Лишняя. С изъяном

— Поехали, — я решительно отложила бумаги и пометила себе в плане на неделю подыскать хорошего мага-бухгалтера. Удобно же: сразу приказать не разглашать все что увидит, услышит или прочитает в стенах казино, и можно быть уверенной, что никто ничего не узнает.

До борделя Пэдди домчал в рекордные сроки. Фабрики продолжали периодически бастовать, и одним из позитивных следствий того был проредившийся смог. Теперь в нем было хоть что-то видно дальше, чем на десять метров.

Полицейский развалился в кресле для посетителей и, кажется, дремал. Я невольно засмотрелась на широкие плечи, узкие, пожалуй, даже худощавые ноги и бёдра и решила про себя, что мой фиктивный жених все же очень даже ничего. Подкормить бы его только. Что ж они тощие здесь все такие? Неудивительно, что эталон местной красоты — круглые щечки. Недостижимый идеал, как всегда.

На щеке темнела кровью недавняя царапина. Почему-то захотелось провести по ней пальцем, стереть неровность со светлой, с конопушками веснушек, кожи. Врачебный долг, решила я про себя. Вот я какой трудоголик.

Еще шаг, под туфелькой скрипнула половица — и бдительный страж порядка подскочил в кресле, просыпаясь.

— Вы хотели меня видеть? — поспешно ляпнула я, чтобы заполнить неловкую паузу. То я его втихаря разглядывала, теперь он на меня таращится, да так напряжённо, будто пытается проникнуть рентгеном под вуаль.

— Да, тут такое дело… Ты же травница, так?

Бродерик чувствовал себя весьма неуютно. После секундного замешательства он принялся рассматривать гостевой зал борделя, будто видел его впервые, избегая встречаться со мной взглядом. Похоже, расследование зашло в совсем тупиковый тупик, раз уж он рассматривает возможность пригласить меня как внештатного эксперта.

Я присела на соседний диван, чтобы не смущать его еще больше. Он тоже упал обратно в кресло и спрятал лицо в ладонях.

— У нас три новых трупа. Старых, опознать их так и не удалось. Я, наверное, спятил, но мне больше некого просить о помощи. Лекарь из королевской больницы уже осмотрел несчастных и ничего не нашёл. По закону завтра утром их должны похоронить. Ты мой последний шанс хоть что-то о них узнать.

— Вряд ли я с ними знакома. Из моего окружения никто не пропадал, — заметила я, все еще не веря, что он намекает именно на то, что я думаю.

Бродерик поднял лицо из ладоней и уставился мне в вуаль.

— Мне нужно, чтобы ты их осмотрела. Как тогда, в переулке. Помнишь?

Еще бы я не помнила. Мне тело несчастной девушки еще месяц снилось, перемежаясь с видениями Хилли в таком же состоянии. А еще они тянули ко мне руки по очереди и молили покарать их убийцу. Просыпалась я потом в холодном поту — кровать выжимать можно было.

— Я пойму, если ты откажешься, — продолжал тем временем полицейский. — Их выловили рыбаки в море. Бедняжки пролежали в воде от нескольких недель до нескольких месяцев. Двух последних я тебе даже показывать не буду. Признаться, опознавать и исследовать там особо нечего. На человека они уже не очень похожи.

Я бы могла поспорить, но у меня не было достижений нашей криминалистики под рукой, а без них — Бродерик был абсолютно прав — ничего исследовать я бы не смогла. Ни тебе анализа ДНК, ни даже микроскопа.

— Не откажусь, — я встала, забрала у Пэдди пальто и перекинула его через руку. — Поехали смотреть ваших жертв.

— Вовсе они не мои! — вскинулся полицейский, вставая вслед за мной.

У авто вышла заминка. Пэдди открыл было дверцу, но оказалось, что Бродерик приехал на своей машине, которую поставил в проулке позади борделя. Хорошо нынче живут полицейские… Или это только бывших лордов касается? Я пожала плечами и благодарно кивнула помощнику.

— Спасибо, Пэдди, дальше я сама. Капитан отвезёт меня в казино, когда мы закончим с его делом. Так ведь? — я повернулась к Бродерику. Тот поспешно закивал.

— Казино? — переспросил он, когда мы уселись в его авто и он тронул с места.

— Так получилось, — обтекаемо ответила я.

— Я слышал о смерти Барона. Сочувствую, тебе, должно быть, пришлось нелегко.

Покивав, я издала невнятный звук, который можно было принять и за согласие, и за всхлип. Да, если вспомнить разборку с Доэрти — это и впрямь достойно сочувствия.

— Скажи, если понадобится помощь, — решительно продолжал Салливан, и я чуть не поперхнулась. Вот силён мужик. У него законная невеста на правом берегу, а он тут клинья подбивает к — по слухам — любовнице Барона. Хоть и почившего, но все равно. — Вне зависимости от того, сможешь ты мне сегодня помочь или нет, девушка не должна надрываться и тащить все на себе, в одиночку.

Хм, а почему бы и нет?..

— У вас есть знакомый маг-бухгалтер? Насколько я знаю, бытовой их выпускает пачками, — я даже повернулась, чтобы лучше видеть реакцию собеседника. Не зря. Салливан поперхнулся и долго откашливался. Потом, к моему удивлению, всерьёз задумался.

— Ты знаешь, у меня как раз двоюродный брат заканчивает бытовой факультет по специальности финансовое делопроизводство, — медленно, будто сомневаясь в собственной разумности, произнёс Бродерик, и я невольно восхитилась им. Не ногами и не медью волос, а именно личностью. То, что я приняла за подбивание клиньев, оказалось настоящим, не наносным благородством и готовностью спасти даму в беде: не продать ее в бордель, а протянуть руку помощи и вытащить из проблем.

Неловко даже как-то… Отвыкла я от человеческого отношения.

— Благодарю, если он сможет в выходные прийти на собеседование в казино, я была бы вам обоим очень признательна, — вежливо склонила голову я.

Тут-то мы и приехали.

Вонь в участке стояла страшная. Только через пару минут до меня дошло, что ведут меня как раз в эпицентр запаха. Спаси Всеединый, во что я ввязалась?

Покопавшись в сумочке, я выудила надушенный платок. Весьма специфически надушенный: лимон, анис и мята. Специально для работы с вонючими объектами — далеко не все обитатели левого берега регулярно мылись, а подходить к ним близко приходилось часто.

Тяжелая металлическая дверь, отделявшая обиталище мертвых от живых в участке, с душераздирающим скрипом медленно отворилась. Я поежилась. Ее бы на спецэффекты в фильм ужасов — готовый реквизит. Бродерик подтолкнул ее рукой и замер, перегораживая мне дорогу.

— Ты, если соберёшься падать в обморок, скажи, и мы сразу уйдём.

Я смерила его взглядом, который достаточно ясно объяснил полицейскому, что когда мы с первым курсом посещали морг, он под стол пешком ходил. Ну, не дословно, конечно, но общий посыл он уловил даже сквозь вуаль.

Поднырнула под его выставленную руку и первой зашла в комнату.

В лицо дохнуло тёплой вонью разложения, даже платок не сильно помог. Комната была практически пуста, только металлический шкаф в углу и пять таких же столов в ряд посередине. От пола до потолка она была отделана кафелем. Чтобы мыть проще, наверное. Логично, в принципе.


Три стола были заняты. Чёрные простыни — траур, как и положено, — обрисовывали контуры человеческих тел. Те, что пролежали в воде дольше, я определила сразу по провалам простыни в самых неожиданных местах. Морские обитатели неплохо подзакусили конечностями и внутренностями. Я с трудом подавила тошноту и разыгравшееся воображение, сконцентрировавшись на третьем теле. Бродерик обошёл меня слева и откинул ткань с лица жертвы.

Блондинка, как и следовало ожидать. Распущенные волосы спускались до пола, при жизни была, наверное, прехорошенькая: круглые щечки, сейчас почерневшие и лопнувшие в нескольких местах, аккуратный носик, большие глаза… были. Я сглотнула, отрывая взгляд от лица несчастной.

— Открывай остальное, — распорядилась я, откашлявшись. Бродерик послушно стянул простыню за краешек со всего тела.

— А почему она все еще одета? — удивилась я. — Ты же говорил, ее лекарь уже осматривал. Из королевской лечебницы.

Полицейский вытаращился на меня, будто я глупость сморозила.

— Она же мертва. Зачем ее раздевать, позорить еще?

У меня даже тошнота прошла. Похоже, многое я еще не знала о местных обычаях, в частности, погребальных.

Бедняжка и впрямь выглядела не очень. От долгого пребывания в воде труп раздуло, кожа местами лопнула и из трещин сочилось нечто густое и, несомненно, зловонное. Я покрепче прижала платок к носу и рту и склонилась над тем, что только недавно было стройной молодой женщиной.

Снова удары в грудь, в основном в центр. Вода смыла следы, трудно сказать, что именно ее убило, но если он не изменил своему почерку, то сначала ее задушили. Полоса на шее едва угадывалась в общем разложении, но — если знать, где смотреть, — была на месте. Одежда была местами разрезана, местами порвана, и изрядной части не хватало, но в какой момент произошла утрата, во время убийства или позже, в воде, понять было невозможно.

Чтобы определить, имело ли место насилие, пришлось использовать дар. На мертвых я не практиковалась со времён изменения внешности Хилли и уже успела подзабыть противное ощущение. Будто вместо солнечного тёплого песка вдруг нащупала склизкую медузу. Небольшой импульс — и обратно, к реальности. Задерживаться в разлагающемся теле не хотелось категорически.

— Насилия не было, — констатировала я. Прошлый раз, когда я обследовала жертву, как-то забыла проверить этот немаловажный факт. Из сериалов я помнила, что если убивают женщину таким кровавым и близкоконтактным способом и при этом не насилуют, то убийца, скорее всего, импотент. Этот вывод я и озвучила. Бродерик поперхнулся.

— Да, вам это не сильно поможет, — согласилась я с его молчаливым возмущённым взглядом. — Разве что можно по борделям поспрашивать у кого не встаёт. Ладно, не красней так. Сама поспрашиваю.

Полицейский фыркнул — научила мальчика дурному — и взялся за простыню.

— Все?

— Нет еще, — покачала я головой. Сканировать бедняжку больше не хотелось совсем, но осмотр провести по всем правилам надо, хотя бы наружный. Я не побрезговала и пропустила между пальцами высохшие спутанные волосы. Под ногтями неприятно заскрипел песок. А вот и что-то покрупнее.

Ракушка.

Вот когда пригодились мои бдения на пансионской кухне. Кто бы мог подумать?..

— Перловица, — я продемонстрировала двустворчатую полуоткрытую раковину. Обитатель ее недовольно шевелил ножкой и срочно хотел обратно в воду.

Бродерик, и без того приятно-зеленого оттенка, сглотнул, давя рвотный рефлекс.

— Она, вообще-то, в море плавала. Понятное дело, всякое налипло. Брось гадость, пойдём уже. Дурная была идея.

Он подхватил меня за локоть, пытаясь увлечь к выходу из морга. Он что, решил, что я ненормальная и люблю в отходах и трупах просто так копаться? Я решительно выдернула руку из захвата и потрясла перед его носом моллюском.

— Этот сорт не живет в морской воде. Они доплыли по реке до моря, потом их течением отнесло к берегу. По крайней мере эту точно. Если бы я осмотрела других, можно было бы сказать наверняка. Может, вода в легких была бы пресная?

Броди представил, наверное, как бы я определяла солёность воды, и передернулся.

— Не надо остальных осматривать. Зацепка вполне солидная, спасибо тебе. Пойдём отсюда, — он решительно накрыл тело простыней и, подцепив меня снова за локоть, повлёк к выходу.

— Мне бы в дамскую комнату зайти, — тонко намекнула я, поднимая повыше руки с налипшими песчинками и не только. Бродерик только молча кивнул, с грохотом захлопывая за нами тяжелую дверь. Если бы так же просто можно было запереть воспоминания…

На мое счастье, участок был оснащён полным набором канализации. Там даже имелись душевые! Все в одном помещении: и туалеты, хорошо хоть в кабинках, и три душа в ряд, и рукомойники. Благо никого в этот момент там не оказалось, ведь предназначалось помещение исключительно для мужчин. Перед тем, как пустить меня внутрь, Бродерик проверил все кабинки и остался снаружи сторожить, чтобы никто не вошёл.

Глянув на многократно использованное полотенце на крючке, я предпочла потрясти руками в воздухе, сбрасывая лишнюю влагу, и пихнула дверь бедром. Та поддалась, капитан галантно придержал ее, оказавшись неожиданно близко. Я сглотнула, подавив желание поправить вуаль, — на таком расстоянии от неё маловато толку — и отшагнула назад.

— Поехали на реку? — выпалила я первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь Бродерика от увлечённого разглядывания моего лица. Сработало. Тот заморгал, отводя глаза. Не очень-то вы себя прилично ведёте, бывший лорд. Так таращиться на даму — непристойно, даже если она вам кажется знакомой.

— Зачем? — тупо переспросил он, освобождая мне дорогу.

— Посмотреть, — пожала я плечами, проскользнув побыстрее мимо подозрительно прищурившегося капитана. Неужели разглядел? — Вдруг какие следы остались. Не желаете ли прогуляться со мной по набережной? Погода стоит просто прелестная!

Последние фразы я беззаботно прощебетала уже на улице, раскрывая зонтик и закрываясь от мерзко моросящего дождя. Бродерик тяжело вздохнул, покосился на набрякшее тучами небо, и взял из корзины один из форменных синих зонтов полицейского управления.

Хорошо, что я свой захватила. Как чувствовала, что пригодится. Не хватало еще с женихом под одним зонтом идти. Еще узнает, чего доброго.

Сама не знаю, какие следы я рассчитывала найти. Тем более, под дождем, в вечных сумерках смога. Полицейское управление стояло в глубине кварталов, и до реки еще пришлось идти минут двадцать.

Скорее всего, подсознательно мне просто хотелось так незамысловато почувствовать, что я жива, в отличие от тех несчастных в морге. Холодные брызги на лице, промокшие, хлюпающие полусапожки, перестук капель по куполу зонта, тяжелые шаги надежного рыжего полицейского за моей спиной. Все, чтобы вернуть меня в здесь и сейчас, чтобы я не задумывалась, каково приходилось бедняжкам, когда их шею пережимала тугая проволока. Это еще неизвестно, живы ли они были, когда в грудь вонзался нож. Об этом аспекте мне вообще думать не хотелось. От слова совсем. Да и не понять уже — слишком долго они в воде пролежали.

Мелькнувшую идею, что мы можем вот сейчас, в еще волнующейся после недавнего шторма воде, углядеть еще один труп посвежее, я старательно отогнала и дорогу к ней забыла. Мне еще спать вечером, и желательно без кошмаров.

Но судьба сегодня почему-то решила, что кошмары мне просто жизненно необходимы.

Когда мы проходили мимо достопамятного моста, по которому меня когда-то послали далеко и надолго на левый берег, я заметила уходящие вниз ступени… Очень удобно. Людное место, правда, но если ночью, в темноте и смоге, то протащить и сбросить труп вполне возможно.