необъятных закромах запасливого Деда. Бодрый, но сугубо неинтересный мотив, да и слова ни о чем, а тут, надо же, из глубин памяти всплыло:

…У студентов есть своя планета,

Это, это, это Целина…





Во-во, теперь и у меня имеется своя планета, куда тем студентам с их Целиной. Короче, жизнь Робинзона бьет ключом, слава богу, пока по башке не попадает.

Водные процедуры, легкая разминка на берегу ручья, завтрак остатками рыбы и основательно подвяленными ягодами. Всё, готов к труду и обороне, как любил говорить Дед. Кстати, фантом оказался созданием весьма тактичным и балует своим присутствием лишь когда я сам его позову. Нормально, никто не лезет под руку с ненужными советами и не мешается под ногами.

Первым делом занялся обработкой стеблей «крапивы», чтобы получить кудель. Для этой цели подобрал подходящую ровную палку в качестве ударного инструмента и небольшой пенек. На пень укладывал стебли травы и планомерно простукивал дубинкой. От моих молодецких ударов сухая костра летела в разные стороны, освобождая растительные волокна. Минут за сорок управился. Результатом моих действий стала приличная куча тонких нитей светло-бурого цвета. Чтобы освободиться от ненужных растительных остатков, расчесал кудель. В качестве гребня использовал сухую ветку, плотно усеянную более тонкими ветвями. Веточки обломал, оставив концы длиной пять сантиметров. Окончательно освободил материал для прядения нитей от остатков костры. Теперь можно приступать к самому процессу прядения.

Ввиду отсутствия прялки нить скручивал пальцами и наматывал на палочку. Периодически пальцы опускал в воду, отчего нить получалась более плотной. К обеду переработал весь материал, получил приличных размеров бобину ниток примерно миллиметрового диаметра. От непривычной работы кисти рук ныли. На этом решил пока остановиться. По моим расчетам, на бобине не менее километра ниток. Следующим этапом станет изготовление из нее веревки.

А пока следует позаботиться о хлебе насущном. Мухой сгонял в лес. Притащил несколько крупных орехов и кулек ягод. Еще одна ходка, и пара «дынь» теперь уже никогда не станет добычей местной живности, охочей до вкусных зрелых плодов. Рыбалку и охоту решил отложить – уж больно увлекательным оказалась профессия прядильщика.

После обеда проверил листья тростника на предмет усушки и приобретения ими необходимой гибкости. Материал, если и не просох окончательно, былую хрупкость потерял и вполне годился для плетения разного рода туесов, лукошек и даже корзин. В качестве ушка для протягивания растительных плетей использовал тонкую, но достаточно прочную раздвоенную веточку. В результате двухчасовых мучений в моем распоряжении появился литров на пять туесок с ручками. Аляповатый, конечно, но устранение данного недостатка – дело практики. Ладно, как говорится, не с лица воду пить. По ягоды теперь есть с чем сходить – и то дело.

Далее занялся изготовлением прочной веревки. Для начала поделил большую нить на четыре примерно равные части. В этом мне помог мой глазомер… Ха-ха-ха! Шучу. С помощью глазомера тут фиг угадаешь. А вот вычислительные возможности нейросети, фиксировавшей все мои действия, пригодились как нельзя кстати. Перегнав нити на четыре катушки, связал концы и, придавив узел тяжелым камнем, занялся плетением. Так или иначе, в скором времени я с гордостью держал в руках бобину довольно прочной веревки длиной около двухсот метров. Плевать, что она не по всей длине равномерной толщины и волокна топорщатся – это основа моего будущего костюма дикаря.

Разложил на берегу ровным слоем необходимое количество листьев тростника, каждый длиной чуть более полуметра, отрезал два куска веревки и принялся с их помощью переплетать листья. Вскоре я стал обладателем довольно симпатичного предмета. Обернул вокруг чресл, завязал веревку на поясе хитрым узлом, чтобы потом не мучиться с развязыванием, и оглядел себя с разных сторон, насколько это было возможно. Ничего так. Что-то типа не доходящей до колен юбки. Непривычно поначалу. Однако потомки кельтов до сих пор в подобных щеголяют, да еще с сумкой на яйцах. Как-нибудь приспособлюсь и я.

Хотел поднять над головой копье, прокричать что-нибудь воинственное, душераздирающее, но обломило неожиданное появление Деда.

– Как денди лондонский одет… – усмехнулся старик, – а я-то смотрю, из него гормон так и прет. Даже испугался, не напал ли кто на нас?

– Все нормуль, Деда, – слегка смущенным голосом выдал я, – это я себе одежонку сварганил.

– Ну-ну, тогда не буду мешать. Варгань дальше, – после этих слов фантомный образ растаял.

Желание устраивать пляски вокруг костра и оглашать окрестности воинственными криками тут же пропало, будто ледяной водой окатили. Зато появилось желание добыть рыбки.

Давно заметил, что по единожды пройденному маршруту ходить намного легче, а в тростниковой юбке еще более комфортно. Так что сам не заметил, как оказался на берегу знакомого озерка. Чтобы не испортить, одежку пришлось снять. Очень быстро насадил на кукан пяток «форелей» и собрался уже уходить.

Вдруг со стороны зарослей росшего на противоположном берегу кустарника раздался негромкий «бульк», и в мою сторону, разрезая воду, с приличной скоростью заскользило что-то непонятное. Тут буквально взвыла моя чуйка. Присмотрелся – над поверхностью озера змеиная морда размером с пивной бочонок литров на двадцать пять на длинной относительно тонкой шее, все остальное скрыто под водой. Немного завис и не сразу сообразил, что моя тушка вполне помещается в этой пасти даже в том случае, если нижняя челюсть твари не соединена с верхней эластичными мышцами, как у земных змей.

Опомнившись, рванул что было мочи к берегу. Однако двигавшееся ко мне существо оказалось весьма проворным. Так что суши мы с ним достигли практически одновременно. Мощный удар в спину тяжелым тупым предметом, и мое тельце порхает на высоте полутора метров в направлении растущего неподалеку кустарника. Подчиняясь инстинктам и отточенным годами тренировок рефлексам, я сумел сгруппироваться в воздухе и приземлиться более или менее удачно. Каким-то чудесным образом мне удалось не потерять копье. Развернулся в тот момент, когда голова-кувалда подлетала ко мне, чтобы добить окончательно. Все-таки успел выставить перед собой оружие и направить в глаз золотистого цвета с вертикальным змеиным зрачком. Со смачным хлюпом заостренный кол вошел в голову твари. От удара мою тушку это не спасло, но все-таки серьезно его ослабило. Голова неведомого зверя врезалась мне в грудь. Мою грудную клетку не расплющило, откинуло спиной на кусты. Плотная стена невысокого кустарника сработала наподобие батута, и меня швырнуло навстречу чудовищу, при этом довольно высоко подбросив вверх.

Когда оказался в воздухе, мое восприятие окружающей действительности изменилось довольно странным образом. Я завис, будто наполненный гелием воздушный шарик, и медленно-медленно поплыл. При этом четко фиксировал происходящее. Вот подо мной голова с торчащим в глазу копьем, на длинной шее… Шея растет из массивного бочкообразного туловища, покрытого шкурой, напоминающей по цвету и фактуре крокодилью. Также имелся в наличии длинный извивистый хвост. На спине вдоль тела шипастый гребень. Опирается зверь на две пары похожих на ласты конечностей. Общая его длина около двенадцати метров.

«Лохнесское чудовище, – промелькнуло в голове. – Это же надо повстречать древнее шотландское поверье в ином мире!»

В какой-то момент ощущение времени вернулось. Однако тот краткий миг состояния «зависания» помог разработать план дальнейших боевых действий. Жаль, копье осталось в голове монстра, а дубину я тащить поленился. Да и что тут можно сделать с помощью обычной палки. Эх, сейчас бы сюда мою винтовку. Посмотрели бы, чьё несси длиньше. Но чего нет – того нет. Остается единственный выход – быстрая ретирада с поля битвы.

Упал, приземлился на задней части туши у основания хвоста, весьма удачно на обе ноги. Оттолкнулся и постарался отпрыгнуть как можно дальше от зверя. Чувствительный удар ногами о камни. Вроде бы ничего не сломал, во всяком случае способности передвигаться на нижних конечностях не потерял. Удачно избегаю удара хвоста, хаотично хлещущего в разные стороны. Рванул прочь что было сил. Тут в спину прилетает громкий визг.

Когда-то давным-давно мне со своими ольхонскими товарищами повезло наткнуться в лесу на давно заброшенный автономный деревоперерабатывающий комплекс. Как это ни странно, оборудование было исправно и работоспособно, к тому же подключено к дизельному генератору. Нам удалось запустить дизель и мощную циркуляционную пилу. Сначала пилили всякие деревяшки, потом надоело, и мы ничего лучше не придумали, как перепилить железный лом. Только по счастливой случайности в тот раз никого не убило. Так вот, к чему я вспомнил этот забавный случай – прежде чем разлететься на множество осколков, пильный диск издал точно такой же звук, как эта тварь, что, собственно, и вызвало у меня ассоциативные воспоминания о тех давних событиях.

Отбежав метров на пятьдесят, оглянулся. Похоже, монстрятина совершенно потеряла ко мне интерес. Торчащий из глаза кол доставлял ей невыносимые мучения. А поскольку с помощью собственных конечностей она неспособна избавиться от «соринки» в глазу, от боли дубасила тупой башкой о прибрежные камни, загоняя тем самым заостренную палку все глубже и глубже в собственную башку. Копье уже давно должно было вылезти из затылка, но черепные кости оказались достаточно прочными, и, скорее всего, мое оружие превратилось внутри башки в кучу щепок, усиливая тем самым болевые ощущения.

Вскоре зубодробительный визг прекратился, и обессиленное животное уронило голову на камни, хвост прекратил хлестать во все стороны, обмяк и упал вслед за головой. Грозная туша перестала подавать признаки жизни.

Я стоял и неверящим взглядом пялился на поверженного противника. Присел на ближайший валун. Лишь теперь понял, какой смертельной опасности только что избежал. Поплохело, ручонки затряслись. Ну не боец я ближнего боя, ни разу не боец. Мне бы снайперскую винтовку, арбалет на худой конец, а лучше катапульту помощнее, вот тогда бы я был в своей стихии.

М-дя, повезло так повезло. С испугу загнать кол в глаз, потом удачно смыться – иначе как чистой воды везением назвать нельзя. Оставшуюся работу доделал сам монстр, вогнав палку в собственную голову по самое не балуйся.

Немного успокоившись, я оторвал задницу от камня и подошел поближе к поверженной туше. Обошел вокруг. Обликом монстр здорово напоминал земных плезиозавров. Во всяком случае, именно так вымершие миллионы лет назад ящеры выглядели в учебных фильмах из школьного курса палеозоологии. Вот только непонятно, что делал этот в столь малом водоеме? Вряд ли всей здешней рыбы хватит, чтобы его прокормить.

Еще раз оценил размеры озерка. Пара сотен метров в длину и пятьдесят в самой широкой части. Ну не могло животное таких размеров жить на озере сколько-нибудь продолжительный отрезок времени. Выходит, зверь появился здесь неведомо откуда и совсем недавно.

– О чем размышляешь, Лед? – нарисовался Дед как нельзя кстати.


– Да вот, голову ломаю, откуда могло тут появиться это чудо-юдо?

Дед обошел тушу и, как я недавно, внимательно её осмотрел.

– Один из видов плезиозавров, – констатировал он, – вот только образ этой лужи никак не вяжется с водными ящерами, обитавшими на Земле, насколько мне известно, исключительно в морях и океанах в триасовом и меловом периодах.

Я развернул на внутреннем интерфейсе карту материка. Ближайший крупный водоем, откуда мог приползти поверженный монстр, находился на удалении двух тысяч километров от моего нынешнего местоположения. Дед также с интересом взглянул на карту, недоуменно посмотрел на меня и даже почесал затылок. На что я весело хмыкнул и не удержался от подковырки:

– Дед, вообще-то я всегда считал, что фантомным сущностям, привидениям и всяким там призракам чесаться нет необходимости.

– А, это, – он поскреб ногтями на этот раз в районе виска, – не обращай внимания, остаточные личностные императивы. – Затем посмотрел на меня недоумевающим взглядом. – Представь себе, внук, пожалуй, впервые за всю мою долгую жизнь у меня нет более или менее научной версии, объясняющей появление здесь динозавра. Это даже более невероятное событие, нежели всплытие пресловутой подводной лодки посреди украинской степи.

– Какой подводной лодки?

– Не бери в голову, Лед, – махнул рукой старик, – была во времена моей далекой молодости такая шутка: «Подводная лодка в степях Украины погибла в неравном воздушном бою». Не знаю, откуда что взялось, но было весело. Ладно, не будем голову ломать. Что с телом делать будешь?

– Попытаюсь кусок шкуры снять. Если получится. Ну можно мясца немного прихватить. Интересно, местные динозавры съедобные?

– Крокодилов лопаем, курей едим и нахваливаем, а это, внук, типа тоже динозавры. Смотреть, откуда приползла эта тварь, не пойдешь?

– Да ну, на фиг, на фиг! – замахал руками я. – Вдруг их там стая. Не, Дед, мне и одной такой по самую маковку хватило!

– Ладно, действуй, не стану отвлекать тебя от дел насущных.

Все-таки деликатный у меня Дед, не лезет со всякими заумными советами и рекомендациями. И юмор в нынешней ипостаси не растерял: крокозавры, динокуры, подводные лодки. А когда начнет нецензурно выражаться, я и вовсе забуду о том, что это лишь виртуальный образ, созданный методами дополненной реальности.

На временную базу я вернулся отягощенный куканом с рыбой, а также завернутым в приличный кусок шкуры языком. Не стану подробно описывать процесс снятия шкуры. Уж слишком неаппетитно выглядело, когда без подходящего инструмента лишь с помощью не очень острых камней, заточенных палок, собственных зубов и пальцев пытаешься отделить кожу от остальной плоти.

Мне все-таки удалось снять с шеи животного кусок кожи длиной полтора метра и шириной сантиметров шестьдесят.

Мясо ужасно воняло рыбой и какой-то едва уловимой тухлятиной. Без соли и специй его вряд ли можно было употреблять в пищу. По совету Деда, взял только язык, который не так вонял, как остальная туша. С отделением этого органа пришлось изрядно повозиться. Также была мысль разбить башку чудовищу и достать мозг. Однако, хорошенько подумав, решил отказаться от данной затеи – черепные кости вон какие толстенные, а мозга того, дай бог, граммов триста.

Поначалу рассчитывал использовать в хозяйстве зубы ящера. С этим получился полный облом. Плезиозавр оказался какой-то неправильный. Вместо мощных клыков или хотя бы более или менее крупных острых резцов его зубы представляли собой двойной ряд небольших, слегка заостренных наростов. Похоже, зверь не перекусывал свою добычу. Он её либо заглатывал целиком, либо, прихватив кусок мощными челюстями, попросту выдирал из тела жертвы резким рывком. А еще в качестве дробителя костей он вполне мог пользоваться собственной башкой. Вытащит добычу на бережок, хорошенько отбуцкает головой, а после того, как перемелет в труху косточки, отправит в пасть, зажмурившись от удовольствия. А что, плохая версия? Судя по обширным гематомам на моей многострадальной спине и груди, полученным во время схватки с монстром, вариант вполне себе имеет право на существование.

Однако отвлекся немного. Возвратившись в лагерь, первым делом подбросил дровишек в костер и направился вдоль берега в поисках достойной замены спасшему мне жизнь, но погибшему в неравной схватке с появившимся неведомо откуда драконом копью. Подходящую заготовку искал довольно долго – уж очень я стал привередлив после недавней битвы. Наконец обнаружил ровную палку длиной чуть больше двух метров и толщиной с запястье моей руки. А еще через час новое копье было готово. Примерил к рукам, немного поизображал гоплита Александра Македонского, попрыгал с копьем, отражая атаки невидимого противника. Класс! То, что нужно. Дубина хорошо, но с дубиной против динозавра я вряд ли выстоял бы.

Мясо и выпотрошенную рыбу промыл в ручье и разложил на камушках перед костром. Шкуру поместил на дно ручья мездрой вверх и придавил камнями. Вскоре вокруг нее замельтешила рыбья мелочь и принялась с остервенением освобождать от кусочков мяса и жира. Очень неплохо – мне работы будет меньше. Если удастся, юбку из травы заменят кожаные труселя – все необходимое для этого теперь имеется в моем распоряжении. Хотя, может, и не стоит особо барствовать – в юбчонке тело дышит, а вот как оно будет в коже – вопрос. Ладно, будущее покажет, стоит или не стоит шить одежду из кожи. Да и сама шкура еще не обработана как следует. Вдруг станет колом и вообще ни на что не годной окажется – кто знает этих инопланетных крокозавров.

Пока костер прогорал до углей, сходил в лес с туеском и нарвал лесных плодов.

Не забыл прихватить парочку так полюбившихся мне «дынь». На самом деле похожие на дыню плоды разной степени спелости в огромных количествах произрастали на невысоких кряжистых деревьях с толстым стволом и большими, как у фикуса, листьями. Многие «дыни» были изрядно обкусаны лесными животными, но и на мою долю оставалось их достаточное количество. Вскарабкался по шершавому стволу, нарвал сколько влезет в туесок и на веревке спустил вниз. До появления в моем хозяйстве этих технических новшеств приходилось спускаться с дерева с зажатыми в зубах черешками, поскольку все мои попытки сбросить плоды закончились полным фиаско – спелая «дыня» после соприкосновения с землей превращалась в крайне неаппетитную на вид рыхлую бесформенную кучу, один вид которой наводил на не очень приятные мысли.

Вернувшись в лагерь, запек на костре мясо и корневища тростника. Неплохо было бы супца поесть, да и хлебца очень хочется. Что делать, приучил меня Дед есть суп с хлебом, даже пельмени мы с ним всегда наворачивали с бульоном и черным хлебом. Проблема, в общем, решаемая. В лесу почвы в основном глинистые, если повезет, найду сырье для гончарного производства. Мне много не нужно: кастрюля литра на три – суп варить, вторая кастрюля поменьше – для компота, и емкость для воды не помешает. Путь предстоит не ближний, вряд ли реки, ручьи и прочие источники воды будут попадаться на каждом шагу. Решено, завтра буду пробовать себя на гончарной ниве.

По причине пережитого нервного стресса спать завалился, едва солнце опустилось за горизонт.

Ночью кошмары меня не мучили, никакие монстры не терзали. Проспал сном непорочного младенца до самого утра. Проснулся хорошо отдохнувшим и готовым к новым трудовым подвигам.

После завтрака первым делом проверил оставленную в ручье шкуру. Хорошо так рыбки поработали – очистили мездряную сторону лучше любого скребка. Свернул её в рулон, перевязал веревкой. Возьму с собой в поход за глиной, пригодится. Среди древесных богатств, разбросанных вдоль берега ручья, быстро нашел подходящую для копки земли палку.

Подходящий пласт глины обнаружил довольно быстро на противоположном берегу ручья, примерно в километре от базы. Глиняным Клондайком оказался довольно глубокий овражек, пробитый в осадочных породах за столетия, может быть, за тысячелетия небольшим водным потоком. Этот ручеёк брал начало от бьющего из-под земли источника и впадал в ручей ниже моей стоянки по течению. Стены оврага заросли травой и густым кустарником. Местами почва осыпалась, избавляя меня от необходимости создавать геологические разрезы вручную. Глиняных пластов было аж три штуки, но подходящим оказался один. Красного цвета, пластичная, не очень жирная, без видимых вкраплений песка и органики, она прекрасно подходила для такого дилетанта, как я.

Накопал палкой килограммов пятьдесят. Погрузил на шкуру и, взвалив на плечо, побрел к пещере с новым копьем наперевес. Вчерашний урок не прошел для меня даром. Хищный ящер едва не захватил меня врасплох, даже чуйка своевременно не сработала. Не, пожалуй, на свою способность предчувствовать опасность зря наговариваю. Сам прошляпил – пока стоял в воде и, разинув рот, пялился на чудо-юдо, время было упущено, и зверь успел приблизиться на опасную дистанцию. Так кто же знал, что эта хрень так быстро плавает?

Ладно, хватит оправдываться перед самим собой. Ясен пень, я имел все шансы удрать – по суше плезиозавр передвигался не очень быстро. Вывод – в следующий раз, когда сработает чуйка, не рассматривать, что там да как, а лететь со всех ног в безопасное место.

По прибытии в лагерь занялся гончарным ремеслом. Глину вывалил у костра. Шкуру вернул на прежнее место на дне ручья – пускай себе еще полежит.

Далее отделил кусок глины и разложил на плоском камне. Хорошенько промял руками. Слегка смочил для увеличения пластичности. Поскольку гончарного круга у меня не было, пришлось воспользоваться самым древним способом изготовления керамической посуды. Вылепил для начала круглое дно. Затем между ладонями крутил колбаски и с их помощью принялся наращивать стенки. Когда сосуд приобрел задуманные очертания, смоченными в воде ладонями аккуратно выгладил его со всех сторон.

Поднялся на ноги, обошел вокруг получившейся кастрюли. Толстостенное, вполне себе добротное изделие. Слегка кривовато, но это ничего. Ну не Микеланджело я ни разу. Если объективно, Роден своего «Мыслителя» тоже будто колуном изваял, ничего, народ до сих пор восхищается, когда его осматривает, языком цокает, дескать конгениально, безумно, восхитительно. Так что моя кастрюля вполне гармонично смотрелась бы где-нибудь у ног того задумчивого мужика.

Первый свой шедевр отнес на просушку в тень пещеры. В творческом порыве изготовил еще две кастрюли, пару тазиков литров на двадцать, три фляги для воды, пяток тарелок, три половника, четыре ложки и четыре кружки. Будем надеяться, что хотя бы по одному экземпляру посуды не развалится при обжиге.

После того как последнее керамическое изделие было отправлено в пещеру на просушку, занялся изготовлением самой печи для обжига. В стороне от лагеря в мягком грунте выкопал яму метровой глубины, из подходящих камней сложил топочную часть. Над ней возвел обжиговую камеру наподобие юрты кочевников-скотоводов. В качестве связующего материала использовал глину. За ней пришлось ходить еще много раз. Получилось примитивное сооружение диаметром два и высотой над уровнем земли полтора метра. Не забыл про тягу – из камней и глины сложил трубу высотой чуть более метра.

Через четыре дня моя керамика просохла, печь вроде бы тоже не собиралась разваливаться, и я решил приступить к обжигу. Изделия поместил внутрь печи через специально оставленное отверстие достаточного размера, которое тут же заложил камнями и замазал глиной. Разжег в топке сначала небольшой огонь, проверил тягу. Все нормально: горит и тянет куда нужно. Заложил дрова. Всё, пускай теперь горит, главное не забывать вовремя подбрасывать топливо. Обжиг начал где-то в районе полудня, дрова закончил подбрасывать часов через шесть.

На следующее утро первым делом осмотрел печь. Местами глина потрескалась, гранит полопался. Однако все не критично, при необходимости можно использовать еще раз. Осторожно разобрал ранее заложенное отверстие в обжиговую камеру. Камни были еще горячие, но я справился. Изнутри печи на меня пахнуло невыносимым жаром. Пришлось воспользоваться подходящими палками, чтобы извлечь результат на свет божий, а потом ждать еще какое-то время, пока керамика окончательно остынет.

Финальным аккордом моего гончарного творчества стало постукивание деревянной палочкой по стенкам сосудов. Приятный чистый звон стал бальзамом для моих ушей. Только большие тазики слегка дребезжали, что однозначно указывало на наличие в них трещин. Плевать, мне таз нужен для выделки кожи, так что пусть слегка подкапывает, замажу глиной, лишь бы сильно не протекал.

Будем считать, что, благодаря загруженным учебным базам и тренировкам в капсулах виртуальной реальности, гончар из меня получился неплохой. Во всяком случае, теперь в моем распоряжении имеется вполне приличный кухонный инвентарь.

Если кто-то считает, что керамические экзерсисы занимали все мое время, он глубоко заблуждается. Пока просыхали посуда и сама печь, я успел основательно обследовать окружающие окрестности. Нашел множество растений, которые можно использовать в качестве пряных добавок к мясу и рыбе. Даже аналог перца мне попался, только круглой формы и более жгучий, чем знаменитый чили. Типа лук и чеснок тоже были найдены, они произрастали на деревьях в виде листьев. К сожалению, соль так и не обнаружил.