Лишняя. С изъяном
Часть 6 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Брай только отмахнулась:
— Кому мы, женщины, нужны, лечить нас еще… Беременность — не болезнь, так ведь говорят. Все рожают — и мы родим. Или помрем. Так, опять же, все помирают, рано или поздно.
— Лучше поздно, — пробормотала я, поражённая таким подходом к лечению. Ничего себе отношение к женщинам!
Что это лишь верхушка айсберга, я поняла чуть позже.
А пока штудировала книги и готовилась исправлять данное мне природой.
К самолечению приступила поздно вечером. Легла на жесткий тюфяк, расслабилась, вдохнула, проверила резерв — полнёхонек: светится, родимый.
Первая же попытка поправить магией слишком короткую локтевую мышцу заставила меня взвыть от боли и вцепиться зубами в подушку, чтобы не перебудить весь этаж. Такое чувство, что меня начали оперировать тупым инструментом без анестезии.
Ну, в каком-то смысле так оно и было. Я пыталась сделать магией поперечный надрез. Кто же знал, что при магической хирургии тоже нужно обезболивать?
Отдышавшись, я полезла за заветными брошюрками.
Я их хранила весьма банально — под кроватью. Не знаю уж, для красоты ли оно так было сделано или с какой функциональной целью, — я не мебельщик — но изнутри около ножек в бортах кровати были зазоры. В них прекрасно вставились книги корешками, будто на полку. Торчали они, конечно, и, если матрас снять полностью, были прекрасно видны, но лучшего тайника в комнате я не нашла. Ну да я ненадолго, на пару дней. Разберусь с заклинаниями и техниками, отнесу обратно к травнице. У нее сохраннее будут.
Перелистав их одну за другой, — помню же, попадалось что-то подходящее — я наконец обнаружила искомое.
Заклинание анестезии из методички для второго курса медицинского факультета подействовало. Да так здорово, что проспала я до самого обеда.
Когда я, наконец, приоткрыла глаза, солнце лупило прямо мне в лицо. В голове шумело, во рту пересохло, как с хорошей попойки. Отдача от опустошения резерва и магической анестезии налицо. На всякий случай я проверила шарик в солнечном сплетении — еле тлеет. Опять.
Срочно обедать!
— Я тебя звала-звала, а ты никак, — прошептала мне Хилли за столом, пододвигая миску с овощным рагу. Она берегла мою порцию, потому что в нашем серпентарии клювом не щёлкают, мигом доедят и своё, и чужое. С тех пор, как мы подружились, девочка осмелела и уже не боялась давать отпор, особенно когда посягали на что-то мое. Своё она по-прежнему стеснялась защищать. Такой вот выверт психики.
— Устала вчера в лесу, — отговорилась я. Ну очень удачно я все же Брай встретила: все что угодно на нее свалить можно.
Врать Хилли было противно, но рассказывать о своей новоприобретенной магии я была не готова. Даже самой близкой подруге. Я еще сама толком не приняла тот факт, что я какая-никакая, а целительница. Вот сначала разберусь, какой у меня уровень и стоит ли он вообще упоминания, научусь им управлять, тогда и расскажу. Может быть.
Другая мысль, мелькавшая иногда, только укрепляла мое решение молчать.
А как отреагирует Хилли? Как добрая душа, она, конечно, за меня порадуется. Поначалу. А потом неизбежно задастся вопросом — а почему не она? Почему мне повезло, а она как была пустышка, так и осталась? Магия в этом мире приравнивается к благословению, то есть все владеющие ею — некие избранные свыше. Так переживет ли наша дружба такое испытание? За себя я была спокойна — не тот менталитет: мне было глубоко чхать на все эти одаренности-обделённости. Но каково будет выросшей в этой строгой иерархии Хилли?
Лучше, в общем, не проверять.
Чопорная сестра Аннора, отвечавшая за наши манеры, пребывала в глубоком шоке. Черствые лепешки, лежавшие обычно на столе в качестве декорации, — на них никто не покушался в силу их крепости — сегодня подверглись нападению с моей стороны. Вылизывать тарелку я не стала, но вот подливу подобрать сухарики вполне сгодились.
Так я осталась без завтрака, зато с отработкой в курятнике. Проспать считалось довольно тяжелым прегрешением. Не до коровника, конечно, но покопаться в курином помете пришлось. Пахла я после этого соответствующе. Хорошо хоть сначала пустили поесть, потому что меня даже не мутило от запаха. Нечем было. Организм моментально все усвоил и громко орал желудком, требуя добавки. Его всякие тонкости вроде вони не интересовали.
Пока я перебрала и перестелила всю солому, наполнила кормушки и поменяла воду, день склонился к вечеру.
Полдник в пансионе существовал исключительно для преподавательского звена. Монахини чинно попивали свой пятичасовой чаек, в то время как девочки должны были в поте лица заниматься рукоделием.
Но какая вышивка с такими руладами! Я была готова рискнуть новым наказанием, но вместо меня туда уже сбегала Хилли. Она пробралась на кухню и принесла мне в комнату целый кулёк с пирожками с вишней. Мышкой, туда и обратно. Повезло, не заметили.
Кухарка после нескольких подношений стала куда щедрее. Надо не забыть еще вознаградить — силы мне понадобятся теперь вдвойне.
— С тобой все в порядке? — Хилли испуганно наблюдала, как я поглощаю выпечку. Моего благородства хватило поделиться с ней целыми двумя, остальное я заглотила практически не жуя. — Ты какая-то бледная. То есть бледнее обычного.
Ну да, я в норме выгляжу чуть румянее зомби, а после того, как опустошу резерв, так еще краше. Я проверила — еле тлеет опять. Убойное снотворное попалось. На себе с таким оперировать невозможно. Тут либо операция, либо спатеньки.
Но лечиться-то как-то надо! Я же от боли сосредоточиться не могу, а мне нужно следить, куда я магию направляю и в каком количестве, чтобы снова с пустым резервом не остаться.
— Все хорошо, Хилли. Спасибо за заботу, — мягко улыбнулась я единственной подруге. — Я, наверное, до ужина к Брай сбегаю. Хочу у нее укрепляющий отвар попросить.
Девочка ожидаемо надулась. Она явно ревновала меня к травнице: я все больше времени проводила в лесу и хижине и все меньше с Хилли.
— Опять ты к этой ведьме, — пробурчала она. — Не доведёт она тебя до добра. Может, ты и бледная такая, потому что она из тебя силы тянет? Ты бы поостереглась.
Я пересела к ней поближе по кровати и приобняла за худенькие плечи.
— Ты моя самая лучшая подруга, и никакие травницы твоё место не займут. Мне просто нужны знания, Хилли. Считай ее просто еще одной монашкой-наставницей.
— Ты с ней проводишь почти все время, что мы не на уроках. Я тебя вообще не вижу больше, — девочка все еще дулась. Я вздохнула. Она была права: все свободное время я проводила в домике Брай или в лесу. Хилли она брать с собой отказывалась, объясняя это тем, что присматривать за двумя детьми сразу не сможет. Да и сама подруга не горела желанием посещать ведьму на регулярной основе.
— Давай так: я сегодня сбегаю к травнице, а потом всю следующую неделю к ней не пойду. Договорились?
Все растения, цветки или свежие побеги, которые нам были нужны, уже либо отцветали, либо вымахали, как кусты, и в отвары уже не годились. Так что в лес в ближайшее время мы если и пойдём, то за ягодами или корнями. Это может недельку подождать. А подруг не бросают.
Хилли закивала, ощутимо повеселев. Я обняла ее еще раз и поспешила к домику травницы, пока не подошло время вечерней молитвы и трапезы.
Обезболивающее мы приготовили быстро.
Я попросила Брай помочь мне, не вдаваясь в подробности. Соврала, что болят суставы — не могу нормально спать. Она нашла самый сильнодействующий рецепт, в порошке, но строго предупредила о побочном эффекте: при передозировке я рисковала не проснуться вообще.
Учту.
Глава 4
Дозу я рассчитывала долго: недоберёшь — не подействует, сыпанёшь многовато — опять просплю до обеда. Главное, не слишком много. Не проснуться совсем мне не хотелось. Наконец, опытным путём я нашла идеальное соотношение, при котором ощущения тела тупели, а мозг оставался активен.
Теперь можно и оперировать.
Проводить надрезы на самой себе оказалось неожиданно удобно. Боль ушла, осталось только ощущение легкой заморозки, как в стоматологии. Вроде все чувствуешь: и как плоть поддаётся, и как волокна мышечные раздвигаются, а в голове — спокойствие и какая-то пустота. Но пустота правильная, холодная. А где-то в глубине голос нашего завкафедрой командует:
— Ниже, ниже подрезай. Тут тоненько — порвёшь и не заметишь. Теперь натяни, чтоб видно было, где следующий делать. Разгибай руку, разгибай.
И почему мое подсознание выбрало именно строгого, но очень умного бородача для руководства операцией, понятия не имею. Было сюрреалистично, но временами даже весело.
Сильно подозреваю, что среди трав для порошка затесались мухоморы.
Ничего этого в методичках не было даже близко. На самом деле, все, что в них содержалось, — теория. Принцип построения заклинания, несколько примеров, среди них то самое, убойное обезболивание, и магический сканер, почти МРТ. Все остальное я придумала сама, буквально на коленке: просто представляла, что должно произойти, вливала силу и называла как-нибудь. Вроде «стежок» или «разрез». Я практически уверена, что приличные маги-целители лечат как-то по-другому, и мое желание попасть в академию увеличивалось с каждым днем.
Как я поняла из местных газет, академия была одна на всю столицу, и обучали там всему, просто на разных факультетах. В отделения бытовой магии и искусства даже принимали женщин! Из тона статьи можно было догадаться, что молоденькие аристократки отправлялись в академию из трёх соображений: это модно, это повышало престиж семьи и там можно было найти мужа. Причём последнее перевешивало все прочие.
Следующие две недели прошли как всегда. Я потихоньку разрабатывала руку и ногу. Решила начать выздоровление все же с ноги. Раз я не могу ходить в лес из-за обещания, проведу неделю с пользой. Несколько дней я лежала практически все время, только спускалась поесть и на занятия, хромая пуще прежнего. Бинты было сделать не из чего, как и гипс, а болели надрезанные мышцы знатно. Наконец я дождалась, пока заживет прооперированная нога, и начала гулять с пользой в компании Хилли, по территории пансиона, а затем и с Брай - в лесу.
Все это время я ела как не в себя, стараясь при этом еще и не нарушать этикет и приличия. На кухне меня и так ждал десерт, подруга приносила под передником регулярно прямо в комнату то сдобу, то фрукты-овощи. Хилли радовалась добавке как сущий ребёнок, кем она, собственно, и была: что такое шестнадцать лет? Мы вместе уминали перекус, а потом читали что-нибудь интересное, но не очень полезное, вроде «Модного Вестника». Девушку очень интересовала одежда, она неплохо шила, и я уже начала прикидывать, во сколько нам обойдётся открыть ателье в столице. С меня — идеи-инновации, с Хилли — адаптация под местные вкусы и проработка деталей. Шить вместе можем поначалу, потом еще работниц наймём.
Будущее рисовалось не таким уж и мрачным. Главное, чтобы меня все же из пансиона выпустили, а не постригли насильно. Но если что, всегда сбежать можно. Пути рядом, я проверила. На перегоне поезд всегда притормаживает — залезть зайцем вполне реально.
На очередное занятие танцами я попала уже полностью излечившись. Прошлое пропустила, потому что даже у стенки стоять было больно, не то что с Хилли танцевать. Сказалась больной, покашляла — сестра Деми хоть и строга, но справедлива, разрешила не заражать окружающих.
Все было как первый раз. Ноги ступали сами, наконец-то я не заваливалась на сторону и не заплеталась в конечностях. Подхватив оторопевшую Хилли, я кружила ее в вальсе с профессионализмом умудрённого годами опыта танцовщика.
Увлёкшись, я не сразу поняла, что музыка стихла. Скрипачки и пианистка из старших девочек с полным обалдением на лицах следили за нашим полетом по паркету.
Редкие, четко выверенные хлопки нарушили мою эйфорию. Сестра Деми аплодировала, внимательно глядя на мои движения и одобрительно качая головой. Девицы сгрудились в стороне и горячо перешептывались.
Мы с Хилли отступили друг от друга и переглянулись, не особо понимая, что теперь делать. Меня кольнуло предчувствие больших неприятностей.
Зря я вылезла, ой зря. Только осознала я это поздновато: когда матушка Ригна, срочно вызванная в бальный зал, обвела меня взглядом, особое внимание уделяя свободное висящей вдоль тела руке, и расплылась в довольной улыбке.
— Это настоящее чудо, — настоятельница набожно сложила руки на груди, глядя, как я осторожно приседаю в приветственном реверансе. Нога слушалась прекрасно, но я подсознательно продолжала ее беречь, не доверяя полностью собственному телу. Мне еще тренироваться и тренироваться, до полного выздоровления. — Я просто обязана отписать твоим родителям! Такое редкостное событие! Воистину, Всевышний благословил наш пансион!
При чем тут целый пансион, я не совсем поняла, но настоятельнице виднее.
Ухватив меня за локоть, женщина оттащила меня в сторонку, и понизила голос:
— Просто невероятно! Как тебе удалось? Я должна немедленно написать об этом Его Величеству! — матушка Ригна мелко закивала сама себе в подтверждение. — Такая радостная новость!
— Нет-нет! — поспешно вскинулась я. Только этого мне не хватало! Я еще не до конца вылечилась, и магия только развивается, да и вообще — во дворец мне не хотелось категорически. В памяти еще были свежи сцены с участием второй принцессы, где я никто и место мое где-нибудь вне поля зрения красотки, дабы не оскорбить ее тонкий вкус своею скособоченностью.
Спасибо, я лучше нормально пансион закончу, а после восемнадцати подумаю, кем мне стать, когда вырасту.
— Не надо писать отцу, пожалуйста! Я… я хочу ему сделать сюрприз! — выпалила я. В ту минуту ничего лучше мне в голову не пришло, но, как ни странно, детский довод подействовал. Настоятельница, помедлив томительную секунду, согласно кивнула.
— Только не тяни с сюрпризом, дитя мое, — она наклонилась ближе и понизила голос до почти неразличимого шепота: — В столице тебя могут ждать приятные перемены, поэтому советую не затягивать с радостной новостью.
Так. Это какие еще приятные перемены?
Вместо того, чтобы накинуться на настоятельницу с вопросами, я только молча кивнула. Писать я в ближайшее время никому не собиралась. Больная я им не нужна, видите ли, а как выздоровела — так сразу перемены и сюрпризы? Обойдусь, спасибо.
По ночам начало холодать. Сентябрь вытеснял лето медленно, но уверенно, и начал с темного времени суток. Перепады температуры по сравнению с днем были внушительные, до двадцати градусов, то есть по ночам всего лишь пять-шесть выше нуля.
Хилли повадилась приходить ко мне с ночевкой. Все-таки два одеяла грели куда лучше одного, да и наши тела, прижатые друг к другу, тоже работали дополнительным отоплением.