Лягушачий король

– В середине мая восемьдесят шестого вы уехали с Олейниковой в Феодосию. Вам нужно было успеть, пока беременность не стала заметна. Там вы с ней жили уединенно, пока в сентябре не разродились мальчиком. Рожали вы дома. Вам помогал местный врач, с которым вы договорились заранее и хорошо ему заплатили. Роды прошли без осложнений, но, полагаю, именно после этого ваше здоровье начало ухудшаться. Сына вы отдали Лиане. Предполагалось, что подруга будет воспитывать его как родного. На каникулы мальчика отправляли бы к вам в Свердловск. Вы, несомненно, убеждали мужа переехать в Москву, но он наотрез отказался. Да и принимать у себя чужого ребенка несколько раз в год тоже не стремился. Забыл сказать: Лиана Олейникова была популярной актрисой. Ей не составило труда подкупить врача, который выдал справку, что это она – мать ребенка.

Ульяна Степановна изменилась в лице.

– Лиана Олейникова? – ахнула она. – Мы с Витей все фильмы с ней смотрели! Святая женщина!..

– Олейникова была психически нездорова, – сказал Макар. – Людмила Васильевна, вы догадывались об этом? Или списывали все на артистический темперамент? Нервозность, чрезмерная возбудимость, временами – откровенная жестокость… В хорошие же руки вы отдали собственного ребенка! А ведь могли бы развестись с мужем. Что, боялись потерять сытую жизнь?

У Люси зашевелились губы, но она ничего не ответила.

– Лиана к вашему Коле была, в общем, равнодушна. С одной стороны, это спасло ему жизнь. Да, Николай Дмитриевич, именно вам. Ваш старший брат удавил бы вас в колыбели, если б заподозрил, что вы покушаетесь на место в сердце его мамочки.

Богун недоверчиво усмехнулся.

– Вы были ребенком, поэтому не осознаете, какой опасности избежали, – сказал ему Макар. – Лиана сбросила мальчика на нянек, вы, Людмила Васильевна, появлялись в его жизни изредка. Когда ему было девять, Лиана покончила с собой. А ее родной сын незаметно для всех сошел с ума… Но это другая история, не имеющая отношения к нашей. Мальчика Колю сначала взяла к себе бабушка, которая тоже не представляла, что с ним делать. Целый год он провел у нее, пока вы пытались уломать своего мужа. Ведь, если подумать, все складывалось идеально! Да, вы горевали о подруге. Но Коля теперь мог безраздельно принадлежать вам! В глазах общества вы выглядели бы сущим ангелом: женщина, самоотверженно взявшая под опеку уже довольно большого сына подруги… Но ваш муж сопротивлялся. Только этим я могу объяснить, что вы забрали Колю спустя год, а не сразу. Или бабушка не желала его отдавать?

– Бабке я был нужен как собаке пятая нога, – подал голос Богун.

– Не объясняй ему ничего… Григорий, – нервно попросила Люся.

Макар пожал плечами:

– Когда мой напарник выяснил, кто вы такой, все остальное было нетрудно установить. Коле шел одиннадцатый год, и вы, наконец, забрали его к себе. Надеялись, что у вас начнется счастливая жизнь? Ничего не вышло. Коля, став подростком, пошел вразнос. Вас он любил, но вашего мужа в грош не ставил, и авторитетов у него не было. Детство, проведенное в компании двух психически больных людей, даром не прошло. В четырнадцать лет за ограбление и нанесение увечий он попал в колонию для несовершеннолетних. В две тысячи втором вышел – и почти сразу его взяли за новое ограбление. В две тысячи пятом, в девятнадцать лет, Коля освободился. Ваш муж только что умер, и вы рассказали Коле, кем на самом деле ему приходитесь. Тогда-то он и поменял ненавистную фамилию «Олейников» на вашу, а отчество взял по имени настоящего отца.

Мы слушали, затаив дыхание. Даже Харламов не перебивал вопросами.

– Вы с сыном вдвоем переехали в Москву. И жили, видимо, относительно спокойно. Не показывались на глаза родне, вели себя тихо… Но Коля стал заниматься нелегальными перевозками, и однажды вместо четырех беженцев посадил в свою фуру восьмерых.

– Какую фуру? – не удержался Виктор Петрович.

– Сережа, ты лучше меня владеешь материалом. Расскажи, пожалуйста, что было дальше.

Сергей взглянул на Богуна и начал рассказывать. Повествование вышло коротким, но когда он замолчал, не последовало ни одного вопроса. Все мы были ошеломлены. Я посмотрела на Люсю: она лишь покачивала головой, словно не поверила ни одному его слову.

Но я поверила сразу. Эта история показала мне того Григория, которого мы знали. Илья издал негромкое восклицание, когда Сергей перечислял, кто погиб в той фуре. Трое детей, боже мой…

Макар принял у него эстафету.

– Николай отправился в заключение уже на восемь лет, – сказал он. – А вы, Людмила Васильевна, попали в больницу от переживаний за сына. Голову дам на отсечение: на восьмерых погибших вам было наплевать, не о них вы плакали.

Я вспомнила, как Люся трогательно рассказывала мне о скорби по мужу, и закрыла глаза.

– Николай вышел в две тысячи шестнадцатом. А дальше ему невообразимо повезло. Праздновать освобождение он поехал к своим давним знакомым, к которым пригласил и настоящего Григория Богуна. Хозяева вместе с Богуном угорели в бане. Коля взял чужие документы и смылся, не забыв поджечь напоследок баню, чтобы труп нельзя было опознать.

– Я ничего не понял, – пробормотал Виктор Петрович.

– Папа, он подменил документы! – раздраженно выкрикнула Кристина.

– Подменить было недостаточно. – Макар покачался на стуле. – Он подобрал чужую личность, как чужое пальто. Следующим шагом нужно было надеть его на себя. Деньги вы взяли у матери, Николай Дмитриевич? – обратился он к Богуну. Тот молча усмехнулся. – Как раз все, что осталось от продажи свердловской квартиры, ушло на вашу… натурализацию. Но тут возникла другая беда. Ваша болезнь, Людмила Васильевна, прогрессировала, и вы предвидели час, когда окажетесь прикованы к инвалидной коляске. А ведь вы привыкли к комфорту! Так привыкли, что даже ради любимого сына не бросили постылого мужа…

– Заткнись, – внезапно сказал Богун.

– Денег у вас больше не было, – продолжал Макар, будто не слыша, – они ушли на то, чтобы во всех базах к фамилии Богуна прилагалась фотография вашего сына. Но тут вам пришла в голову гениальная идея.

Он замолчал. Я заметила взгляд, который Сергей бросил на Варвару, и мне почудилась в нем жалость.

– Какая идея? – не выдержал Илья.

– Людмила Васильевна, вы сами скажете, или мне ответить?

Люся не проронила ни слова.

– Ваша тетушка решила, что идеальная жена для ее сына – это ваша сестра, – объяснил Макар. – Во-первых, она унаследует недвижимость за своей бабушкой. Это общеизвестно. Во-вторых, Варя – медсестра. Хотите, я расскажу вам, как развивались бы события после свадьбы? Людмила Васильевна с сыном потихоньку отбили бы эту овцу от стада… Они наверняка уговорили бы ее переехать куда-нибудь, где неплохая медицина и подходящий климат. А там Варвара уже никуда бы от них не делась. Если бы в семейной жизни что-то разладилось, они убили бы ее, и муж унаследовал бы квартиру, машину, банковский счет… Не так уж плохо для бывшего заключенного!

Мне было страшно взглянуть на Варю. Вспомнилось, как раз за разом Люся повторяла, что семья – это главное в жизни женщины. Теперь стало ясно, что эти разговоры были не для меня, а для Вари.

Представляю, как исподволь этот человек обрабатывал бы новоиспеченную жену. Как убеждал бы ее, что нужно творить добро; что они обязаны взять к себе слабеющую тетушку… Не сомневаюсь, он нашел бы подходящие слова! «Разве Люся может нам помешать?» И старушка стала бы третьим членом их семьи.

Варя прижала ладони к щекам. Но смотрела не на скованного наручниками жениха, а на Люсю. Мы все смотрели на нее.

Макар развернулся вместе со стулом к Богуну.

– Мой напарник пытался, но не мог снять ваши отпечатки. Это единственное, что могло вас выдать. Ах да, еще люди, которые знали вас под прежним именем! Ну, брата вы в расчет не брали, он бы даже не опознал вас при встрече. А вот работавший с вами в Казани Глеб Федоренко очень некстати для вас оказался в московском «Агро-свете». Но почему бы благородному дону не поменять фамилию? Вы так ему и сказали, а заодно обещали прирезать, если он вздумает чесать языком.


– И девушка, – пробасил Сергей.

– Девушка?

– Инна Даладзе. Они встречались. А потом на горизонте возникла богатая невеста, и этот скот велел бывшей пассии держать язык за зубами и не распространяться об их отношениях.

– Зачем он напал на Таню? – громко спросил Илья.

Я прижалась к нему теснее. Мы сидели рядом; он сжимал мою ладонь так, что пальцам было больно, но я не отнимала у него руки.

Богун отвратительно ухмыльнулся, глядя на меня. Сейчас я не могла поверить, что мы могли обмануться, принять его за нормального человека.

– Таня, вы знаете, зачем он напал на вас? – спросил Макар.

Я кивнула. Не без труда – шея по-прежнему болела.

– Теперь, когда вы объяснили… – С губ у меня срывался негромкий хрип, но в комнате стало так тихо – услышишь, если лист опадет с оконного гибискуса. – Да. Я догадалась. Я наняла частного детектива, чтобы…

– Кого? – изумилась Кристина.

Я сглотнула, и Илья подсунул мне стакан с ледяной водой. От первого же глотка стало легче.

– Смерть Галины Ежовой была убийством, – уже громче сказала я. – Я теперь понимаю… Люся, это ты ее убила. Она подслушала ваш разговор с Григорием, да? У нее грядки возле ограды, она вечно возилась в земле… А вы оказались поблизости и не заметили ее.

Едва заметное движение подсказало мне, что моя догадка верна.

– Галя поняла, что вы мать и сын! Наверняка она собиралась рассказать об этом нам… А ты не могла так рисковать. Люся, что ты ей наговорила?

Люся молчала.

– Наврала, что надеялась скрыть свой позор, внебрачного сына, – предположил Макар. – Попросила дать несколько дней, чтобы подготовить почву.

Я кивнула. Зная Люсю, не сомневаюсь: так и было.

Она убедила Галю, что сама обо всем расскажет, только… чуть погодя.

«Галя, я родила его от моего любовника, и мне стыдно! О нем никто не знает, кроме меня! – Но ты не можешь скрывать это от его невесты! Так нельзя, Люся!»

Бедная доверчивая Галя! Она уверилась, что все в порядке. Ссоры с подругой не случилось, все разъяснилось, и вскоре Люся откроет родным, кто на самом деле сватается к старшей дочери Харламовых.

А Люся на следующий день попросила испечь к именинам Виктора Петровича знаменитый Галин пирог. Кому было проще, чем ей, подбросить пакет замороженного болиголова в морозилку!

Моя первая догадка была верна: Люся отравила начинку. Когда Виктор Петрович поднял пирог, она не могла окликнуть его, не поставив себя под подозрение. Так что ей оставалось лишь наблюдать и надеяться, что вмешается кто-то другой.

Так и случилось.

– Я заподозрила убийство, – проговорила я. – Поняла, как это осуществили. Попросила детектива снять отпечатки пальцев с морозильной камеры. А Григорий… – Я все-таки не могла называть этого человека его настоящим именем. – Он видел меня с ним. Проследил за нами. Я слышала шорох… Только не поняла, кто это…

– А, теперь ясно! – Макар кивнул. – Он решил, что ваши поиски приведут к его матери. Так и произошло?

Я покачала головой. У меня не было Люсиных отпечатков для сравнения.

– Неужели он пытался убить Таню только из-за этого? – потрясенно спросил Илья. – Вы серьезно? Этого не может быть! Ведь запросто можно было бы отговориться… я не знаю… ну, тем, что Люся что-то доставала из холодильника у Ежовой. Они же подруги! Сто раз ходили друг к другу в гости! Зачем нужно было душить мою жену?

Макар по-птичьи наклонил голову набок.

– Вы все еще не понимаете, – сочувственно сказал он. – Все дело в семейных ценностях. Он готов был на все, чтобы защитить свою мать.





Глава 20

Сыщики




Бабкин сел в машину и поморщился.

– Весь салон мне провонял! Ты в курсе, что от тебя до сих пор разит, как от парфюмерного завода?

– Мне в жизни не удалось бы вывести Олейникова из себя, если б не эти духи. – Илюшин пристегнулся и зевнул. – «Лʼэр дю тан»! Звучит как песня!