Лягушачий король

Илюшин так и не понял, был ли парень знаком с Ельчуковой. Следующие пять минут они провели в полном молчании.

– Пойду покурю, – сказал, наконец, Костик и вышел.

Макар проводил его взглядом. Парень шел, вызывающе вихляя тощим задом.

– Зожник упоротый, – сказал актер ему вслед. – Не курит, не пьет, три раза в год ездит в Гималаи на медитацию.

– В России ему не медитируется?

– Не знаю… Может, там ближе к космическому разуму? – предположил Демьян и крутанулся на стуле, повернувшись к сыщику.

Два неожиданных открытия поджидали Макара.

Во-первых, глаза у Щербатых оказались совсем не такие, как на фотографиях. Никакого порочного ангела, злоупотребляющего веществами: заинтересованный взгляд, внимательный, умный.

Во-вторых, он больше не растягивал гласные.

Накануне Илюшин голову мог дать на отсечение, что его встретит наркоман, не способный связать двух слов. Однако перед ним сидел очень молодо выглядящий мужчина. И если бы кто-то поинтересовался мнением Илюшина, тот сказал бы, что не Костик, а Демьян выглядит как человек, ведущий здоровый образ жизни.

В отличие от режиссера, Демьян засыпал его вопросами.

– Почему снова вспомнили про Нину Тихоновну? С чего ты вообще занялся этим? Тебя наняли? Егор нанял, да? Егор?

– Почему ты так решил?

– А кому еще это может быть нужно! Хочет очистить свое честное имя. Про Егора тогда шептались, что он ее убил из-за драгоценностей. До сих пор, наверное, шепчутся.

– Многовато лет прошло для восстановления репутации.

– Ну! А я о чем!

Щербатых сидел, сложив руки на коленях. Он чем-то напомнил Макару Лиану Олейникову: та же непринужденность, природная раскованность. В фильмах Демьян выглядел мужественнее, чем в жизни, и старше. Сейчас, вблизи, в его мимике время от времени прорезалось что-то от удивленного подростка.

– Извини, заказчика расследования не могу раскрыть, – сказал Илюшин.

– Да брось! Я и так знаю, что Егор. Я бы на его месте сделал то же самое.

Макар начал расспрашивать Демьяна, исподволь подбираясь к тому, что интересовало его больше всего – к мемуарам Ельчуковой. Однако, случайно или умышленно, Щербатых ни разу не упомянул о задуманной им когда-то книге.

Старая гримерша была дочерью поварихи и строителя. По словам Демьяна, никаких драгоценностей у нее быть не могло. Он несколько раз повторил, что Нина Тихоновна не интересовалась украшениями.

– Вот руки у нее всегда были в идеальном порядке. Я такого маникюра больше ни у кого не видел.

Он с некоторым сожалением посмотрел на свои коротко остриженные ногти.

Макар заговорил о племяннике Ельчуковой. Он помнил из уголовного дела, что Ивана, которому тогда было двадцать восемь, опросили коротко и только один раз. У него было алиби: в день убийства он продолжал праздновать Новый год с друзьями-музыкантами.

– Ивана я помню, конечно, – сказал Демьян. – Противный был малец. Вечно лип к нам на всех тусовках. Сто лет его не видел. С похорон Нины… Хотя нет! В каком-то баре пересекались. Ты замечал, что у мужчин, застрявших в роли непризнанного гения, всегда портится характер. Или, может, в непризнанные гении подаются только те, у кого характер дрянь? Ивану сейчас… дай сообразить… за тридцать. Да что я говорю! Под сороковник! Он понемногу лабает в кабаках, понемногу фотографирует… Человек-все-понемногу! Кажется, и книги пытался писать, но что-то у него не заладилось.

– Кстати о книгах, – сказал Макар. – Ты, насколько мне известно, хотел сделать свою по мотивам воспоминаний Ельчуковой?

В первую секунду Демьяну не удалось скрыть смущения. Он взял себя в руки и принужденно рассмеялся.

– Хотел. Не сложилось.

– Фамилию журналиста вспомнишь?

Актер покачал головой.

– Слишком давно было дело.

Макар мог бы поклясться, что он лжет. В глазах Демьяна что-то мелькнуло… Страх? Злость?

В гримерку вернулся Костик.

– Работаем, мальчики! Демьян, у них почти все готово.

Илюшин не собирался уходить, пока не вытащит из Щербатых все, что можно.

Следующие десять минут они общались с перерывами. «Рот закрыли!» – приказывал Костик, и Демьян покорно замолкал. Ему подводили губы, подкрашивали глаза; наконец, приладили к его собственным темным волосам слегка вьющиеся пряди, окончательно преобразившие его образ: перед Макаром возник юноша из девятнадцатого века.

– Круто, – искренне сказал Илюшин.


Костик фыркнул, однако остался, видимо, доволен похвалой.

В дверь постучали.

– Пять минут – и начинаем, – сказала девица, встречавшая Илюшина. От ее хмурости не осталось и следа. Глядя на Щербатых, она сияла. – Демьян, может, водички? Колы? Чего-нибудь еще?

– Минералка есть, Катюш?

– Будет!

– Смажешь помаду – убью, – предупредил Костик.

Он присел на диван и уткнулся в телефон.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что на месте Егора сделал бы то же самое? – спросил Макар у Щербатых.

– Ну, понимаешь, Егору пришлось многое вынести. Ты знаешь о его матери?

– Лиана Олейникова, да…

– Нет, ничего ты не знаешь, – с неожиданным жаром перебил Демьян. – Лиана была офигенная. Слышишь, волчок? Подтверди!

– Чего? – вскинул голову Костик. – А, да. Была.

«Господи, еще один сейчас начнет рассказывать мне про Лиану. Они что, сговорились, что ли?»

– Я Егору тогда дико завидовал! У меня-то не мать, а недоразумение… Сейчас она все осознала и хочет общаться, только я уже не хочу. Поезд ушел. Проехали станцию «несчастное детство». Я даже в студенчестве, когда никаких мозгов еще не подвезли, соображал, как сильно повезло Егору. Мать во всем его поддерживала. Повторяла, что он может стать кем угодно при его способностях. А у него – ну какие особенные способности?..

– Никаких, – сухо вставил Костик, не отрывая взгляда от экрана.

– Ты сейчас думаешь, что мы завистливые уроды и гоним на Егорку, – обратился Демьян к Макару. – Нет. Егор классный. Понимаешь? Нет, ты не понимаешь! Я с ним не работал, я наблюдал, как он общается с актерами. Другой режиссер актеров мнет! – Демьян сделал медленное и очень выразительное движение пальцами, будто рвал куски пластилина. Илюшин смотрел на его руки, не отрываясь. – А Егор актера собирает. Понимаешь? Ай, откуда! – Он махнул рукой, словно поставив крест на Илюшине.

– Ты хочешь сказать, это мать его таким сделала?

Демьян задумался.

– Не совсем. Она его не учила, ничего в него не вкладывала. Лиана в него слепо верила.

– Вера – это топливо, – подал голос Костик.

– Вера – это топливо, – эхом откликнулся Демьян. – Егор на этом топливе докатился до того времени, когда он стал реально сильным режиссером. Ну, если ты без малого двадцать лет ставишь спектакли, то можно чему-нибудь научиться, да? Скажи!

– Наверное, можно.

Демьян похлопал Илюшина по плечу.

– Вот. Молодец. Теперь понял.

В гримерку просочилась девица и протянула актеру бутыль с минералкой. Оторвав взгляд от сыщика, Щербатых одарил ее такой улыбкой, что Макар сразу понял всех «щербатиксов». Это было так, словно в гримерке на секунду включили солнце.

– На чем мы остановились?

– На месте Егора ты сделал бы то же самое.

– Да, точно. Я тебе сказал: мы все ему завидовали. Мать – актриса, в сыне души не чает! А в девяносто пятом она… Ты знаешь, да? Даже повторять не хочу. Это был первый удар. А осенью погибла девушка из нашей компании. Полина Грибалева. Случайная смерть. Нелепая. Страшная.

– Полина Грибалева? – переспросил Макар.

Ни о какой Полине режиссер не упоминал.

В гримерку заглянула Катерина.

– Демьян, пойдемте…

– Пять минут, – твердо сказал Илюшин.

Девица вопросительно уставилась на актера. После секундной заминки тот кивнул, и она исчезла.

– Грибалева была девушкой Олейникова?

– Ну нет. Она просто прибилась к нашей компании незадолго до… всего этого. Но они нравились друг другу. Я видел, как Егор на нее смотрит иногда. Он был прямо основательный такой парень, мы все крутили романы, а он только, как бы выразиться, приглядывался. Егор из тех, кто долго запрягает. С Полиной у него точно что-то получилось бы. Ему после смерти матери нужно было… – Демьян поискал слово. – Утешение. А она была простая девушка, не из нашей среды. Приезжая. В техникуме училась, что ли. Жила у родственницы. В начале сентября ее жестоко убили, забили до смерти.

– Где это произошло? – спросил Макар.

– В квартире, где она жила. Дверь открыла сама. Ее убили, квартиру обнесли. Это произошло… – Демьян нахмурился, вспоминая. – …то ли в субботу, то ли в воскресенье. Я почему запомнил: Егор был у друзей в Подмосковье, он каждые выходные к ним уезжал. Возвращается, а тут такое.